Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

малая проза

В довоенные времена жил один старый больной поэт, которого совершенно забыли и по настоянию которого, как я где-то прочел, всем посетителям должны были говорить, будто его нет дома. Время от времени жена — из жалости к нему — звонила в дверь.
Эмиль Мишель Чоран
ФАИНА РАНЕВСКАЯ

Фаина Георгиевна (Григорьевна) Раневская (урождённая Фанни Гиршевна Фельдман; 15 [27] августа 1896, Таганрог — 19 июля 1984, Москва) — русская и советская актриса театра и кино. Лауреат трёх Сталинских премий (1949, 1951, 1951). Народная артистка СССР (1961). Современными журналистами часто оценивается как «одна из величайших русских актрис XX века» и «королева второго плана».


 
 Фаина Раневская: "У меня хватило ума глупо прожить жизнь"

 

"Если бы я писала книгу о своей жизни,
 я бы ее назвала «Жалобная книга. Судьба. Шлюха."

 

Фаина Георгиевна Раневская (27.08.1896 — 19.07.1984) – бессмертная, вечно молодая, проницательная, великая и харизматичная личность. Любой фильм, любая театральная постановка приобретала неповторимый стиль благодаря участию в нем актрисы. Это поистине эпохальная женщина, мысли и афоризмы которой будут отражать действительность еще долгое время.

 

Фаина Раневская, урожденная Фельдман, родилась 15 августа 1896 года в Таганроге. Ее отец, еврей, был состоятельным человеком, и образование она получила соответственное. Очень не любила учиться, поэтому Мариинскую гимназию так и не окончила, а приобретала знания на дому. Кроме Фаины в семье было еще трое детей: два брата и сестра. Один из братьев умер, когда ей было всего 5 лет.

 

С самого детства Фаина была одинокой, сторонилась людей, и понять не могла почему. Ведь любящая полная семья, мать, отец, братья и сестры… Как можно быть одинокой? «Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве...»  Видимо, этот факт из детства имел большое влияние на ее дальнейшую жизнь.

 

Когда она впервые в жизни попала на театральное представление, девочка поняла, что, несмотря на свое легкое заикание, она будет настоящей актрисой. Она так решила. И так случилось. Фаина сдала экзамены на частные курсы в частную театральную студию А.Ягелло, и стала их посещать. Родители не одобряли ее увлечения.

После знакомства с известной актрисой Алисой Коонен в 1910 году, Фаина навсегда попала в «чары» театрального искусства. Она почитала актрису всю жизнь, а Алиса, в свою очередь, дала Фаине правильную путевку в жизнь.

Спустя 5 лет Фаина уехала в Москву, чтобы поступать на театральный курс института, но поиски не увенчались успехом. Упорство и целеустремленность Фаины поразили известную балерину Е.В.Гельцер. Практически каждый день Фаина поджидала красавицу около Большого театра. В то время балерина очень сильно выделялась на фоне серости толпы: она носила ярко-красную шляпку с вуалькой, походка и черты лица выдавали в ней незаурядную личность. Фаина и Гельцер стали общаться, созванивались даже ночью. В большинстве случаев звонила балерина со странными вопросами, но Фаина очень уважала свою подругу, отвечала ей без колкостей.

Именно Гельцер дала режиссеру Певцову рекомендации для Фаины в Малаховский подмосковный театр, где она и работала в массовке, но это особо не трогало будущую «звезду». Когда-то именно этот режиссер предрек славу и известность Фаине: «Из нее выйдет величайшая актриса».

 

Фаина до безумия любила режиссера Станиславского. Как-то раз, встретив его на улице, она бежала за его экипажем, заламывая руки и крича «Мальчик мой!», а он в ответ ей посылал воздушный поцелуй и улыбался. Для нее эта встреча была значимой.

 

С особым чувством Фаина относилась к раннему МХаТ. Посмотрев как-то «Вишневый сад» Чехова, она стала считать его «небожителем».

 

«Когда мы вышли из массивных банковских дверей, то порыв ветра вырвал у меня из рук купюры — всю сумму. Я остановилась, и, следя за улетающими банкнотами, сказала: — Денег жаль, зато как красиво они улетают!  — Да ведь Вы Раневская! — воскликнул спутник. — Только она могла так сказать!  Когда мне позже пришлось выбирать псевдоним, я решила взять фамилию чеховской героини. У нас есть с ней что-то общее, далеко не всё, совсем не всё…»

 

Фаина Раневская непросто вписывалась в свое время, хотя она трудно представляется в любом времени. Она была довольно своеобразной, колоритной личностью, в которой постоянно бушевал калейдоскоп страстей, а выхода эмоциям практически не было. Ее жизнь напоминала жар-птицу в клетке, которая готова и хочет дать больше, а никому это не нужно. И этот надрыв просто сковывает внутри.

 

"Переспала со всеми театрами Москвы и ни с кем не получила удовольствия". Фаина находилась в постоянном поиске себя: Феодосия, Кисловодск, Ростов-на-Дону и прочие театры. Меняла маски, бросаясь то в огонь, то в воду, но своего режиссера и свой театр она так и не отыскала. В конце жизни она говорила: «Я могла сделать гораздо больше, если бы мне дали возможность». 

