Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА
Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
ВЛАДИМИР ГЕРЦИК

Владимир Маркович Герцик (10 февраля 1946, Москва — 17 апреля 2019, Москва) — русский поэт, известен как мастер русского хайку; физик-теоретик.

 

Родился 10 февраля 1946 года в Москве. Выпускник физического факультета МГУ. Физик-теоретик, защитил кандидатскую диссертацию по теме «Исследование гиббсовских состояний систем с бесконечным числом локально взаимодействующих компонентов» (1979). Работал в Институте физики Земли, в последние годы — старший научный сотрудник лаборатории теории прогноза землетрясений в Международном институте теории прогноза землетрясений и математической геофизики Российской академии наук. Скончался 17 апреля 2019 года в Москве после продолжительной тяжёлой болезни.

 

В годы учёбы был одним из организаторов неформального поэтического общества на физфаке, активно участвовал в выпуске поэтической стенгазеты «Эврика». Свои поэтические тексты начал сохранять с 1960 года, хотя писал их и ранее. С конца 1960-х годов участвовал в неофициальной литературной жизни Москвы. Называл себя поэтом-пресемантиком, исходя из представления о так называемых пресемантических структурах, в кодировании которых, собственно, и заключается создание поэтического текста (концепция предложена в 1970-х годах Борисом Шапиро). Публиковался в журналах «Арион», «Воздух», «Тритон» и др., в поэтических сборниках и антологиях. В 1992 году в Мюнхене вышел сборник стихов «Лиловая колба». В 2018 году удостоен литературной премии «Независимой газеты» (книжное приложение «ExLibris НГ») «Нонконформизм».

СЛЕПАЯ БАБОЧКА

 

 

 

* * *

 

Опасно меркнущий как мир

Сверкающий как рай

Иллюминированных сфер

Вонзающий коралл

 

Могучий морок из угла

А сна плотна вода

И нити вытянут металл

Зеркального холста

 

Я понимаю только пульс

Отказа языка

В атаке времени — багор

И станция цветка

 

Озон. И протекает цепь

И коротит дуга

И в каждом колесе молчит

Провальное окно

 

 

 

 

* * *

 

Когда долины оглашает

Лесов таинственная тварь

И профетический словарь

Далеким рощам освещает,

 

Когда на пажитях ночных

Влачится тачка с упырями,

И за разбойными холмами

Насмешник колокола стих,

 

Когда обмылки карнавала

Клюет зеркальная заря,

И вещим голодом горят

Небес озонные провалы,

 

Я, равно весел и угрюм,

Слежу волненье тайных дум.

 

 

 

 

* * *

 

Флейта совиную песню поет,

Сосны рогами стучат.

В черном сиянии время плывет

Без маяков и врача.

 

Лики слепят и слагают меня,

Скрипы катают войну.

В ток наводнения тени гоня,

Жалит мерцающий кнут.

 

Эти спирали на небе морском,

Бледные, как водопад,

В ухо шипят утомленным песком,

Срезали вспыхнувший взгляд.

 

Или муар осторожной воды,

Дикий колодец насквозь.

Свет заметает пустые следы.

Тихо ломается ось.

 

 

 

 

* * *

 

Лишь музыки торпедное зеро

Стрекает наше помраченье,

Старинное и дрожжевое Ро

Торкает пенки пузыря.

Как силуэт за ясное стекло —

Кусты качания без цели,

Лень дробная подводных батарей,

Янтарное жужжание.

 

Она проходит, как зимой олень,

Горбы и рвы существованья,

Ослабевая на горе и сон

Перебивая на басах.

А пропасти, разомкнутые вслед

Освобожденными громами,

Свистулька покоряет, а каприз

Хохочет, унося.

 

 

 

 

* * *

 

Жуки гудят,

И тайна беззаботна.

В отсутствии луны

Смеркаюсь над водой.

 

 

 

 

* * *

 

Хрущи на голове волосяной реки

Кем только не были воспеты!

Но ваши пятницы, но ваши четверги

Смешны крылатому поэту.

 

Он, соколом щедрот годину лет проймя,

Как встарь свистит и рукоплещет.

И хоботы берез роняют и манят

Его развернутые клещи.

