Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон

PHILIPPE SOUPAULT

Из стихотворений 1917-1926 гг.

 

 

Горизонт

 

  Тристану Тцара

 

Весь город вошел в мои двери

деревья исчезли

вечер прилип к моим пальцам

Дома превратились в океанские пароходы

я наполнен грохотом волн

Дня через два мы прибудем в Конго

позади экватор и тропик Козерога

нет конца холмам

в Нотр-Дам скрывается Эверест и северная заря

ночь падает капля за каплей

часы ожидания

 

Допью лимонад докурю сигарету

и возвращаюсь в Париж

 

 

 

 

 

Воскресенье

 

Ткет самолет телефонные провода

но ручей напевает как в давние времена

Кучера потягивают оранжевый аперитив

но глаза машинистов белым-белы

а дама гуляя в лесу обронила улыбку

 

 

 

 

 

Воскресенье

 

Самолёт тянет телеграфный провод

И родник поёт свою песнь звонко

На пьянке кучеров аперитив краснеет

у машинистов белые глаза

 

а дама разучилась улыбаться

улыбки потеряв в лесу

 

Перевод Максима Анкудинова

 

 

 

 

 

Похоронный стих

 

Господин Зеркалофф продавец одёжи

Умер вчерашним вечером в Париже

Была ночь

Черно было тоже

Он умер чёрной ночью в Париже

 

Перевод Максима Анкудинова

 

 

 

 

 

Еще о луне

 

Вод просвет

цвет высот

вот твой портрет огонь и лед

привет-вет-ветреная дочь

отец твой Север мама Ночь

 

 

 

 

 

Тем не менее

 

К соседям отправился доктор Бретон

в такую дурную погоду притом

что по дороге свалился в межу

вот только где не скажу

 

 

 

 

 

Декабрь

 

Оставайтесь в Норвегии снеги снеги

пока я в учении не дойду до омеги

 

 

 

 

 

В энциклопедию

 

Филипп Супо недолго томился

в понедельник родился

во вторник крестился

в среду женился

в четверг простудился

в пятницу причастился

в субботу угомонился

в воскресенье зарыли этого типа

Такова жизнь Супо Филиппа

 

  Перевод Михаила Яснова

 

 

 

 

 

 

АКВАРИУМ. ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Наклонись

и вглядись в спокойную гладь

 

Ярко-красные

серые

голубые

оранжевые

скользят и снуют

стихи мои

 

Вокруг моих помыслов

шныряют

зеленые рыбы

 

 

 

 

 

ПЫЛ

 

Разорван конверт стены вокруг исчезают

Я расталкиваю воспоминания

Пора

 

Впопыхах я забыл чемодан

 

 

 

 

 

ПЕСЕНКИ

 

V. ГАЛОПОМ

 

Галопом галопом на белой лошадке

при этом ни хлыст не забудь ни перчатки

галопом дружок на рассвете лети

увидишь прекрасный дворец на пути

 

К дворцу ты подъедешь тропинкой лесною

укрытой осенней обычной листвою

и мимо и мимо листвою шурша

совсем не для всех эта жизнь хороша

 

VII. В ЭНЦИКЛОПЕДИЮ

 

Филипп Супо не долго томился

в понедельник родился

во вторник крестился

в среду женился

в четверг простудился

в пятницу причастился

в субботу угомонился

в воскресенье зарыли этого типа

Такова жизнь Супо Филиппа

 

VIII

 

Покупаю ружьё

ужо

Убиваю зевак

вот так

Возвращаю ружьё

adieu

IX. СКОРБНОЕ

Месье Трамплин откинул лыжи

он умер сукин сын в Париже

Все горше сплин

А тьма все ниже

Взгляни же тьма и сплин в Париже

 

 

 

 

СУМЕРКИ

 

Слон принимает ванну

три поросенка спят

такая странная-странная

сказочка про закат.

