Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
ROGER GILBERT-LECOMTE

Из книги "Жизнь любовь смерть пустота и ветер" (1933)

 

 

Темная история

 

Одетые в парчу крутились акробаты

Мочился небосклон

В продолговатый

Тромбон

 

Смерть безъязыкая глаза вдевала в уши

И пел редис

И плыли чудеса как души

В свой Парадиз

 

Кишки земли вздымались облаками

Выл камень на

Кровь под руками

Горбуна

 

Колпак безносой шпарил отченаши

Яйцо вспухало что есть сил

Его из чаши

Апостол пил

 

И ветер взвыл как светопреставленье

Взметнулось пламя вкривь и вкось

И преступление

Сбылось

 

 

 

 

 

Границы любви

 

Между губами в поцелуе

Стекло одиночества

 

 

Погребальная песнь по славному старику

 

Умер славный старик

Он больше не сможет пугать

Величественной стремниной своей бороды

 

Умер славный старик

Он больше не сможет ходить

С блеклой улыбкой на бледных своих губах

 

Умер славный старик

Он больше не сможет вгонять

Бедных своих детей в нищету и страх

 

Умер славный старик

И больше не смогут твердить

Что он способен весь мир проклясть вгорячах

 

Умер славный старик

Он больше не сможет играть

Гром перекатывая в облаках

 

Умер славный старик

Он больше не сможет царить

На земле и на небесах

 

Умер славный старик

Клад зарытый в тайник

Спит и глядит впотьмах

 

В глине гниющий прах

 

 

 

 

 

Повешенный

 

Вся мировая тоска

Засосала под ложечкой так

Что удавка

Затянулась узлом

 

 

 

 

 

Огонь ветра

 

Говорят что до тверди земной

До начала времен

 

Только ветер живой

Только ветер свистел в пустоте

 

Ветер что был рожден

Прежде жизни любой

 

И тренье

Его завихрений

 

Высекло искру

Первую искру огня

 

  Перевод Михаила Яснова

 

 

 

 

Завещание

 

Далеко-далеко никакой ничей

Окажусь однажды

Там где знают меня лишь пределы ночей

Лишь засуха жажды

Как впивалась ногтями и вгрызалась зубами

В меня не раз

Та что злобно вперяла в меня ночами

Ужасный глаз

Вот и сплю и никак не могу проснуться

У врат нищеты

Потому что я не сумел увернуться

От нищеты

Я упал на дно мне одно осталось

Услышать как

Отпоёт меня подло гнусавя жалость

И сойдет во мрак

 

 

 

 

Предположения о смерти

 

I

Однажды проснуться в кромешной темноте

И обнаружить что жизнь лишена единственного дара

Горячки и муки

II

Или буквально через миг

После конца света

Очутиться нигде ни в чем никак

III

Уснуть

Увидеть во сне смерть

Никогда не проснуться

 

Роже Жильбер-Леконт (Roger Gilbert-Lecomte)(1907-1943)— французский поэт-авангардист и писатель. Вместе с Рене Домалем, Роже Вайяном и Йозефом Шимой основал литературную группу а также одноимённый журнал «Большая игра» (фр.). В результате тяжёлой зависимости от алкоголя и наркотиков умер от столбняка в возрасте 36 лет в оккупированном Париже.

Роже-Жильбер Леконт, немногочисленные сочинения которого уж по крайней мере не уступают вдохновенным творениям Антонена Арто, не дожил и до сорока, подкошенный пьянством и наркоманией. Родился поэт в Реймсе в 1907 году.

 

В июне 1928 года, когда вышел первый номер журнала “Большая игра”, Жильбер-Леконту был только двадцать один год. За несколько лет он написал значительное количество стихов, которые составили единственный (не считая крохотной книжки 1937 года “Черное зеркало”) его прижизненный сборник “Жизнь Любовь Смерть Пустота и Ветер” (1933). Одним из первых в нем шло стихотворение “Драма детского сознания”, которому суждено “Уродливое униженье / За первый приступ разрушенья”.

 

“Приступ разрушенья” — метафора, реализованная автором ценой собственной жизни. Судьба “проклятого” поэта — вслед за любимым им Рембо — оказалась для Жильбер-Леконта наиболее подходящим способом сюрреалистического существования. Уже в детстве он встал на путь мятежа и всю недолгую жизнь, бунтуя, экспериментировал — с языком, создавая поэтическую речь саморазрушения (его рифмы, ассонансы, аллитерации — все подчинено мятежу против духа и буквы обыденности), и с собственной судьбой, которую он последовательно губил, экспериментируя с наркотиками, и завершил, бродяжничая по парижским гостиницам в поисках денег на опиум. Позже о нем скажут: “Миф о Морфее для него важнее мифа об Орфее”. Он мог бы возразить: “Есть только два вида поэзии: слова, которые надиктовывает бред, либо слова, открытые впервые, — первообразы всего сущего”. Плоть человека и плоть речи были для него почти синонимами, так материализовывался один из главных постулатов сюрреализма — поэзия разлита повсюду, она есть образ жизни. Впоследствии это было заключено в формулу: “поэзия говорит поэтом”.

 

Последние годы своей жизни он влачил в Париже, оккупированном немцами. В июле 1942 года его подругу, еврейку Руфь Кроненберг арестовали в свободной зоне, когда она возвращалась с курорта Коллиур. Леконт по-прежнему жил в мастерской на улице Бардине, но уже один. Осенью 1942 года он, выбиваясь из сил, ходил пешком далеко в предместья, в Буа-Коломб, к некоему доктору Бреавуану с улицы Обепин, чтобы получить рецепты и раздобыть по ним немного героина. Его вылазки не остались незамеченными. 21 октября 1942-го его арестовали и посадили в тюрьму Сайте. До 19 ноября он пролежал в тюремном лазарете. Затем его выпустили, вручив повестку в исправительный суд на следующий месяц "за незаконную, покупку в Париже, Коломбе, Буа-Коломбо, Аньере и хранение без законного основания наркотических средств как-то: героина, морфия, кокаина...". В начале 1943 года он провел некоторое время в клинике в Эпине. Студентка, которую он пустил в мастерскую на улице Бардине, пока лежал в клинике, оставила там коробку ампул с морфием, и он понемногу, по капельке использовал все.

 

Леконт умер от столбняка. 31 декабря, 1943 года, в тридцать шесть лет.