 

И перед властию лишь обнажая зад,

Он измеряется, как новый леопард

В багряной дряни Леонардо,

 

Он интриганствует. Но в хохоте диан

Еще набит овал у влома в ресторан,

И дрыхнет пьяная бастарда.

 

 

 

 

* * *

 

Я напишу цветок,

Из пальцев сумерек пылающим горохом

Вскрывающий объем.

 

Где щупальцы взлетают из жерла

Для мокрого объятья.

За кипящим

Гуляет тьма, прохлада и вино,

Цветные облака и сон в саду.

 

Животное.

Цветок.

Стихотворенье.

 

 

 

 

* * *

 

Кирпич,

До пупа

Залитый воздухом.

Внутри него темно?

Или как?

 

 

 

 

* * *

 

B напоре зрения долины световой

Я позову звучащей тенью.

И выведет опять упрямый голос мой

Рои взрывающих видений.

 

И смерть моя пройдет, опустошая ад

Непостижимым притяженьем.

Перешагнут раскал глаза, перегорят

В уколы тающего тленья.

 

О, я отторгну мысль и облик потушу,

Уникну пеной пропаданья —

Пустое зеркало, скрывающийся путь,

Шелк изумленного молчанья.

 

И возвращение, как белый моря гул —

Я не окончил состязанья.

 

 

 

 

* * *

 

Зеленого мороза сиплый ах

И мандарина пухлое бабах.

 

Китайские по голосам цветы.

Слова послушны и дела пусты.

 

Я назначаю: кациру кавб! —

И резко отменяется вода.

 

Ломается, от смеха одинок,

Кусками возникающий Восток.

 

 

 

 

* * *

 

Узлы-огни гоня

Как бы в аду вода

Вминаются в меня

Пустые поезда

 

Стрекалами копыт

Накачивая смерть

Оскален и разбит

Звереет феерверк

 

И веет за спиной

Перетекает сад

Огромное руно

Щеки касается

 

Две пуповины сна

Черчение луны

Накрученное на

Засаду тишины

 

 

 

 

ХМЕЛИ-СУНЕЛИ

 

Кориандр, базилик огородный,

Лист лавровый, укроп, сельдерей.

Ты приятен, рецепт благородный,

Завещание древних людей.

 

А добавить тебя в макароны,

Кетчуп, лук положить, майонез,

Чеснока еще. В рюмке граненой —

Самогон или даже шартрез.

 

Это — жизнь! И хандра мировая

Отлетает далеко за грань.

И, брутально бисквиты ломая,

Я тащусь отдохнуть на диван.

 

 

 

 

* * *

 

Отпущенное, вытянутое движение,

Моторный перескок калейдоскопа

Срывающейся занавеской хлопает в себе —

Запутанные стопы да галопы.

 

В каких-то закоулках и когда же началось —

Возгонка пузырей и Гераклитов,

Звенящее огнем или знобящее как ложь,

Цветущее разбитое корыто.

 

Оно ли налетает или я в него гоню,

Раскалываю блеск и западаю.

А ветер останавливается — в ауре край,

И перемены в синей дымке тают.

 

 

 

 

* * *

  М.Файнерману

 

Верлибр —

Это проза ломтиками.

Хорошая проза —

Это верлибр куском.

 

 

 

ЛОЗА И КРЕСТ

 

Ехали в Хамовники

Рыцари храмовники,

Защитники веры,

Злые тамплиеры.

 

Ехали в Сокольники

Братцы алкоголики,

Рыцари мадеры

С психодиспансера.

 

Храбрые храмовники!

Их теперь уж нет.

Ох и навернулся

Ихний драндулет!

 

А наши крепкие ребята

Процветают как опята.

 

И всегда у них с собой

Их напиток роковой.

 

Огневой!

 

 

 

* * *

 

Киселя щелевое окно,

И слепая слетает на грудь

Эта рваного мрамора ночь,

Инциденты в совином бору.

 

Провороты извилин-долин,

Клоны капель, нуга-пелена,

Наклонения пепельных глин

Растопырили губы бубня.

 

Тихий тяг муравьиных путей,

Освещенный, пустой капюшон

Разворачивается лететь,

Прогибая тоннель через сон,

 

Через голову. Глаз-апельсин,

Председатель горящих картин.