 

На вопрос журналиста «Почему вы так много сменили театров?» Раневская ответила: «Искала искусство». «Нашли?» «Да, в Третьяковской галерее».  Главной причиной ее ухода из театров становился тот факт, что «из театра ушел трепет, а это главное для актера».

 

В 1917 году ее семья иммигрировала за границу, Фаина же осталась на родине. В Ростове произошла знаковая встреча, которая будет иметь огромное влияние на ее будущую жизнь и творчество: знакомство с Павлой Вульф, которая заменила ей мать, учителя, подругу и наставницу, приняв ее к себе в семью. Фаина сама отыскала Павлу Леонтьевну и сказала «Хочу у вас учиться», чем несказанно очаровала актрису. «Она никогда меня не хвалила. Ты можешь лучше, и если ты себе скажешь, что собою довольна, довольна своей игрой, ты не актриса вовсе», рассказывала Фаина Георгиевна. «Нужно переписывать роль в тетрадку, а красным выделять реплики, вживаться в роль и жить с мыслью о ней», учила Вульф свою подопечную.

 

Внук Павлы Вульф, Алексей Щеглов, говорит, что Фаина ненавидела серость и уныние. Она всегда себя настраивала на агрессию, и только тогда у нее получались ее славные роли. «Я не бытовая актриса», говорила Раневская Вульф. Фаина Георгиевна пыталась понять и отражать жизнь.

 

В этот период в ее творчестве происходит ошеломительный успех. За 10 лет ее службы в театрах она сыграла около 200 ролей, тогда как с 1931 по 1969 года – только 38. В основном, актриса искала второстепенные роли, в них ярче можно дистанцироваться от общего сценария, который загоняет в рамки чьих-то взглядов, чего она не могла вынести. Ее известная фраза "Я возьму с собой "Идиота", чтобы не скучать в троллейбусе!", - и это запоминается лучше, чем любая главная роль. А эпизод в «Подкидыше» (1939) и ее бессмертная фраза «Муля, не нервируй меня», стала ее визитной карточкой. Мальчишки бегали за ней и кричали это вслед, доставая Фаину до чертиков.

 

Участие в фильме Михаила Ромма «Пышка» (1934) стало дебютом актрисы в кино. Главную роль Фаине удалось сыграть в фильме «Мечта» (1946). Сам Чарли Чаплин называл Раневскую «Великая актриса», и с ним сложно спорить.

 

Отношение к окружающим ее людям было неоднозначное. Характер Фаины мало кто мог стерпеть. Не повезло тем людям, кого она творчески невзлюбила, ее бесила фальшь.  «Не любили меня режиссеры за то, что я везде лезла». «Освенцим Раневской» - так называли вечные капризы и критику известной актрисы. Поэтому близких людей среди окружения актрисы можно по пальцам пересчитать. К ним относилась и Анна Ахматова. Эта женщина была самым лучшим другом Фаины в течение всей ее жизни, «это ее Бог, как Пушкин в поэзии», говорил внук П.Вульф. Ахматова называла Фаину не иначе как «Мой дорогой фей». В подругах была и Любовь Орлова, они очень доверяли друг другу, а также подкалывали иногда. Ее близкими были Качалов, Ахматова, Станиславский, остальных она постоянно жалила острием сатиры. Еще одним другом был пес Мальчик, которого она везде брала с собой, даже на спектакли, любила и лелеяла его, называла «Псина моя человеческая».

Режиссер кино Игорь Савченко даже придумал лично для нее роль в фильме «Дума про казака Голоту» (1937). Изначально роли попадьи там не было. Но это не стало помехой выхода фильма в прокат. Раневская наделила попадью незаурядными качествами и изюминкой, сыграв эту мощную, крайне сатирическую эпизодическую роль.

 

У Фаины Раневской всегда была своя личная точка зрения на все, поэтому у нее очень часто возникали конфликты с режиссерами. Бывали случаи, когда сама труппа ставила режиссеру ультиматум – либо мы, либо она. 

О ее конфликтах с Юрием Завадским (театр Моссовета) ходили легенды, обрастающие мифами и анекдотами. Он ее невероятно бесил. Фаина считала, что «у него все в медалях» и называла его «маразматиком». Его творческие поиски актриса называла «Капризы беременного кенгуру». Как-то раз у них конфликт вышел за рамки, и он крикнул «Вон со сцены!», на что она ему ответила «Вон из искусства!».

 

Актриса не терпела подхалимства и лизоблюдства, расстилание перед начальством. Но, несмотря на такие протесты, Завадский роли ей давал. На первую репетицию спектакля «Шторм» (1951) она пришла и принесла с собой талмуд. Фаина Раневская буквально переписала свою эпизодическую роль, на что режиссер Ю.Завадский сказал «пусть будет так, как у Раневской». И спектакль произвел настоящий фурор, а фраза «шо грыте? Я барышня» стала бессмертной! Люди шли на спектакль исключительно ради ее роли, а потом вставали и уходили, что стало причиной снятия эпизода с показа. Это был личный удар для Раневской, но она стерпела, лишь спросила «За что?», Завадский ответил «Вы слишком хорошо играете роль спекулянтки».