 

 

 

 

ЕЩЕ О ЛУНЕ

 

Вод просвет

цвет высот

вот твой портрет огонь и лед

привет-вет-ветреная дочь

отец твой Север мама Ночь

 

 

 

 

ЧАС

 

Вот мозги вот сердца

кровоточащие свертки

напрасные слезы и крики

заломленные руки

Вот все прочее вперемежку

все о чем сожалеет агония

Пусть яростно дунет ветер

жестикулируя

или повеет нежно диким зверьком

время обрушится

как большая серая птица

на эту груду где вздуваются пузыри

И вот остается

лишь пепел на губах

и привкус пепла во рту

навсегда

 

 

 

 

 

КАК

 

Как ночь как желанный отдых

как зарю и как тишину

я жду тебя жду

но ты не придешь

прохожу сквозь свет

вспышка на солнце

имя твое и взгляд

проношусь сквозь ночь

одиночества жду

бесконечности жду

но ты не придешь

я жду тебя жду

как ночь как отдых и как зарю

и как угрызение совести

 

 

 

 

 

ДЖОРДЖИЯ

 

Перевод В. Козового

 

 

Я не сплю ночей Джорджия

Я пускаю стрелы в ночь Джорджия

я жду Джорджию

я мечтаю о Джорджии

Огонь похож на снег Джорджия

Моя соседка ночь Джорджия

я в каждый вслушиваюсь звук Джорджия

я вижу дымок он растет он летит Джорджия

я крадусь тороплюсь в полутьме Джорджия

я бегу вот и улица пригород Джорджия

Вот и город он неизменен

но мне незнаком Джорджия

Я тороплюсь вот и ветер Джорджия

и холод и страх и безмолвие Джорджия

я бегу Джорджия

я спешу к тебе Джорджия

облака невысоко скоро рухнут Джорджия

я тяну руки Джорджия

я глаз не смыкаю Джорджия

я зову Джорджию

я кричу Джорджия

я зову Джорджию

я зову тебя Джорджия

Придешь ли ты Джорджия

скоро ли Джорджия

Джорджия Джорджия Джорджия

Я не сплю ночей Джорджия

я жду тебя

Джорджия

 

 

 

 

 

НОЧЬ ДРУГАЯ НОЧЬ

 

Ода Нью-Йорку

 