 

 

 

 

* * *

 

Ты имеешь лишь то,

Что можешь отдать.

Остальное —

Имеет тебя.

 

 

 

 

* * *

 

"Метапоэтическая коннотация" —

Это они о стихах так.

Ну, да у них своя тусовка.

 

Рок. Поворот. Вереница.

Мимо кряхтят якоря.

Из поглощения снится Фелица,

Феодалиска и вампиратрица,

Белая Тара бурят.

 

 

 

 

АУМЬ

 

_Оссен кан_оссен пунг_а

Взр_ындля и нг_а ума_юк

_Ахь фермол_я и глаг_а

Цендро унхен тубадук

 

Мью сапекьо чой фажом

Кэкель фа дем правано — а

Лой барахтар ин авско

Тох абадах и чжаля

 

Ай финхадай прамаум

Цоц бертагер амаге

Иц накита фер тажек

Най урмислай шом мау

 

Ноцешь фуряс хамаи

Хрих абею дикади

 

 

 

 

* * *

 

Как дыханье врывается в горло

И летящий наверх акробат,

Броневая гора Соломондра

Разгоняет небесный набат.

 

Керамический тембр океана,

Накаляющий рык короля,

Змеевидное тело кальяна

И канкана тугое ля-ля.

 

Запредельное зарево розы

Коготками стиха прищепи.

Погружается в зеркало среза

Ускользающий дерзкий язык.

 

И мгновенье слипается с горлом.

Темный облик болит, озаря.

Белых ящериц острые морды,

Клавикорды, молчание прях.

 

 

 

 

* * *

 

Блики тайны, Китай, осень льва.

Умбра и потемненье воды.

Шелестишь мошкара и трава.

Тот спиральный, ветвящийся дым.

 

Так влетающий тот, кого нет.

Длинно валится время, горя.

Вспышки тела на жесткой земле

Распирают цветок сентября.

 

 

 

 

* * *

 

Спирали раковин, нагретые кольчуги,

Шелк изменяющийся, да вода-вода.

За эллиптические радуги на юге

Скрывается в руке пернатая звезда.

 

Пустая, выстрелом раскрытая ладонь,

Шутиха длинная неслыханного звука.

Воздушным локоном перетекает конь,

И тянется к луне мерцающая сука.

 

 

 

 

ДВА СОНЕТА

 

 

1.

 

О, темная свобода - смерть!

Лоза в осеннем водоеме,

Литые муравьи в соломе,

Свеченье теневых портьер.

 

В дыру срывается барьер.

Трещит стеклянное движенье.

Каких обойм освобожденье! -

Каскад украденных премьер.

 

Прикалывается пустяк,

И ткань зеркальных напряжений

Раскрыл грохочущий зигзаг.

 

В закадровом землетрясеньи,

Переливаясь и вертя,

Кричит бездонное паренье.

 

 

2.

 

Рогатый рев. Пинки подач.

Крошится риф метаморфозы.

Искря, перетекает мяч

В подвижном лабиринте грезы.

 

Стекает в горло пустяка,

Засасывающего взлеты -

За вздором вздор... Но мертвякам

Необходимы окороты.

 

Прощай, немеющий оркестр,

Игравший зло и бестолково.

Смеется рыбина в реке,

 

Пусты заботы рыболова

И вспархивает из пике

В начале брошенное слово

 

 

 

 

* * *

 

Касается жасмин и красные

Мои глаза в зрачок каприза и судьбы.

Качает, как озноб неповторим.

И дождь не в силах удержать себя...

 

 

 

 

* * *

 

Текучей пустоты сверкающая ветка,

Безумие ума, дрожащие слова,

Смывающее зренье внутреннего ветра,

Несущее скале крученый птичий глаз.

 

И нечего изречь существенней дыханья,

Но лишь переставляй открытые слова.

Воды волнующее, плавящее ткани

Отверстие души. И птица гонит глаз.

 

Уходят кабаны в тумане за болото,

И призрак дерева звезда пересекла.

Вскипая на коре, стекает в сон смола.

Не прерывается подкожная работа,

 

Вскрывающие вихри, тянущие соты,

Безумие ума, открытые слова.