Алексей Щеглов считает, что она украшала собой фильмы, которые обречены были на забвение. В 1941 году должен был выйти фильм «Мечта», но не суждено, началась война, и актриса эвакуировалась в Ташкент. Теодор Рузвельт назвал этот фильм «Великим фильмом», а актрису Раневскую «блестящей трагикомической актрисой».

В 1947 году вышел фильм «Весна», где актриса сыграла « Маргарит Львовича», роль которой написала себе сама. Режиссер Александров в одном из фильмов ей так и сказал: «Придумайте себе роль», она с этим справилась на «отлично», благодаря чему ещё и родилась любимая многими фраза: «Да, красота – страшная сила!».

Хотя Раневская и была у Иосифа Сталина на хорошем счету, но и это не уберегло ее от самого большого удара. На роль Ефросиньи в фильме «Иван Грозный» Сергея Эйзенштейна ее не взяли из-за неприязни Фаины тогдашним министром кинематографии. Он написал Щербакову, секретарю ЦК ВКП (б): «Семитские черты Раневской, особенно при съемке крупным планом, очень выступают». Фаина была в гневе и очень разочарована.

Раневская была интуитивно образованной, хорошо разбиралась в музыке и поэзии. Ее безраздельной любовью был Александр Сергеевич Пушкин: «Что бы я делала в этом мире без Пушкина». А свой дар видеть людей насквозь она считала причиной ее одиночества и боли.

Самой тяжелой для актрисы была боль от утраты близких. Так получилось, что она пережила всех своих друзей, и «не осталось никого, с кем была связана жизнь».

 

Очень «трагичной» была жизнь Фаины Раневской в финансовом плане. Она попросту не умела распоряжаться деньгами. Зарабатывая прилично, она жила очень скромно. А остальные деньги то давала безвозвратно в долг друзьям, то раздавала нуждающимся. Любой нищий мог подсесть к ней в троллейбусе, разжалобить и выудить у Фаины все деньги. Актриса позволяла себя обманывать и обкрадывать, поскольку считала, что кому-то нужнее, а друзей постоянно одаривала.

 

Екатерина Камбурова, народная артистка России, рассказывает об убранстве в доме Раневской: «Скромность, простота, журнальный столик с томиком Пушкина. Неудобная тахта, которую она не меняла всю жизнь, а двуспальную кровать подарила горничной на свадьбу. Главные ценности в доме - фотографии и книги».

Главной ее болью и вдохновением был театр: «Неужели театр не заинтересован в том, чтобы я играла? Публика меня ждет. Я получаю бесконечное число писем. Они хотят меня видеть. Найдите пьесу! Неужели вам нечего мне предложить? Мне осталось жить всего 45 минут. Когда же мне, наконец, предложат интересную роль?», повторяла она своим коллегам.

 

Последней работой величайшей актрисы ХХ века стал спектакль «Дальше - тишина» (1969), где она с Пляттом играла главную роль. Был бесконечный аншлаг!

 

24 октября 1982 года Фаина Раневская вышла на сцену в последний раз. Она прожила 88 лет, хлебнув горечи, утрат и одиночества. Солнце Фаины Раневской ушло на закат со сцены театра и жизни в июле 1984 года. Но после себя она оставила бесценный след: ее бессмертные афоризмы будут актуальны еще для многих поколений!

Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень.

 

Что-то давно мне не говорят что я бл*дь. Теряю популярность.

 

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на диеты, жадных мужчин и плохое настроение.

 

Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным.

 

Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина.

— Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются...

 

Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.

 

Я, как яйца, участвую, но не вхожу.

 

Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь права считать себя одиноким...

 

Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!

 

Жизнь — это затяжной прыжок из п...ды в могилу.

 

Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.

 

Одиночество — это когда в доме есть телефон, а звонит будильник.

 

Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.

 

Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности.

 

— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!

— И как? Удалось им получить деньги обратно?

 

Оптимизм — это недостаток информации.

 

Одиночество — это состояние, о котором некому рассказать.

 

Я ведь еще помню порядочных людей... Боже, какая я старая!

 

И что только ни делает с человеком природа!

 

Думайте и говорите обо мне, что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?

 

Воспоминания — это богатства старости.

 

Все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.

 

(Администратору, заставшему ее в гримерке абсолютно голой)

Вас не шокирует, что я курю?

 

— Почему женщины так много времени и средств уделяют своему внешнему виду, а не развитию интеллекта?

— Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем умных.

 

— Я обожаю природу.

— И это после того, что она с тобой сделала?

 

— Вы по-прежнему молоды и прекрасно выглядите.

— Я не могу ответить вам таким же комплиментом!

— А вы бы, как и я, соврали!

 

— Звонок не работает, как придёте, стучите ногами.

— Почему ногами?

— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!

 

Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

 

Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает лёгкий флирт.

 

Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник! Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник! И вообще — если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!

 

На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.

 

Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.

 

В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.

 

Есть люди, в которых живёт Бог; есть люди, в которых живёт Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

 

— Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?

— Ну, это еще мягко сказано. Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.

— И что?

— Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»

 

(Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета)

— Потому что белый цвет полнит.

 

— Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм — это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

 

Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:

— В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

 

— Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.

— Как вы это определили?

— Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале.

 

(Диалог с режиссером Ю. Завадским)

— Фаина Георгиевна, вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!

— То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!

 

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

— Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина Георгиевна.

— Неостроумно, — замечает кто-то из сопровождавших.

— Действительно неостроумно, - вздыхает Раневская. — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

 

Сколько раз краснеет в жизни женщина?

— Четыре раза: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет мужу, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.

А мужчина?

— Два раза: первый раз когда не может второй, второй когда не может первый.

 

— Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?

— Это же очевидно — ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди.

 

Сотрудница Радиокомитета N постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт. Раневская называла ее "жертва ХераСимы".

 

— Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха.

— Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?

 

Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

 

(О Ленине) Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

 

Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы ее не было... Лучше бы память навсегда убить.

 

Понятна мысль моя неглубокая?

 

Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.

 

Настоящий мужчина — это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который никогда не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет - это ее муж.

 

Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.

 

Мне попадаются не лица, а личное оскорбление.

 

Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.

 

Я говорила долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов.

 

Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот.

 

Орфографические ошибки в письме — как клоп на белой блузке.

 

Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

 

 

Одиночество как состояние не поддается лечению.

 

Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной.

 

У меня хватило ума глупо прожить жизнь.

 

Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.

 

Спутник славы — одиночество.

 

— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса.

— Всё будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Всё: и жемчуг в первом действии, и яд - в последнем.

 

Я не признаю слова "играть". Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.

 

(О режисере Ю. Завадском) Он умрет от расширения фантазии.

 

(О режисере Ю. Завадском) Перпетум кобеле.

 

Как ошибочно мнение о том, что нет незаменимых актеров.

 

Успех — единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

 

Четвертый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актеры играли как никогда!

 

Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.

 

Я — выкидыш Станиславского.

 

Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность.

 

Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.

 

Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

 

Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: "Умерла от отвращения".

 

Мысли тянутся к началу жизни — значит, жизнь подходит к концу.

 

Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

 

Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

 

Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости.

 

Я как старая пальма на вокзале - никому не нужна, а выбросить жалко.

 

Старость — это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

 

Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.

 

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

 

Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.

 

Я себя чувствую, но плохо.

 

(Глядя на прореху в своей юбке) Напора красоты не может сдержать ничто!

 

Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

 

— Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности — брюнетки или блондинки?

— Седые!

 

Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

 

Я уже так стара, что стала забывать собственные мемуары.

 

8 марта — мое личное бедствие.

С каждой открыткой в цветах и бантиках вырываю клок волос от горя, что я не родилась мужчиной.

 

Посредственность всегда так говорит о себе: «Сегодня я играл изумительно, как никогда! Вы знаете, какой я скромный? Вся Европа знает, какой я скромный!»

 

— Почему вы кочевали из театра в театр?

— Искала святое искусство.

— Нашли?

— Да! В Третьяковской галерее.

 

Дамы, не худейте. Оно вам надо? Уж лучше к старости быть румяной пышкой, чем засушенной мартышкой!

 

Я заметила, что если не кушать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой – морда становится меньше, но грустнее.

 

Уясните раз и навсегда, что характер вашей женщины — это отражение вашего к ней отношения. Для непонятливых: это не она стерва, это ты мудачьё.

 

 

— Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!

— Какое горе?

— Он умер.

 

Отпускайте идиотов и клоунов из своей жизни. Цирк должен гастролировать.

 

Похоже, что Бог любит страдальцев. Вы когда-нибудь видели счастливого гения? Нет, каждого трепала жизнь, как травинку на ветру. Счастье — понятие для средних во всех отношениях граждан, и справедливости тут нет никакой.

 

В Москве можно выйти на улицу одетой, как бог даст, и никто не обратит внимания. В Одессе мои ситцевые платья вызывают повальное недоумение — это обсуждают в парикмахерских, зубных амбулаториях, трамвае, частных домах. Всех огорчает моя чудовищная “скупость” — ибо в бедность никто не верит.

 

Встречается такая любовь, что лучше ее сразу заменить расстрелом.

 

Лучше быть хорошим человеком, «ругающимся матом», чем тихой, воспитанной тварью.

 

Сейчас долго смотрела фото — глаза собаки удивительно человечны. Люблю их, умны они и добры, но люди делают их злыми.

 

— Фаина, — спрашивала её старая подруга, — как ты считаешь, медицина делает успехи?

— А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.

 

 

— Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, — саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.

— Каким образом?

— Он сказал, что все мои болезни — не болезни, а симптомы приближающейся старости.

 

У Раневской спросили:

— Как вы себя чувствуете, Фаина Георгиевна?

— Болит печень, сердце, ноги, голова. Хорошо, я не мужчина, а то бы и предстательная железа заболела.

 

Или я старею и глупею, или нынешняя молодёжь ни на что не похожа! — сетовала Раневская. — Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чём они спрашивают.

 

— Фаина Георгиевна, что такое любовь?

Раневская подумала и сказала:

— Забыла.

А через секунду добавила:

— Но помню, что это что-то очень приятное.

Пояснение к цитате: Раневская выступала на одном из литературно-театральных вечеров. Во время обсуждения вопрос задала девушка шестнадцати лет

 

— Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня ещё не целовал никто, кроме жениха.

— Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?

женщины

Раневская обедала в ресторане и осталась недовольна и кухней, и обслуживанием.

— Позовите директора, — сказал она, расплатившись.

А когда тот пришёл, предложила ему обняться.

— Что такое? — смутился тот.

— Обнимите меня, — повторила Фаина Георгиевна.

— Но зачем?

— На прощание. Больше вы меня здесь не увидите.

 

Мне иногда кажется, что я ещё живу только потому, что очень хочу жить. За 53 года выработалась привычка жить на свете. Сердце работает вяло и все время делает попытки перестать мне служить, но я ему приказываю: «Бейся, окаянное, и не смей останавливаться».

 

У него голос — будто в цинковое ведро ссыт.

 

Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь.

 

— Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если её поставить вверх ногами?

— На копилку.

— А мужчина?

— На вешалку.

 

Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена.

— У меня украли жемчужное ожерелье!

— Как оно выглядело?

— Как настоящее...

 

В театре.

— Извините, Фаина Георгиевна, но вы сели на мой веер!

— Что? То-то мне показалось, что снизу дует.

 

— Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?

— Он находится слишком далеко от начала.

 

У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила:

— У них были разные вкусы: она любила мужчин, а он — женщин.

 

— Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью.

— А если бы кто-то вошёл?! — всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста.

— Ну сколько можно обольщаться, — пресекла Фаина Георгиевна.

 

Раневскую о чём-то попросили и добавили:

— Вы ведь добрый человек, вы не откажете.

— Во мне два человека, — ответила Фаина Георгиевна. — Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.

 

Рина Зелёная рассказывала:

— В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который всё время хаял еду. И суп холодный, и котлеты не солёные, и компот не сладкий. (Может, и вправду.) За завтраком он брезгливо говорил: «Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, помню, были яйца!»

— А вы не путаете её с папочкой? — осведомилась Раневская.

 

Раневская изобрела новое средство от бессонницы и делится с Риной Зеленой: — Надо считать до трех. Максимум — до полчетвертого.

 

Люди сами себе устраивают проблемы — никто не заставляет их выбирать скучные профессии, жениться не на тех людях или покупать неудобные туфли.

 

 

— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы просто буду сидеть в кресле-качалке.

— А потом?

— А потом начну раскачиваться.

 

Главное — живой жизнью жить, а не по закоулкам памяти шарить.

 

Мой друг Борух Фарбер, фотограф, говорил:

— Девушки, когда фотографируетесь, надо говорить «сыр», а не «утюг»!

 

В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую.

— Позвольте же вам представиться. Я — Смирнова.

— А я — нет.

 

Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила: — Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.

 

Даже под самым пафосным павлиньим хвостом всегда находится обыкновенная куриная жопа.

(Под самым красивым хвостом павлина скрывается самая обычная куриная жопа. Так что меньше пафоса, господа.)

 

Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!

— Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?!

 

 

Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:

— Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню!

 

Люди как свечи: либо горят, либо в жопу их.

 

Нет толстых женщин, есть маленькая одежда.

 

Талант — как бородавка — либо он есть, либо его нет.

 

Всё сбудется, стоит только расхотеть...

 

Юноша с девушкой сидят на лавочке. Юноша очень стеснительный. Девушке хочется, чтобы он её поцеловал, и она говорит:

— Ой, у меня щёчка болит.

Юноша целует её в щёчку:

— Ну как, теперь болит?

— Нет, не болит.

Через некоторое время:

— Ой, у меня шейка болит.

Он её чмок в шейку:

— Ну как, болит?

— Нет, не болит.

Рядом сидит Раневская и спрашивает:

— Молодой человек, вы от геморроя не лечите?!

 

— Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?

— Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.

 

— Обслужите даме рот!

Пояснение к цитате: Раневская просила прикурить.

 

Меня забавляет волнение людей по пустякам, сама была такой же дурой.

Теперь перед финишем понимаю ясно, что всё пустое.

Нужна только доброта и сострадание.

 

В старости главное — чувство достоинства, а его меня лишили.

 

Я не умею выражать сильных чувств, хотя могу сильно выражаться.

 

Вторая половинка есть у мозга, жопы и таблетки. А я изначально целая.

 

Сколько лет мне кричали на улице мальчишки: «Муля, не нервируй меня!» Хорошо одетые надушенные дамы протягивали ручку лодочкой и аккуратно сложенными губками, вместо того чтобы представиться, шептали: «Муля, не нервируй меня!» Государственные деятели шли навстречу и, проявляя любовь и уважение к искусству, говорили доброжелательно: «Муля, не нервируй меня!» Я не Муля. Я старая актриса и никого не хочу нервировать. Мне трудно видеть людей.

 

Получаю письма: «Помогите стать актёром». Отвечаю: «Бог поможет!»

 

Я устала симулировать здоровье.

 

85 лет при диабете — не сахар.

 

Если человек умный и честный — то беспартийный.

Если умный и партийный — то нечестный.

Если честный и партийный — то дурак.

 

— Вот женишься, Алёшенька, тогда поймешь, что такое счастье.

— Да?

— Да. Но поздно будет.

 

Никто, кроме мёртвых вождей, не хочет терпеть праздноболтающихся моих грудей.

 

Кино — заведение босяцкое.

 

Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.

 

Спутник славы — одиночество.

 

Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

 

Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень

 

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на диеты, жадных мужчин и плохое настроение.

 

Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене:

— Ну эта, как ее... Такая плечистая в заду...

 

Ничего кроме отчаянья от невозможности что-либо изменить в моей судьбе.

 

Я не могу есть мясо. Оно ходило, любило, смотрело... Может быть, я психопатка? Нет, я себя считаю нормальной психопаткой. Но не могу есть мяса. Мясо я держу для людей.

 

Многие жалуются на свою внешность, и никто — на мозги.

 

Есть такие люди, к которым просто хочется подойти и поинтересоваться, сложно ли без мозгов жить.

 

Мужики от начала дней до их конца за сиськой тянутся.

 

Что-то давно мне не говорят, что я ***ь. Теряю популярность.

 

Милочка, если хотите похудеть — ешьте голой и перед зеркалом.

 

Критикессы — амазонки в климаксе.

 

Сотрудница Радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт. Раневская называла её «жертва ХераСимы".

 

Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.

 

Тот слепой, которому ты подала монетку, не притвора, он действительно не видит.

— Почему ты так решила?

— Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»

 

Если бы я часто смотрела в глаза Джоконде, я бы сошла с ума: она обо мне знает все, а я о ней ничего.

 

Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.

 

Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.

 

Когда в Москву привезли «Сикстинскую мадонну», все ходили на неё смотреть. Фаина Георгиевна услышала разговор двух чиновников из Министерства культуры. Один утверждал, что картина не произвела на него впечатления. Раневская заметила:

— Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!

 

На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый — не может.

 

В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

 

Старость — это просто свинство. Я считаю, что это невежество Бога, когда он позволяет доживать до старости. Господи, уже все ушли, а я все живу. Бирман — и та умерла, а уж от нее я этого никак не ожидала. Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинаешь жить!

 

Поклонников миллион, а в аптеку сходить некому.

 

Фаина Раневская была на свадьбе друзей. Когда на плечо жениху нагадил голубь, сказала:

— Вот молодожёны, голубь символ того, что свобода ваша улетела и на прощание нагадила.

 

Не имей сто рублей, а имей двух грудей!

 

Ненавижу, когда ***ь строит из себя невинность!

 

Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб.

 

Вы знаете, что такое сниматься в кино? Представьте, что вы моетесь в бане, а туда приводят экскурсию.

 

Научиться быть артистом нельзя. Можно развить своё дарование, научиться говорить, изъясняться, но потрясать — нет. Для этого надо родиться с

 

— Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим, — требует капризная молодая актриса.

— Всё будет настоящим, — успокаивает ее Раневская. — Всё: и жемчуг в первом действии, и яд — в последнем.

 

Успех – единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

 

Мне всегда было непонятно — люди стыдятся бедности и не стыдятся богатства.

 

Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.

 

Не лажу с бытом! Деньги мешают мне и когда их нет, и когда они есть.

 

Я как старая пальма на вокзале — никому не нужна, а выбросить жалко.

 

Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея...» После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову.

 

Женщины — не слабый пол, слабый пол — это гнилые доски.

 

Известно, что Раневская позволяла себе крепкие выражения, и когда ей сделали замечание, что в литературном русском языке нет слова «жопа», она ответила — странно, слова нет, а жопа есть...

 

Склероз нельзя вылечить, но о нём можно забыть.

 

Хотелось бы мне иметь её ноги — у нее были прелестные ноги! Жалко — теперь пропадут.

Пояснение к цитате: Обсуждая только что умершую подругу-актрису

 

Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы её не было… Лучше бы память навсегда убить.

 

Питаться в одиночку так же противоестественно, как срать вдвоем!

 

(Раневская с завистью говорила Евгению Гавриловичу, жившему в свои последние годы в Доме ветеранов кино:

«Вам хорошо: пришел в столовую — кругом народ, сиди и ешь в удовольствие! А я все одна за стол сажусь… Кушать одной, голубчик, так же противоестественно, как срать вдвоем!»)

 

Красивые люди тоже срут.

 

Почему все дуры такие женщины?!

Бог создал женщин красивыми, чтобы их могли любить мужчины, и — глупыми, чтобы они могли любить мужчин.

 

Четвёртый раз смотрю этот фильм и должна вам сказать, что сегодня актёры играли как никогда.

 

— Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто долларов?

— Увы! Но благодарю за комплимент!

 

 

Ох уж эти несносные журналисты! Половина лжи, которую они распространяют обо мне, не соответствует действительности.

Моя любимая болезнь — чесотка: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная — геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.

Каждый волен распоряжаться своей жопой, как ему хочется. Поэтому я свою поднимаю и ***ываю.

Пояснение к цитате: На партсобрании в театре Моссовета, на котором обсуждалось немарксистское поведение одного именитого актера, обвиняющегося в гомосексуализме.

 

Приятельница сообщает Раневской:

— Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа...

Фаина Георгиевна прерывает ее возгласом:

— Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!

 

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

— Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина Георгиевна.

— Неостроумно, — замечает кто-то из сопровождавших.

— Действительно неостроумно, — вздыхает Раневская. — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

 

Раневская стояла в своей грим-уборной совершенно голая. И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашено замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила: «Вас не шокирует, что я курю?»

Раневскую спросили: «Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности: брюнетки или блондинки?»

Не задумываясь, она ответила: «Седые!»

 

 

С этими «добрыми утрами» надо бороться, как с клопами, тут нужен дуст. Умиляющуюся девицу и авторов надо бить по черепу тяжелым утюгом, но это недозволительный прием, к великому моему огорчению. Все эти радиобарышни, которые смеются счастливым детским смехом, порождают миллионы идиотов, а это уже народное бедствие. В общем, всех создателей «Веселых спутников» — под суд! «С добрым утром» — туда же, «В субботу вечером» — коленом под зад! «Хорошее настроение» — на лесозаготовки, где они бы встретились (бы!» с руководством Театра им. Моссовета и его главарем – маразмистом-затейником Завадским.

Пояснение к цитате: из письма к Глебу Скороходову

 

Мальчик сказал: «Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал выдал за свои».

«Прелесть» — передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение:

— Но боюсь, что мальчик все же полный идиот.

 

— Что такое облысение?

— Это медленное, но прогрессивное превращение головы в жопу. Сначала по форме, а потом и по содержанию.

 

— Сколько раз краснеет в жизни женщина?

— Четыре раза: в первую брачную ночь, когда первый раз изменяет мужу, когда первый раз берет деньги, когда первый раз дает деньги.

— А мужчина?

— Два раза: первый раз — когда не может второй, второй — когда не может первый.

 

У Раневской спросили: что для неё самое трудное?

— О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.

— И что же это?

— Встаю с постели.

 

Известная актриса в истерике кричала на собрании труппы:

— Я знаю, вы только и ждете моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу!

Раневская толстым голосом заметила:

— Терпеть не могу стоять в очереди!

 

— В чем я увижу вас в следующий раз?

— В гробу, — предположила Раневская.

 

Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь права считать себя одиноким...

У меня хватило ума глупо прожить жизнь. Живу только собой — какое самоограничение.

Очень тяжело быть гением среди козявок.

Ваши жалобы на истеричку-погоду понимаю, — сама являюсь жертвой климакса нашей планеты. Здесь в мае падал снег, потом была жара, потом наступили холода, затем все это происходило в течение дня.

... Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр вхожу как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!

... У них у всех друзья такие же, как они сами, — дружат на почве покупок, почти живут в комиссионных лавках, ходят друг к другу в гости. Как завидую им, безмозглым!

Я, как яйца, участвую, но не вхожу.

Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

 

Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина.

— Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются...

 

Старшее поколение всегда ругает молодежь:

— Она, мол, совершенно испортилась, стала легкомысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает...

Услышав такой стариковский разговор, Раневская сказала со вздохом:

— Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости...

(Сегодняшняя молодёжь ужасная. Но ещё ужаснее то, что мы не принадлежим к ней.)

 

Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.

 

Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:

— Потому что белый цвет полнит.

 

Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным.

 

— Чем может утешиться человек, с которым случилось несчастье?

— Умный человек утешится, когда осознает неминуемость того, что случилось. Дурак же утешается тем, что и с другими случится то же.

 

— Чем умный отличается от мудрого? — спросили у Раневской.

— Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает.

 

— Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?

— Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе.

 

Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:

— Мне бы перчатки…

— Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные?

— Мне кожаные.

— А вам светлые или темные?

— Черные.

— Под пальто или под плащ?

— Под плащ.

— Хорошо… Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона.

Рядом стоит Раневская и все это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит:

— Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги все равно нет!

 

Близким друзьям, которые ее посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист.

— И что же здесь изображено? — интересуются зрители.

— Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море.

— И где же здесь море?

— Оно уже позади.

— А где евреи?

— Они уже перешли через море.

— Где же тогда египтяне?

— А вот они-то скоро появятся! Ждите!

 

— Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь?

— Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя!

 

Фаина Георгиевна вернулась домой бледная, как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси.

— Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскакивал прямо перед носом у прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!

Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.

Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».

 

— Как жизнь, Фаина Георгиевна?

— Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

 

Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.

Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.

Я провинциальная актриса. Где я только ни служила! Только в городе Вездесранске не служила!..

В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

 

В архиве Раневской осталась такая запись:

«Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать. К тому же я опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на манишке. Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать. Так доживаю с этой отдачей. Воспоминания — это богатство старости».