Трое суток еще трое суток

и уже рассвет здешнего мира

столетья триадами плывут друг за другом будто облака

и вот она земля в отдаленье

высвечивается

Сумрачные берега люди

чей взгляд как у волка в ночи

туча птиц на равнинах

Дальше леса где завалы

мертвых деревьев

мириады обездоленных мошек

Еще трое суток

и этот мир уже мой

я ловлю здешние тени

и океан колобродит

хмельной безумный

во власти ветров

Ночь другая ночь

надо ждать

когда взорвется обыденность

и брызнет

этот материк

вперемешку с солнечным светом

Брошен якорь

смирилась вода

и в невыносимом свеченье

поднимаются ввысь заледеневшие облака

Но это лишь только обещанье тебя

Нью-Йорк

лишь твой дым стелящийся поверх

твой мираж и твой рок

Три столетья канули с мига твоего рожденья

и вот уже ты предо мной

о восторг

Теперь назад нет пути

Только вперед куда тянет магнитом

к твоему перезвону и зову

мы вступаем в этот храм

возведенный матерью спрутов

встреч этой хвори этой горячке

которая зудит надвигается

и вот уже мы на пороге надежды

отчаянной будто жажда

Город света и тьмы

который улыбнется песенке

и не содрогнется от молний

о единственный

неутомимый

Ты огромная длань

тянущаяся к звездам

многократно их отражая

щедрая горсть

лазури и слякоти

готовая их пролить в бурное море и на любого изгнанника

она и угрожает

исподволь вкрадчиво

как робкое бесцветное пламя

помню улочку

где играли твои беспризорные дети

под скрежет шарманки

отданные солнцу и ветру

вой сирены

отзывался могучим эхом

тревоги

тоски

Невиданная суета овладевала прохожими

Все вокруг устремлялось куда-то

к твоему сердцу

этому стягу этим фанфарам

в ожиданье повседневного чуда

коловращенье пыли и гомона

великаны приговоренные к смерти и пламя главное пламя

Пронизывал ужас

каждый миг грозил воспылать

и лишь неумолчный ропот в ответ

этой муке

твоей муке

что билась в твоих миллионах сердец

город чудовищный словно катастрофа

смердящий неизбывным раскаяньем

Я тебя настигаю

в твоих скверах

где простерты изнуренные жертвы будней

птицы с пенистым опереньем

совсем пропащие

пристыженные своей безоговорочной капитуляцией

навечно

Вольный ветер

и океан оглашают твое смятенье

Ведь проникнувшему сквозь эти врата в сумрак и пламя

отдыха впредь не дождаться

Беспутства мелкие как водяные брызги

наслажденье минут на пятнадцать

и это сладострастье потерянного мгновенья

Вот все чем время тебя наделяет чтоб уже не отнять

Все недоступно

для каждого

кроме победы

ежедневной

низвергающей час за часом

методично

искореняя досуг

как дурную привычку

Напряжены твои мышцы

Нью-Йорк победитель

чадящий век

ты уже предстоишь

своей участи

пока еще дальней как одинокие тучи

она сродни смятенью перед обрывом

безвременью между ночью и утром

сомненью которое неразрешимо

набегу пламени

затишью надежде безумию

Все замирает

когда звучит слово

которое твоя жизнь

Тишина

в ответ на твой зов

на твой прорвавшийся голос

когда звучит это слово

завтра

Нет ни этот победный закат облаченный в пурпур

Ни этот разгром неизбежный в битвах

Ни унынье прозвучавшее в песне

лишь страх ползучий и легкокрылый

который душит поднимается ввысь разносится ветром

незримый

который нашептывает

этот страх непобедимый неустранимый

Незнаемый

но твое прошлое его умеряет его подстрекает

о Нью-Йорк

который ждет и надеется

самая чудовищная катастрофа на все времена

знак новой эры

и скончания света

Вот он флот

украшенный султанами дыма

в облаченье гомона и тумана

подплывающий будто б в ночи

пока что как невидимка

и никто не решается взглянуть на него

а он уже проникает вкрадывается

распространяется ввысь

просачивается в каждый дом

свербит в каждом ухе

и наводняет весь континент

Вот он облачный флот

нарастающая угрюмая масса

тяжелая мрачная

будто ярость

Загустевает свет

и эта видимость ночи

навевает стужу

 

1933

 

 

 

 

 

Ода Боготе

 

Покинул материк где льют кровавые дожди

и почва пучится от жара

где смерть лютует и бушует пламя

где люди полосуют ночь и время

 

Но я благодарю тебя звезда которая отверженным сияет

за то что привела меня сюда

к вершине под названьем Богота

вершине обрамленной облаками

 

Ведь не лишь только сад

где можно выучить названья плодов

сапотес анонс мангос

где вас научат именовать цветы

цветы и ласки

солдаритос агапангос абаболес

не только город

где бьют часы звонят колокола

где жизнь напитана кофейным ароматом

вершина эта город Богота

тот пик где от поэзии

могучей чудотворной

не отрекались никогда

с ней не расстанутся вовеки

невермор

С вершины вашей Боготы

о мои братья колумбийцы

вы можете взирать на мир

да с этой кручи любимой птицами колоколами

способны созерцать и время и пространство

сознав как я вам говорил

могущество поэзии которая мощней

чем взрывы бомб

и полнозвучней

орудийных залпов

 

Туман кровавый

облака позора

пока что застят небо

трагического города на Сене

который мой и ваш

Парижа нашего

где все ж французские поэты

не отреклись от разума и чести

они поют мечтают шепчут и кричат

французские поэты ваши братья

 

Уже близка заря

К вам из Парижа донесется зов

Откликнись Богота Приветствует Париж

Поэзия жива и сгинул стыд

Не позабыли мы твоих поэтов

своих друзей

мы не забыли что любовь поэзия и дружба

пик жизни и свободы

 