 

 

 

 

ВСТРЕЧИ ВО СНЕ

 

Документальная регистрация

 

1.

 

Я беседовал с Пушкиным.

Он заскочил сюда ненадолго

из своего времени.

 

Говорил больше я.

Рассказывал ему о Хлебникове

и дал почитать второй том.

(Наяву

его давно у меня украли.)

 

Как он воспримет эти стихи

и что напишет потом?

Захватывающий эксперимент!

 

Мы просчитали,

что там, в его времени,

до дуэли еще больше года,

и сговорились,

что вскоре

он заглянет опять,

обсудить

как избежать трагедии.

 

2.

 

Мы поддавали на природе.

Друзья куда-то отошли.

И мимо проходил в бушлате Мандельштам.

Я предложил принять.

Он согласился.

В бутылке оставалось грамм сто пятьдесят.

Жаль, мало.

Вдруг

я нахожу другую.

Пригубил. Яблочное что ли?

Но — посидим.

 

 

 

 

 

ПАМЯТНИК

 

  Посвящение и подражание

  Игорю Иогансону

 

- Нет, весь я не уймусь!

 

1. Я памятник себе воздвиг - каприз поэта.

2. Я памятник себе воздвиг. Теперь так модно.

3. Я памятник себе воздвиг. Так было надо.

4. Я памятник себе воздвиг. Концепта ради.

5. Я памятник себе воздвиг. Имею право!

6. Я памятник себе воздвиг. Подвинься, Бродский.

7. Я памятник себе воздвиг. На всякий случай.

8. Я памятник себе воздвиг, рискуя жизнью.

9. Я памятник себе воздвиг. Теперь пивка бы!

10. Я памятник себе воздвиг. Ликуй, Россия!

11. Я памятник себе воздвиг. Народ, безмолвствуй!

12. Я памятник себе воздвиг. Прикол известный.

13. Я памятник себе воздвиг весьма пикантный.

14. Я памятник себе воздвиг. А вы не ждите.

15. Я памятник себе воздвиг на нервной почве.

16. Я памятник себе воздвиг. Давитесь, гады!

17. Я памятник себе воздвиг. И тут же выпил.

18. Я памятник себе воздвиг. Не полегчало.

19. Я памятник себе воздвиг почти что конный.

20. Я памятник себе воздвиг. Продам со скидкой.

21. Я памятник себе воздвиг. Готовьте баксы.

22. Я памятник себе воздвиг. Не тут-то было.

23. Я памятник себе воздвиг. И сразу сперли.

24. Я памятник себе воздвиг. Зачем - не понял.

25. Я памятник себе воздвиг. Погорячился.

26. Я памятник себе воздвиг. Тяжелый случай.

27. Я памятник себе воздвиг и бью ногами.

28. Я памятник себе воздвиг. Потеет только.

29. Я памятник себе воздвиг. Спасай Россию!

30. Я памятник себе воздвиг с большим прибором.

31. Я памятник себе воздвиг. Хоть стой, хоть падай.

32. Я памятник себе воздвиг. Жена довольна.

33. Я памятник себе воздвиг. Девицы в трансе.

34. Я памятник себе воздвиг. Тащитесь, бабы!

35. Я памятник себе воздвиг- Там- под кусточком-

36. Я памятник себе воздвиг. Атас полнейший!

37. Я памятник себе воздвиг. Отметить надо.

38. Я памятник себе воздвиг. И выпил кстати.

39. Я памятник себе воздвиг. К чему бы это?

40. Я памятник себе воздвиг- Припоминаю-

41. Я памятник себе воздвиг! Отлично помню!

42. Я памятник себе воздвиг. Куда ж он делся?

43. Я памятник себе воздвиг. Вот это номер!

44. Я памятник себе воздвиг. О, Моцарт, Моцарт!

45. Я памятник себе воздвиг. Ну, входит Моцарт.

46. Я памятник себе воздвиг. Ну, наливаем.

47. Я памятник себе воздвиг. И Моцарт тоже.

48. Я памятник себе воздвиг. Потом не помню.

49. Я памятник себе воздвиг. А где же деньги?

