Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
ВИРДЖИЛ ТЕОДОРЕСКУ

Горы лавы

 

Мой дом отправился наобум

со мной и со всем, что в нём было.

Я плыл по огненной реке,

но в себе был всецело уверен:

у меня был свет, стол,

уборная, душ, прихожая.

Дом всё плыл, упдывал...

Я понятия не имел, что замышляют вулканы.

 

(Перевод К.Ковальджи)

 

 

 

 

 

 

Капля воды

 

Я восхожу на вершины, которые мне по росту,

обхожу дозором равнины, которые мне по силам,

пространства песков зыбучих, сыпучих, золотоносных,

с башнями дюн, бредущих в сумерках синих.

Рожь на полях удваивает великую мощь солнца,

вдвое живу я - жизнью моей и жизнью моих ближних,

в груду цветов умею превратить я мою обитель,

розу - в сад беспредельный, сад - в многолюдную площадь

Так, поворачивая, река перед самым впаденьем

вспять возвращается, неся в своей толще к истоку

хор несмолкаемый белых гидроцентралей.

О моя жизнь, как банальна ты, как ты банальна,

так же как солнечный луч, под стрехой проникающий

в гнёзда,

или же капля воды с многочисленным отраженьем

блеска колец обручальных.

 

(Перевод Л.Беринского)

 

 

 

 

 

 

Следом за мной

 

Я иду по дому, щелкая выключателями,

и следом за мной возникает свет, обезглавливая тьму

столь же быстро, как мой сосед обезглавил

рождественского петуха.

Внезапно воздух становится плотным,

его толща нависает над крышей на высоте сантиметра...

Свет обезглавливает тьму

при помощи моего скромного жеста,

такого домашнего и все же такого величественного.

 

(Перевод Н.Григорьевой)

 

 

 

 

 

 

Обрывистые берега воздуха

 

Дальше, в другой стороне, расположены мы,

Как запертый в клетку груди бульдозер,

Как травы сухие, что ждут только проблеска искры,

Как уличный желтый фонарь на столбе темноты.

Мы те, кто ищет себя, спотыкаясь в попытках бесплодных,

Мы - водопады, замёрзшие в воздухе чистом,

Нас окружает наш век с гонкой своей бесконечной,

И в беспорядке вокруг пласты студенистых пород,

И якоря, что сверкают

На лысых пустынных хребтах.

Там, где растёт можжевельник,

Сходный с танцующим лесом,

Высятся берега воздуха, что искривлён,

Обрывистые берега, словно гранитные залы

Красные, под водой.

 

(Перевод Е.Городневой)

 

 

 

 

 

 

Ничего не скажешь

 

Ничего не скажешь моё поведение

производит весьма приятное впечатление

мне редко не уступают места

в трамвае в часы пик

место весьма комфортабельное

предназначенное беременным женщинам

естественно я от него отказываюсь

оболльстительно улыбаясь

поскольку моё место осталось позади

место с которого мне довелось разное видеть

оккупантов на улице Франзеларь и в её окрестностях

и уходящий трамвай с хлопотливой кондукторшей

место с которого мне было видно

расписание поездов направляющихся в горы

позади остались все восхожденья

и давно потерян мой альпеншток

вместе с увесистым рюкзаком.

 

(Перевод Е.Аксельрод)

 

 

 

 

 

Круглое

 

(отрывок)

 

Из всех существующих форм —

Так говорили греки —

Верх совершенства —

Сфера!

Человек —

Гордость, и радость, и разум

Обширного мира живого,

Разве он не достоин.

Жить в самой высокой

И сверхсовременной форме?!

Поэтому наша планета, как шар...

Страна моя — капля живая...

На нашей по кругу летящей

Сферически мудрой планете.

Вирджил Теодореску (Virgil Teodorescu) (1909–1987) — румынский поэт, эссеист, переводчик. Он был одним из членов группы румынских сюрреалистов в 1940-х годах; однако позже он в конце концов согласился писать соцреалистические стихи и пользовался привилегиями (даже став лидером Союза румынских писателей). В конце 1960-х, на пике неомодернизма, он переиздает свои ранние стихи (в слегка измененных, "более чистых" версиях) и пытается продолжить их первоначальный сюрреалистический стиль. Тем не менее, большинство его более поздних книг не пользовались большим успехом у критиков, и до сих пор после его смерти не появилось новых переизданий (не говоря уже о его появлениях в антологиях авангарда).

 

Его первые стихи были опубликованы под псевдонимом Вирджил Рареш в 1928 году в revue Bilete de papagal, которым руководил Аргези. Под другим псевдонимом (Кокой Таалат) он является одним из трех основателей (вместе с Ташку Георгиу (Улей) и Мирчей Павелеску) эфемерного Лисеу (1932), единственного авангардного ревю, которое редактировалось в Констанце. Следуя юношескому сюрреализму своих ранних работ, Вирджил Теодореску до конца 1930-х годов внес несколько вкладов в воинствующую фазу румынского авангарда несколькими текстами, которые позже будут переизданы в период его социалистического реализма.

 

Его самым ранним вкладом в коллекцию румынской сюрреалистической группы была необычная разовая книга "Поэма о леопарде", написанная в 1940 году и проиллюстрированная Тростом, книга, которая оставалась неизвестной до тех пор, пока Саша Панэ не опубликовал фрагмент в Antologia literaturii române de avangardă. Более крупные фрагменты были опубликованы автором в его последней книге "Un ocean devorat de licheni urmat de Poemul regăsit".

 

После того, как группе удалось выйти из подполья, в котором она находилась во время Второй мировой войны, Вирджил Теодореску опубликовал свой настоящий дебютный том Blănurile oceanelor ("Меха океанов", 1945, иллюстрации В. Паалена), за которым вскоре последовал том Butelia de Leyda (1945, иллюстрации Пола Пауна). Вместе с Геллу Наумом и Полом Пауном он стал соавтором книги-манифеста "Критика мизерии" (1945), в которой они агрессивно отвергли всех литературных критиков (даже самых симпатизирующих авангарду) и всех ранних авангардистов; они также критиковали "неортодоксальное" поведение двух другихчлены группы сюрреалистов, Герасим Лука и Трост.

 

Несмотря на напряженность внутри и за пределами группы, пятерым участникам удалось в 1946-1947 годах написать серию коллективных манифестов на французском языке и опубликовать сборник Infra-Noir. Вклад Теодореску за 1947 год состоял из двух томов: "Провокация" (позже получившая высокую оценку специалиста по авангарду Марин Минку) и "Доля души" (очень разные версии на румынском языке впоследствии были опубликованы в собственных антологиях Теодореску).

 

Позже Леонид Димов упомянул Вирджила Теодореску как одного из румынских сюрреалистов, наиболее близких к практике онейризма; хотя сам Теодореску, казалось, находился под влиянием онейризма в своих томах после 1968 года, он резко критиковал онейристов в Armonia contrariilor (что можно объяснить тем фактом, что онейристы отреагировали как против оригинального сюрреалиста группа и нынешние власти коммунистического режима, которые бывший поэт-сюрреалист активно поддерживал).