Душа — не жопа, высраться не может.

Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».

Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности.

Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой.

Я себя чувствую, но плохо.

Настоящий мужчина — это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет, — это её муж.

Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.

Деньги съедены, а позор остался.

Как я завидую безмозглым!

Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью — повидло.

 

— Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.

— Как вы это определили?

— Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале, — объяснила Фаина Георгиевна.

Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Старость — это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идёт на анализы.

Паспорт человека — это его несчастье, ибо человеку всегда должно быть восемнадцать, а паспорт лишь напоминает, что ты можешь жить, как восемнадцатилетняя.

Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм —это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

Сказка — это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль — это когда наоборот.

Сказка — это когда выходишь замуж за чудовище, а он оказывается принцем, а быль — это когда наоборот.

Соседка, вдова моссоветовского начальника, меняла румынскую мебель на югославскую, югославскую на финскую, нервничала. Руководила грузчиками... И умерла в 50 лет на мебельном гарнитуре. Девчонка!

 

Оправившись от инфаркта, Раневская заключила:

— Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

 

Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

 

Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает:

— Как придете, стучите ногами.

— Почему ногами, Фаина Георгиевна?

— Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить!

 

Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!

 

В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:

— Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона.

— Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто, — парировала Фаина Георгиевна.

 

 

— Кем была ваша мать до замужества? — спросил у Раневской настырный интервьюер.

— У меня не было матери до её замужества, — пресекла Фаина Георгиевна дальнейшие вопросы.

 

Раневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной. Хозяйка любезно сказала ей:

— Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.

— С удовольствием, — ответила Раневская, — хоть сейчас!

 

Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит.

— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.

— А вы бы, как и я, соврали! — посоветовала Фаина Георгиевна.

 

Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий руководящий пост в Союзе писателей.

— Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела?

— Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу.

— Нет-нет, извините, но я очень спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание...

— Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы послушайте. Тем более что я вас не задержу надолго, минут сорок, не больше.

Руководящий поэт начал спасаться бегством.

— Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! — крикнула ему вслед Раневская.

 

— Очень сожалею, Фаина Георгиевна, что вы не были на премьере моей новой пьесы, — похвастался Раневской Виктор Розов. — Люди у касс устроили форменное побоище!

— И как? Удалось им получить деньги обратно?

 

— Нонна, а что, артист Н. умер?

— Умер.

— То-то я смотрю, он в гробу лежит...

 

Знаете, — вспоминала через полвека Раневская, — когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности.

Артист «Моссовета» Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был горбатый» «Запорожец», и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как-то в его «Запорожец» втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила:

— К-Колечка, сколько стоит ваш автомобиль?

Афонин сказал:

— Две тысячи двести рублей, Фаина Георгиевна.

— Какое ***ство со стороны правительства, — мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата.

 

На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» — она привычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу».

Глядя на прореху в своей юбке: «Напора красоты не может сдержать ничто!»

Женщина, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги?

Если человек тебе сделал ЗЛО — ты дай ему конфетку, он тебе ЗЛО — ты ему конфетку... И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет.

Страшно грустная моя жизнь... а вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз!

Пионеры, идите в жопу.

Кто бы знал моё одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной...

Цинизм ненавижу за его общедоступность.

Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят.

Есть люди, в которых живет Бог; есть люди, в которых живет Дьявол; а есть люди, в которых живут только глисты.

 

— Я обожаю природу.

— И это после того, что она с тобой сделала?

 

— Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу — потому что у меня его никогда не было.

— Так что же, значит, у вас совсем нет никаких недостатков?

— В общем, нет. Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю…

 

Пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами.

Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт.

В моей старой голове две, от силы три мысли, но они временами поднимают такую возню, что кажется, их тысячи.

— Почему женщины так много времени и средств уделяют своему внешнему виду, а не развитию интеллекта?

— Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем умных.

(Раневскую спросили: «Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные?» На что Раневская отвечала: «Это же очевидно — ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди».)

Животных, которых мало, занесли в Красную книгу, а которых много — в Книгу о вкусной и здоровой пище.

Если женщина идет с опущенной головой — у неё есть любовник. Если женщина идет с гордо поднятой головой — у неё есть любовник. Если женщина держит голову прямо — у неё есть любовник. И вообще, если у женщины есть голова, то у неё есть любовник!

Семья заменяет всё. Поэтому, прежде чем её завести, стоит подумать, что тебе важнее: всё или семья.

Нас приучили к одноклеточным словам, куцым мыслям, играй после этого Островского!

Однажды Завадский закричал Раневской из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!». «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», — достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» — крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «Вон из искусства!!»

Мысли тянутся к началу жизни — значит, жизнь подходит к концу.

Ребенка с первого класса школы надо учить науке одиночества.

Страшно, когда тебе внутри восемнадцать, когда восхищаешься прекрасной музыкой, стихами, живописью, а тебе уже пора, ты ничего не успела, а только начинашь жить!

Я была вчера в театре. Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил её, то публика очень долго аплодировала.