50. Я памятник себе воздвиг. Да ладно, черт с ним.

51. Я памятник себе воздвиг. Снесут посмертно.

  .....................

  .....................

  .....................

  .....................

  .....................

108. .....................

 

 

 

 

* * *

 

Сметает. И точка иглы

В морозном сосуде без тени

Расчерчивает и скрипит

Конический глаз Диогена.

 

Философ, оттягивай гон -

Хронический сон Македонца.

Пузырчатый, каменный тон

Ночует в органе колодца.

 

И легкая горная тьма

Бежит на конце горизонта.

Распялит долину зима

Снегами подземного солнца.

 

Свекай, умирай, становись,

В зиме закаленная влага.

А кляксу по имени жизнь

Впитала сухая бумага.

 

 

 

 

* * *

 

По косогору летали дети.

Один подскочил

и вцепился зубами

мне в левую голень.

Я заорал и проснулся.

Вооружился мечем

и заснул назад.

 

 

 

 

* * *

 

Число начальников — тринадцать

По инфернальному козлу.

И для фанатиков новаций

Разбит литературный клуб.

 

А я стекаю по разлому

В неторопливые миры,

Игольчатые сдвиги грома,

Молниеносные шары.

 

Мое цветочное распятье

Горчит на дальнем языке,

И разрывается, как платье,

Слепая бабочка в руке.

 

 

 

 

* * *

 

Все фонари и черная Луна.

Прогулка разгоняется в заборы.

И в ход идет сбесившееся море

И скалывающая крутизна.

 

И самозванка. Ах, она пьяна.

Она спешит, выкрикивая горе.

Я растворен в смирительном просторе,

В тени незатянувшегося сна.

 

Все пузыри, их медленный раскрут,

Изделия из серебра и ночи,

Шипение проткнутых оболочек

И зрения танцующий лоскут —

 

Лишь ленточки для заплетанья строчек.

О, ломти счастья в собственном соку!

 

 

 

 

* * *

 

Стихотворение —

карточный домик.

Вынуть слово

или перегрузить чуть —

рухнет.

Только самые верхние карты

можно снять

осторожно.

 

 

 

 

СОН

 

Фигурка,

будто бы глиняная —

- волшебная фея детства,

бабушка Шура.

Я с ней могу говорить.

 

Нечаянно роняю,

и остается

немой и надбитый кокон.

 

Горько.

Другая бабушка мне говорит:

— Вот, все пишешь стихи,

а уроки не сделал,

уроки. —

 

Открывается дверь и внезапно

ползет на меня

невидимое воздушное нечто,

поблескивая в пустоте.

 

Панцирь мой

напрягается страхом.

 

Проснулся.

Дрожанье в груди.

 

 

 

 

* * *

 

Пустотные слова, бликующие ходы

В другие вееры незакрепленных слов.

Змеиный лабиринт, скорлупчатые кто-ты,

Провалы памяти, ракушечник стихов.

 

Молчать и выгрызать коленчатые ходы

И вспорхивать огнем на повороте слов,

Перемещать фонарь, расхохотаться: кто ты?-,

Выныривая в ночь на кожухе стихов.

 

Ломает замыслы вращение молчанья,

Щекочет крыльями опавших мотыльков.

 

Кораллы памяти, да шелкопряды слов

В обмякшем неводе. Но живо ожиданье.

И лживо. Как забор, как изгибанье ткани.

 

Но выдох. И проснуться на карнизе слов.

 

 

 

 

* * *

 

  Я так бессмысленно чудесен,

  Что смысл склонился предо мной.

 

  Игорь Северянин

 

Утомленный смещеньями душ,

Я лениво смещаю глаза.

Хороша и верна только чушь,

Лишь бессмысленные чудеса.

 

Лишь оса и атас и коза,

Сереброзы луны за ребро,

Исчезающий глюк указать,

На пари наколоть макарон.

 

Есть атас в упускании строк

По течению глупой реки,

И сверчок, поломавший шесток.

На куски его, блядь, на куски!

 

Откуси рукоять языка.

За мозги утекает река.

 

 

____________________________________________

 

 

 

МЕХАНИЧЕСКИЕ ЭТЮДЫ В ПАЛИНДРОМАХ

 

1. КРИМИНАЛЬНОЕ

 

А. Воловику

 

Мокро. ГБ. Горком.