1944

 

 

 

 

 

Ода Тулузе

 

Как Тулуза ты бывала хороша

и уже в темноте и когда неспеша

солнце нисходило в реку

и город засыпал

чтобы затем возродиться к жизни

 

Как позабыть эту метаморфозу

Тулузу дневную и ночную

Надо было прислушиваться к этому гулу

эху возгласов и окликов

словно внимаешь песням

напевам грядущего и былого

шаг за шагом будто вслепую

как неведомого взыскуя

нащупывать путь

направляемый сияньем проспектов,

чтобы вновь приобщиться к мистерии дня

 

Как позабыть эту метаморфозу

Ночь увенчанная

звездами планетами млечным путем

На гулкой площади где ветер

взметает воспоминанья о голосах

гомонящих только лишь в памяти

собрались все здешние призраки

поэты певцы бродяги

возлюбленные тулузской ночи

в поисках приключений

 

Как позабыть приключения

эту метаморфозу рассвета и сумерек

мерцанья

Тулузы дневной и ночной

города многоликого и многоцветного

как прекрасна Тулуза ночью

увенчанная звездами

 

1975

 

 

 

 

 

Ода Венеции

 

Неужто смерть вас позабыла

город сумерек и пыла

воспоминанья тут лишь проблеск жизни

когда безмолвье кладбищ вас подстерегает

на каждом повороте всякий миг

Там время убывает и надежда

коль можно потерять и свое имя

в хитросплетенье лет

 

Неужто жизнь вас позабыла,

Город спеси и презрения

где всякая надежда тщетна

и попрана любая сила

Там неустанно бьют колокола

шугая голубей разносчиков заразы

пернатых вестников несчастья и упадка

как и людское стадо

чье пропитание золото и мусор

зевак бесстыдных сладострастных

 

Неужто вы забыли время

когда и каждый шаг и всякий час

звучат как музыка

подобно четырем сезонам глории

и огнь художества

слепит до обморока

но вне путей слепых туристов

паломников от церкви к церкви

взыскующих и таинства и приключений

 

Нам не забыть всех наших путешествий

всех городов что для себя открыли

до встречи с этим городом

которой ожидали много лет

Боимся вдруг да он исчезнет

затянутый песками

иль наконец опустится на дно

или могучий вал его сметет

оставив лишь воспоминанье

воспоминанье то что мы искали

совместно как всегда

и от которого остался только блик

 

29 октября 1979

 

Перевод с французского Александра ДАВЫДОВА

Филипп Супо (Philippe Soupault) (1897-1990) — известный французский поэт, писатель, эссеист, журналист и публицист; один из основателей дадаизма и сюрреализма в литературе.

Окончил факультет права и литературы в Париже. Участвовал в первой мировой войне. В 1919 г. совместно с Л. Арагоном и А. Бретоном организовал журнал «Литература» — первоначально орган дадаизма, затем — сюрреализма. В сборниках «Роза ветров» (1920) и «Вествего» (1922) протест против пошлой буржуазной действительности перерастает в неприятие реального мира, в бунт против разума и логики. В 1930 г. посетил СССР, с энтузиазмом отозвался о строителях первой пятилетки. В сложных по форме послевоенных стихах («Оды», 1946; «Без лишних фраз», 1953) звучат гражданские мотивы. Лучшие романы Супо («Братья Дюрандо», 1924; «Великий человек», 1929) критикуют фальшь человеческих отношений в капиталистическом обществе.

Участник Первой мировой войны. Вместе с Андре Бретоном и Луи Арагоном стал одним из основателей дадаизма, а затем — сюрреализма, от которого был в 1926 отлучен Андре Бретоном. Во время Второй мировой войны работал радиожурналистом в Тунисе, был арестован представителями профашистского правительства Петена, полгода провел в концлагере в Тунисе, затем уехал в США. Кроме стихов и романов, оставил эссе о французских писателях (Лабиш, Мюссе и др.).