Кабак.

 

Она и пиано.

О локон около!

Морда кадром,

А низка как Зина.

— О! Едем в Медео! —

 

Киник.

То ли пилот.

Кодеин и едок.

Не бубен.

Пил. Влип.

Нож и пижон.

Мудак, дуб, будка дум:

"Да, зла..." Пал. Бок облапал, зад.

 

Укор окороку:

— А кус, сука? —

А харя яра. Ха!

Он сапогом мог опасно...

Но рос ум: "Мусор он!"

И крутеет урки

Око.

 

— Да где вор? — А вот! Товаровед, гад! —

— Шиш!

Елда падле! —

Гром. Мент нем. Морг.

Удох сходу.

 

 

 

2. В РАЗЛИВЕ

 

Ленин ел.

Упер репу.

 

 

 

3. СЕЛЬСКИЕ ЗАТЕИ

 

— Коли, милок!

— Я — лбом! О, бля!

 

 

 

4. ТРАНСЦЕНДЕНТНО

Лег. Налево ловили волов. Ел ангел.

 

 

 

5. ИНСАЙТ

А логика таки гола!

 

 

 

6. ПОЭТЫ

В их разуме — муз архив.

 

 

 

* * *

 

Барражировать —

Вот слово!

Бридж, Бурже, барракуда,

Бар, раж.

Жировать, наконец!

 

 

 

* * *

 

Я сочинил

волшебное слово:

ЧИМБАРМУК.

Слышно ведь,

что волшебное.

 

 

_______________________________________

 

 

 

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ РУССКАГО НАРОДА

 

 

 

* * *

 

Семь раз отпей, один отъешь.

 

 

* * *

 

Любовь зла, а за козла ответишь.

 

 

 

* * *

 

Чем богаты, тем и гады.

 

 

 

РЕДКИЕ СЛОВА И ВЫРАЖЕНИЯ

 

 

 

* * *

 

Они сажались за Родину.

 

 

 

* * *

 

Ненормативная медицина.

 

 

 

* * *

 

Обнажопность.

 

 

 

* * *

 

Поджопинг (англ.)

 

 

 

* * *

 

Куры — дуры.

Гриль — молодец!

 

 

 

* * *

 

Народ безмозглствует.

 

 

 

* * *

 

О, моя утраченная внешность!

 

 

 

* * *

 

Нет имени тебе, мой бизнес.

 

 

 

ИЗ ПЕТРАРКИ

 

Не ссы, Лаура!

 

 

 

АПОЛОГИЯ ЕВРЕЙСКОГО РАСИЗМА

 

Теория Дарвина —

Пережиток тотемизма.

Если ты потомок

Адама и Евы,

То ты — еврей.

Если — обезьяны,

То — обезьяна.

 

 

 

В РАЗЛИВЕ (палиндром)

 

Ленин ел.

Упер репу.

 

 

 

* * *

 

О, чары

Сучары!

 

 

 

АНТИЧНО

 

Девкалион...

Девка ли он?

 

 

 

* * *

 

Изобретение порошка против идиотов

Гибельно для страны.

 

 

 

________________________________________

 

 

Моностих

 

СВОБОДУ НЕБОСВОДУ!

 

 

 

* * *

 

(Незамысловато замаскированная фамилия автора)

Я камергер цикад

 

 

 

* * *

 

Ксенокос

 

 

 

* * *

 

Мороз и солнце, блин. Прикольно!

 

 

 

* * *

 

Автоответчик и автоистец

 

 

 

* * *

 

медалевидные глаза

 

 

 

* * *

 

Император всея Руси и обеих Осетий

 

 

 

* * *

 

Орден «За принуждение народов к дружбе»

 

 

 

* * *

 

Где тошно, там и рвется

 

 

 

* * *

 

Компас нетрадиционной ориентации

 

 

 

* * *

 

Сестры и кузины милосердия

 

 

 

* * *

 

серийный доктор

 

 

 

* * *

 

СВОБОДУ НЕБОСВОДУ!

 

 

________________________________________

 

 

 

ХАЙКУ

 

.

 

Там среди ветвей

Тень вороны поплыла,

Темный лист упал.

 

.

Лодку качает.

Голубая стрекоза

Висит над водой.

 

.

Чайная ложка

Бьется в стакане, звенит.

Поезд качает.

 

.

Божья коровка

Уселась на асфальте.

Чуть не раздавил.

 

.

Ванна готова.

В зеленоватой воде

Плавает волос.

 

.

Орет на ворон

И на солнце сверкает

Грач-возвращенец.

 

.

Птичка ворона,

Темная героиня

Московских хайку.

 

 

.

Бабочка в траве

Открывает тишину

Мира без меня.

 

 

 

 

_________________________________________________

 

 

МАНИФЕСТ СЕМЬ

(Концептуальность нон-копцептуализма, или Контрацептуализм)

 

Выше знамена

Контрацептуализма!

Вся власть сонетам!

В.Г.

 

Набирая тексты моих друзей, я вновь ощутил, что мы принадлежим одной литературной школе. Школе, возникшей задолго до нас, может быть непрерывно возникающей заново, не обязательно себя осознающей. Школе, не имеющей формальных признаков (поэтому ее участники могут принадлежать и любой другой формальной группе), но опирающейся на принципы, которые можно выразить явно.

Именно тот факт, что с этими принципами согласны не все, отделяет школу от ее оппонентов как "фигуру" от "фона" и тем самым обнаруживает ее существование.

Принципиальные положения школы по сути сформулированы в моей статье "Без тягостных сносок. Заметки о пресемантике" ("Арион" № 3, 1996). Газетный рецензент в обзоре содержания номера сообщил, что статья эта о поэтике и "не манифест". Он ошибся. Это был именно манифест. По существу, а не по форме, для манифеста недостаточно сжатой, скандальной и агрессивной.

Это легко исправить. Просто надо сформулировать жестче. И никакой политкорректности. Демократия уместна в политике. В искусстве, как и в науке, предпочтительней аристократизм. Итак.

1. Умения читать недостаточно для того, чтобы адекватно воспринимать поэзию. Необходим специфический "поэтический слух". Как и музыкальный слух, он редко бывает врожденным, но в большинстве случаев его можно развить. Для этого требуются желание и работа. Формальных способов обнаружить наличие поэтического слуха нет. Но есть правило: читатели с развитым слухом "похожи друг на друга", почти одинаково оценивают стихи. Те, у кого со слухом проблемы, "несчастливы по-своему", оценивают стихи каждый на своей лад.

(Я узнал, что это такое, лишь после года не слишком успешных попыток "понять" второй том Хлебникова. Вдруг случилось "внезапное просветление": нужно слышать, а не понимать. Только потом я смог самостоятельно "услышать" и оценить, например, Пушкина.)

Поскольку об этом знают немногие, чтение стихов — занятие элитарное. Для широкой публики есть суррогат (на который она имеет священное демократическое право) — поэтическая попса, для тусовки — постмодернизм.

2. Умения думать недостаточно для того, чтобы адекватно воспринимать поэзию. Для интеллектуальной деятельности предназначены науки. Иногда те, кто не в состоянии заниматься науками, прилагают свой интеллект к восприятию искусства (а бывает, и к его созданию). Это бесполезно. Поэзия воспринимается другими органами. И результат восприятия не имеет никакого отношения к проблеме "множественности интерпретаций" и к интерпретации вообще. Интерпретация — это интеллектуальная дешифровка. "Содержанием" поэзии является не смысл (хотя лишь он доступен переводу). Поэтому словосочетание "чисто головные стихи" выражает крайне низкую оценку. (Не буду называть имен во избежание поругания святынь и из соображений личной безопасности.) Поэтому термин "концептуальная поэзия" не более осмыслен, чем "лирическая математика", и предназначен для надувательства людей, не имеющих слуха.

3. Стихотворение есть способ передачи состояния сознания, самого состояния, а не информации о нем, способ прямого общения, независимого от времени и пространства. Подготовленный читатель, "дешифруя" текст, способен попасть в состояние, подобное тому, в котором находился автор во время его создания. Поэтому текст вне процесса его восприятия есть набор бессмысленных значков, труп, а исследователи текста — паталогоанатомы. (Тоже нужная специальность, если только они не пытаются нас лечить.)

4. Передача состояния возможна, лишь если текст специальным образом организован. Формальных правил для этого не существует, поэтому в отношении "приемов" — абсолютный беспредел. Поэтический текст является как бы оркестром из разных инструментов: звука, ритма, смысла, интонации, "приемов" и так далее. Следует особо отметить, что ряд приемов, обычно используемых при создании поэтических текстов, совпадает с приемами недирективного гипноза, призванными вводить реципиента в состояние транса (неполный перечень этих приемов приведен в упомянутой выше статье). Разумеется, состояние транса может служить как для передачи состояния сознания, так и для программирования (и даже "зомбирования") сознания. Однако, мы не стремимся запретить сумки, хотя в них можно положить не только деньги, но и бомбу.

5. Среди "инструментов оркестра" звук занимает привилегированное положение. Никакого обоснования этому тезису я давать не собираюсь. Кому надо, сам придумает. Просто нам так нравится. Не случайно же я начал с указания на поэтический слух. Немногие способны этот звук услышать и оценить, единицы — создавать. Можно писать совсем без слов — фонетическую музыку. Этот вид поэзии пока в зачаточном состоянии, но имеет потенциал развития, раз тональная музыка здравствует. Звуковая компонента, по-видимому, является решающей при активизации некоторых областей бессознательного, что способствует вхождению в транс.

6. Эмоционально окрашенное состояние сознания порождает формы, соответствующие каналам чувственного восприятия: слуховому, зрительному и кинестетическому (внутреннее и внешнее осязание). Обоняние и вкус включаются, по-видимому, не часто. Эти формы взаимосвязаны, структурированы и носят доязыковый характер, возможно, находясь в родственных отношениях с юнговскими архетипами. В начале семидесятых годов Б. Шапиро ввел для их названия термин "пресемантические структуры", а содержание их назвал "пресемантикой". Создание поэтического текста состоит с этой точки зрения в кодировании пресемантических структур средствами языка (а чтение — в декодировании). Если школу необходимо как-нибудь назвать, меня лично устроил бы термин "школа пресемантиков".

7. Без вовлечения бессознательного передача состояния сознания вряд ли происходит. Энергетическую насыщенность состояние может получать из слоя архетипов, которые, согласно К.Г. Юнгу, при активизации способны выделять огромную психическую энергию. Читателю, знакомому с теорией коллективного бессознательного, ясна организующая роль символов и мифологем как суггестивной компоненты текста в создании измененных состояний сознания. В этом смысле (а не в общепринятом) школа является символистической. Название "неосимволизм" хуже предыдущего, но не бессмысленно.

Итак — семь тезисов. Для манифеста неплохо, да и число священное. Остается назвать имена поэтов, от известных до никогда ранее не публиковавшихся, которые составляют ту "ячейку" школы, к которой принадлежу я. "Патриархом" ее является Павел Золкин, творчество которого в конце семидесятых, к несчастью, прервала болезнь. Следующее поколение (не по физическому, а по творческому возрасту): Ирина Добрушина, Олег Назаровский, исчезнувший по нелепой случайности из моего поля зрения в начале восьмидесятых, Борис Шапиро, живущий ныне в Германии и пишущий не только русские, но и немецкие стихи, а также Ваш покорный слуга. К "младшему поколению" принадлежат Анатолий Кричевец и Ирина Ермакова, принявшая мое предложение о ее зачислении "в штат". Для меня очевидно, что к нашему направлению относится творчество Владимира Ивелева (1942 — 1994), с которым я познакомился всего за несколько лет до его безвременного ухода. Есть, разумеется, и другие, я перечислил лишь тех, с кем давно и хорошо знаком, и потому знаю, что они в целом разделяют изложенный здесь взгляд на поэзию. Воможно, не случайно, что пятеро из восьми по образованию являются математиками и физиками. (А почему бы и не "поэзия ученых"? Была же в Китае "живопись интеллектуалов", школа "вэньжэньхуа".)

Мы не ожидаем ни популярности, ни особого внимания критики. Эти стихи — для немногих.

 

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

 

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь,

Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
   — Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали