Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
НИКА СКАНДИАКА

Ника Скандиака родилась в 1978 г. в Москве. Выросла в США, в последнее время живет в Эдинбурге (Великобритания). (А сейчас, по некоторым данным, опять в США). Кроме стихотворений, публиковала в Интернете переводы русской поэзии (Ян Сатуновский, Семен Липкин, Вера Павлова, Владимир Гандельсман, Кирилл Медведев и др.) на английский и англоязычной поэзии на русский. Стихи публиковались в альманахе «Вавилон», журнале «REFLECT… КУАДУСЕШЩТ», антологиях «Девять измерений» и «Освобожденный Улисс».

 

__________________________________

 

Скандиака широко использует также иноязычные фрагменты, навязчивые повторы-лейтмотивы, сугубо графические символы (скобки, «слэши») и паронимические цепочки <...>, снимающие линейность стихотворения, вводящие в него колебания смысла, поправки автора и превращающие текст в аналог партитуры. В стихах то и дело используются «запрещенные» синтаксические приемы <…>, а грамматическая связь между стихами часто просто отсутствует <…> Таким образом, в стихах Скандиаки авангардные стратегии русских поэтов первой половины ХХ века обогащаются опытом более технически радикальных авторов: прежде всего Малларме и позднего Паунда.

 

Артемий Магун

 

___________________________________

 

Стихотворения ее все — спектакли, зрелища (или иначе — продолжающийся, бесконечный спектакль, в поэтическом "Театре мимики и жеста"), стихи-жестикуляция. И в этой жестикуляции смысл отдельных слов и их сочетаний любой длины теряет единственность значения, растворяется в вариантах самых невероятных и взаимоисключающих, а знаки лексические (слова) и графические (синтаксические) уравнены. Музыкально-танцевальное существование стиха.

 

Олег Дарк

 

___________________________________

 

Дмитрий Зернов

 

Ника Скандиака ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ 2005—2006 ГОДОВ // НЛО, 2006, №82

 

Тексты Ники Скандиаки ни что иное как пермская аномальная зона современной отечественной словесности: такие же загадочные, манящие, но, по большому счету, не так уж и необходимые. То есть их просто не должно быть, это какой-то вывих, если хотите, в ткани реальности или что там ещё. Вроде бы всё как обычно – та же травка зеленеет, то же солнышко блестит, те же слова, те же словосочетания, но всё-таки что-то не то, всё что-то не так. Что-то с чем-то не состыкуется, привычные слова в обычные предложения не складываются: история одного предложения на каком-то втором-третьем слове рассказа рушится и… не вскрик, но всхлип. Так не только не пишут (не говорят), так просто нельзя ни писать, ни говорить!

 

  все ушли с фронта вещей

  забывали родной язык

  и вальс

 

  у меня одной так плохо получается

  отсутствие

  .

 

  отчитываться за неволю

 

 

Тексты Ники Скандиаки, опубликованные в 82 номере НЛО (не удержусь от ненарочной ассоциации)), напоминают сразу два офисных пакета: ABBYY FineReader и Promt Expert, и именно в такой последовательности. Смотришь на страницу, и в глаза бросаются чёрточки, козявочки, закорючки, бывшие, быть может, пометками или даже случайными пылинками и волосками, но которые мнящая себя шибко умной программа услужливо превращает в лишние скобки, двоеточии, косые линии. Чертыхаешься над плохо отсканированным текстом, замызганные буковки которого не спасло дорогое, но нелицензионное в нашем случае программное обеспечение. Иногда теряешь время, сидишь, в ручную, но не рукой, правишь под документ док, но ведь можно, махнуть рукой, и в пдф сразу всё в сети вывесить. Но идём дальше. Подозреваю, что любой пишущий стихи русский человек, установив на свой персональный компьютер крякнутый пакет-переводчик, первым делом занимается тем, что кликом на иконку переводит свои вирши на один из предлагаемых программой иностранных языков, а потом, как ребёнок, радуется, делая перевод обратно с чужого языка на свой русский. Получаются не чёрточки, козявочки, закорючки, но лишние скобки также имеются: но не знает тупая программа как то или иное слово переводится, или же, напротив, знает слишком много, что предлагает сразу несколько вариантов. Идеальное простое предложение с однозначными для большинства популярных языков словами получается вроде бы и похоже на первоначальный свой вариант, но всё-таки что-то не то: где окончание в слове чужое, где род перепутан. Но именно несовершенство программной оболочки и делает эту игру ещё более занимательной: какой-то виртуальный сталкер, превращает загородную прогулку по родной речи в полное ловушек путешествие по зоне превращения одного языка в другой и обратно. А иногда (и довольно часто) в своих же бывших стихах, в ошибках программы или в предлагаемых ею же альтернативах находишь такие великолепные новые слова-смыслы, что… дай Текст тебе от них удержаться!

 

  зима/ (холодно: и)/ наладилась

 

  новую ночь

  с новым ветром без слов

  надо было как-то назвать

 

  меня подрезал какой-то мир

 

  зеркальным, без слов

 

  дух мой сгустился и что поделаешь/ / стал/ быть. налит до пустоты

 

  то есть нет, осознание себя под джинсовой (ожидание?) тканью, с ознобом

  вытек отовсюду под куртку, толстый, как яйцо; глаз

  но так/ решительно, как ползет улитка

  (вытеснен?)

 

  (а тебе все равно что тобой гуляют?)

 

  родился в таком-то году

  от пяти неизвестных (?лиц)/ тип

 

  который родился (остался??) в таком-то году от пяти переменных

 

  вот опять

  навсегда в тебя(/) залогинен

 

К сожалению я не смог на своем компьютере поэкспериментировать с текстами Ники Скандиаки. Дело в том, что на диске «10 гигабайт софта», с которого я пытался установить Promt Expert 7.0, оказалась ошибка в лицензионном номере пакета, поэтому кому-то и флаг в руки. Но подозреваю, что тексты Ники Скандиаки, если их даже предварительно «метёлкой» и «ластиком» очистить от пометок, пылинок и волосков, а потом заново перевести на родной язык, то всё равно будет как-то не так, как мог бы написать русский и пусть даже концептуалист. Создается такое впечатление, что автор не подобрал лицензионный ключ к русскому языку. Наверное, это хорошо. Наверное, это даже более, чем хорошо.

Мельком

 

Хоть эта, как наживку — рыба,

Не держит гибели в губах,

Такая грусть в руках и сгибах,

Что, верно, обречен рыбак,

 

Он будет сам блестеть и биться,

На смерть ловивший красоту...

Но — вновь чешуйчатая птица

Глотает лица на лету.

 

 

* * *

 

...А когда не по плечу

Придержать распада прыть,

Четким голосом хочу

Непрерывно говорить.

 

"Ахнет жизнь, как волглый снег,

И уменьшится на треть.

На фиг следующий век,

Дали б этот досмотреть.

 

Луч листал, да перестал

Плоть летающей плотвы.

Все тускнеющий металл

Неба лижет ржа листвы."

 

 

* * *

 

Глазовой навеяло

 

а я откуда? из силурийского моря эмбрионального

вот так

выползла

на воле побегать

глазами; свежим воздухом

позадыхаться

 

тут смотрю

выплывает на берег чудовище

прекрасное

на раковине

 

 

 

Одумавшийся Пигмалион

 

Все-таки было слаще

сидеть с резцом у хрупких ноздрей,

фигурного рта

 

Как бы это обратно

бабу

в глыбу

 

 

* * *

 

Как сейчас упомянуть о легкости,

О сверхзвуковом полете, назад отбрасывающем опыт,

О вавилонском: видишь ли землю? - с анисовое зерно,

 

Если одиночество и ужас

Накатывают реактивным гулом, если

Женственность сама в себя ложится,

Как на наковальню, как трава

В котловане равнины, глубже,

Глубже, как рояль, уходящий

Плавником, широким, мадагаскарским,

В прорубь собственного нутра,

 

Если не из жалости и страха,

То откуда заново себя

Вырастить, не из анисовых зерен сомнения свежей краски

Лилий других пахучестей, тоже, пока говорю,

Забывающих телефоны детства,

Не из старой памяти, немого

Целлулоида ее, целлюлозы,

Стенки клеток восставить,

Не из соли ее, сталагмон,

Столп осанки

Воздвигнуть?

 

 

* * *

 

помнишь аню? аня вчера звонила

оказывается она скоро месяц

как умерла говорит скоро месяц

не приспособлюсь никак говорит никак из этой

выхватывать воздух жабрами из этой

сыворотки умерла говорит оказывается скоро месяц месяц месяц

 

подумать юлечка и из нашего раствора

купороса еще куда-то умирают

 

 

* * *

 

"ещё жирую" и "ещё живая",

"ещё желаем, не утверждены

в гранит, не охранить

границ,

над нами хмурья

вместо тишины ещё тревога надувает",

врут: можно сбои в их мускулатуре

читать и трогать,

ходить-играть, костяшками корней перебирая,

шумеря в косточках, что блещут, если ищут,

на игрище души, на тлище.

 

что вытворяет с нами

одна наслышанность о том — о сём, нахватанность одними снами:

из каждой полусмеркшейся фигуры,

из ветра и тишин возлюбленных лиц

гнездо и роза горная — хребта — свились, —

кругом свело мне, —

дыханья ли потребуешь от них —

да с уст снимаются трудней каменоломни.

 

узник-взломщик узла "рубца", улисс,

не тормози, возникни и возьми, вонзи слова свои, весло, в них,

— мне в рубежи; и звякни колото, и коротко, и солоно, родник.

 

 

* * *

 

пятилетнему

говорят:

— есть и последний, но

не-

многим

лучше ны-

нешнего, вариант:

на полу,

скрестив ноги,

с журналом в руках, на фоне

шершавой стены

женщина;

напротив

собирается отражение, ещё

раннее;

и обогреватель, и лампочка включены;

и все твои прочие

пожелания,

вроде,

учтены. но чего ради,

что эта выходка значит,

сейчас-то чем тебе пло-

хо? — дитя же: — если там только тепло,

дай знать, как заплачет,

захочет, и ей

передай: готов махнуться не глядя.

— как скажешь. иди, вид прими вороний,

надо будет три раза в стекло.

 

 

* * *

 

кто-то с тобой побывал,

где не молкнет роса,

огромно кто раскрывал

полные взглядом глаза

— без конца и без края?

 

...то ещё, что слепая весна

выпала из гнезда;

и всё, что запуталось в волосах,

а проснёшься — и звук, и запах исчез.

 

 

* * *

 

мне всей в кусках

у закутка

где готовят заговор сервера

и безмолвно стынет в баках

питьевая вода

мысль бродячая пришла

в голову собака

и не хочет из угла

никуда.

 

у меня

конец рабочего дня —

в левой половине лба

выросла печная труба;

на ней гнездится аист;

это бедный разум мой

и пусть живёт покамест

 

и не знает: где-то рядом

дженни ходит за стеной.

голос дженни проникает

куда раньше не проникал:

под плоскость из-под левого соска и

до правого виска

рассекающую спину

и — куда взгляд ни кину

— параллельную взгляду:

крылья кособокие, такая

хромая крыша за спиной

и куда ни кину

взгляд. ломаю голову чем где заканчивается эта история и остается ли в жиз-

ни хоть что-то не застроенное ею, а только что

подошёл стюарт и засмеялся: кипятишь взглядом воду?

 

 

* * *

 

в твоей задаче вдруг открылся гон

на — и роскошный свежий полигон

для — испещрителя, смутителя полей,

зайца, стройного, как олень.

 

тот пойман было, да внезапно в поле воин.

ты виноват, он сделался двулик:

кто органами речи видимо раздвоен,

зачем тянуть такого за язык?

 

 

* * *

 

с той жизнью пузырёк, где дотемна о теле

горы,

постанывающей под пальцами, гадаешь — жабьи пальцы и мои всегда хотели

на спине найти, среди икры.

ты, каждый скалолаз, мне весь не нужен.

но я одну лишь

из всех твоих брюшных отдушин

ту жизнь, где ты послушен

стене любви, как-нибудь выберу, и заберу,

и спрячу за спину, в икру.

 

 

* * *

 

есть пара глаз наперекор лицу,

и если я в лесу,

то в концах пути — по колесу,

по городу, привычке там крутиться,

щерит спицы в потайном велосипеде на носу, на весу.

 

лес схоронил в лесу

кости башни — прежней

невесты, холодной зеницы,

теперь порожние колеблет вежды...

то взбеленившимся потоком крутит, последним оком, в пленники беседы берёт наскоком,

сговориться с лесом — никакой надежды

на широком и почти безликом, —

только с этим рыком.

(я бы тоже не прочь так мочь ворчать, пророчить, камни в груди ворочать,

на пленнике беседы выгромоздить беды:

пороги глаза моего, мол, — твои пороки,

давай сшибать и пениться поверх)...

 

верю тебе, лесе, и очеловечу,

будет тебе новая невеста,

только — что о плене

вспомню и отвечу

ей, когда на смену

и навстречу

выскочит за стену

обжитого места —

шестерёнка зренья,

человечье слово,

 

и лязгнет сцепленье?

 

 

* * *

 

из чертовщины и мусора на полу

поднимается невозможная, благовонная феникс

и разводит крылами

 

над отражением в костяных:

камере хранения; стенах

хранения, понимания, смеха;

 

над ей снаружи не видным;

 

в скачущих от бессилья.

 

надо бы её быстро и чудовищно изучить,

 

а то, боюсь, раньше

завтрего, раньше

пяти тысяч лет, усхнет.

 

даже фенигма, фигмент костяной и хробыщущей комнаты воображения, камеры

смеха! усхнет:

 

уже

 

рассасывается на части. из них

и роет себе могилу.

 

 

* * *

 

Десять лет просмеркавшись по закоулкам дома, Одиссей

выходит Пенелопа глаза ломятся от све-

та сверяет-

ся кивает но

не без сомнения в голосе

как слепая

матовая Аннелиза семейство Annelida

и отправляется в странствие и отправляется

мыть посуду, затем полы.

 

 

* * *

 

я задремал и

увидел любимую посреди себя,

как в центре мощёной площади с голубями

сквозь полдневный венецианский

 

свет

 

 

* * *

 

жизнь

эта опера макиавелли

в перерывах заходящаяся кашлем:

стихи!стихи!ЯРХУХ!

 

 

* * *

 

в музей приходят за ван гогом

с любимыми, как со своей посудой

 

 

* * *

 

собачке пучит пузики гла?зок

от любви, подкашивает клопьи ножки;

с ней женщина живёт

гордо, как с физическим изъяном

 

 

* * *

 

ветер по расступающейся траве

пробежал пренебрежительно, как шепоток

 

 

* * *

 

не буди во мне зверя

свернувшегося калачиком

 

 

* * *

 

помнишь аню? аня вчера звонила

оказывается она скоро месяц

как умерла говорит скоро месяц

не приспособлюсь никак говорит никак из этой

выхватывать воздух жабрами из этой

сыворотки умерла говорит оказывается скоро месяц месяц месяц

 

подумать юлечка и из нашего раствора

купороса ещё куда-то умирают

 

 

* * *

 

сборы в сумерках, суета,

кожица прощания над бездной кутерьмы. красота

 

узкоплечая, требующая взять за плечи. в двери

заглядывает листва, выжидающая, вынужденная ждать.

 

 

* * *

 

чей выговор отлит в кардиограмму —

живёт в стене и хочет поклоненья,

разыкивает ямбом поколенья,

себя кукует, бабушку — и маму —

и тсс наваливается на сушу.

 

но вот звонок расплёскан и молочен,

вот дождик, что под клавиши заточен,

опять по-человечьи учит душу.

 

пойдём на люди, и давай, округа,

бери разгон под солнечным сплетеньем,

давай с прохожим кем-нибудь заденем

хоть булочными-на-углу друг друга.

 

 

* * *

 

вселилась совесть в сон, как в давний дом:

скрытней домашней совести: и в этом

она домашней совести — что мышь

летучая — домашней; но и в том,

что — родственней приметам, чем предметам;

а дело в чём? — биеньями не лишь

житейскими — ну, скомканно живыми —

являемся: но нас, как мать, "малыш"

зывала правда всё неуловимей —

о, в позаотчего себя: лет десять:

прийти, на гвоздик что-нибудь повесить...

 

 

* * *

 

женщина у зеркала копалась,

резко догадалась, что красива,

что ей меру, имя, из последних пазух

выгрызли; что чуждого достигла.

и тогда совсем засобиралась:

молча муравьями пошла квартира,

оглянувшуюся в дверях за палец

выключателем коротко схватила

 

 

* * *

 

куда занесло, что живу, — только что

я в тихий сейчас в детсаду

на яблоки листьев сквозь лунки над што-

рой смотрю и фей к себе жду,

 

качаюсь в ладонной юдольке смешной

(а хором не сплю до сих пор:

под хор, маневрирующий за спиной:

под греческий шейкерский хор), —

 

и только скакнуло измежду людьми

в зренье и землю пяти

лет: мама хранила меня, а не мир,

а мира уже не спасти.

 

 

* * *

 

известно, что в американских условиях

dundee, ohio; edinburgh, indiana; glasgow, missouri

выживают без кавычек, на воле,

 

кормятся из грустных бензоколонок,

ночуют в развалинах пустующих по ночам школ,

не отходят далеко от жилья современника.

 

другое дело — в туманной альбе,

здесь dundee — крепость, река, звон наступления, лязг примитивной обороны,

первые позвоночные,

отступать некуда.

 

там —

млеком

пастеризованным, как умеют, каким есть, небом

слепых детёнышей

питающие,

 

а почти у нас —

hull,

гулкий внутри и глухой,

снаружи косматый, украшенный звёздной вселенной,

могущий долгие годы качаться себе над водами,

как кокос, пока прорастёт

 

 

* * *

 

смотри: дитя на вековом посту, от

терпенья вне себя, весь снег насквозь

с собою позабудущим флиртует —

не ты забыл бессонное его? —

 

везёт ещё дитяти, что вменилось

в немилое, но первое лицо,

улиткой зябнет по утрам в менингах

и возле зренья свернуто в листок,

 

а ты, положим, и найдёшь кого-то,

нашлёшь, чтоб сам нашёл — но поднесёшь,

тучей ползя по простыне, погоду

порожнюю, на скомканном, — и всё.

 

 

* * *

 

и впрямь, не своего же заводить,

но завести в весну кого-нибудь, ребёнка,

в леса резню, и резьбу вещей, ни с чем не равняемых, тонко —

пыльцы и гнёзд — навеять, накрепко навить!

 

тот в скором времени вскормлен,

сор спиральный, дыхательный (лат.), скреплён корнем,

 

и пусть ёлки взовьются из пепла и scottish laburnum, —

 

весь способный откликнуться birnam,

когда полоснёт по горлу ключевая для развития вода,

не захочет оставить следа.

когда

запах пыли сырой

выведет из-под земли города

и взрастит их строй.

 

 

УТРО

 

Брассом ступая по комнате вверх, разгоняя недоуменье

Кругами — стрелки опустишь —

Нахлынувшей выкинет схлынувшей длинной шумерской тенью

Лодочку-лаковку — на паркетную пустошь.

 

Без жемчужин; но вскоре ещё не такое

(В левом виске груди — ход сзади ржав шестерёнок)

И не слепая, как Урсула, старая память родит, а

К губам наклонённая плоская гавань покоя;

 

В одной инфузории прошлёпает Афродита,

С глушителем шмель пролетит, проснётся ребёнок.

 

 

____________________________________________________

 

 

*

(бессменный свет/ бессменной магистрали. побережье/ терпеливых лесов. струпья/ (заскорузлого пурпура на деревянном индейце) захолустных путешествий: бесплатный кабель, рога и мерцающие репрезентации горных велосипедистов на продажу в ночи. золотой аид данкиндонацей. встречное зарево из-под холма раскрывает широчайшую жилистую розу путешествия, междуштатный космос, пронзённый нервной системой раскалённой слюнки)

 

*

треск дыма звёзд и листья звёзд и дыма

растресканный морозный апельсин

 

треск апельсина звёзд разбитый дрозд мороза

 

сияющие ягоды в дрозде

 

сияющая ягода в дрозде

 

.

 

где тихо колесо в лоснящейся запруде

 

.

 

где пламя в колесе горящего кафе

 

.

 

 

корица. круглый панкин-пай выносят

 

как груди, как обузданные груди

 

__________________________________________________________________

 

 

Руины моря

 

 

* * *

 

что выразимо — прошло

то, что осталось, — и есть

вечность

без звонких

кость

 

* * *

 

в руинах моря

толчки родства.

в руинах моря

слезы утонули вместе с собственно глубиной.

 

родство унимается, вот что

 

мерещится и унимается

 

обрывает ножки у имен

 

приделывает им действие и даже некоторую известность,

правда, скорее в области перформанса

 

нежный обитатель, ты прав, нельзя так писать. но то, что она как имя прибита к уже лишнему ей человеку, — важно, что это говорит он, — заставило ее взяться за ум, уехать на родину, обрести некоторую бессмертность в театральных кругах. к уже неслышному ей человеку.

 

толчки родства

 

·

 

руины моря. бесперспективные наяды обаяния.

 

·

 

в глубине/ собственно

формального порядка/расположения

омар плеча.

 

 

* * *

 

дичь лица

 

прости, я не знал, что это перо — ты

 

 

* * *

 

разрывные следы и неразрывные тени бури. бурь. Разрывные

тени.следы.

 

возникающие птицы

 

 

* * *

 

после диалога с женой (в смысле, при всей его нежной

[??]) оно оказалось облаком. оказалось закрыто облаком. но услышав этот колокол душой, он вскочил на ноги и

схватил (?балалайку)

 

 

* * *

 

написавший этот мед ходить не может

да вот же ходит

 

* * *

 

и я поднес (еще)

каплю

под кожей

под каплю/ на/ ежевике

 

тот еще

 

жертвенник

благополучия

 

еще подношу

 

 

* * *

 

от торопливых крыш

 

заразился, конечно, вещами

и осуществляется

 

какой-то аналог поэзии

 

 

ДВЕ ПИКТОГРАММЫ

 

«чтоб»

и то хлеб

 

«ливни прошли»

киев

 

·

 

«чтоб»

и то хлеб

 

ливни прошли (ливень)

в обход загоревшейся территории —

и то сух

 

 

* * *

 

купили зеркало

а оказалось оно

(среднего рода)

 

 

* * *

 

упала

упала

у нее ни одной глубины

 

 

* * *

 

близится наша версия

облизывается

больничная

обледенелая

ночь

 

нежное

композиционное

переплетение

 

(русалки, у которых отсутствует профиль)

 

вовлечены в поклонение ценному грузу

 

это

 

выкинутый морем труп морского царя (но свежий же еще!)

 

·

 

тактильный ужас бытия

неподвижный, нетронутый камень

(непродуманный)

облезлая зина

 

 

* * *

 

под веки брошенный

(нет сил; цветок)

мне начал — начался — быть заговором?? разговором? вором ресниц?

 

секундочку

курочку

(а не ресничку!)

 

слышишь — у меня тут к тебе

безымянный

вопрос

 

(вопрос

сидит

похороненный)

 

но время открыло огонь

 

(цветок)

 

вопрос возник по сердцу, как ирландцам

 

но время открыло огонь

 

(цветок) (клуб)

 

куриться в собственном дыму

 

 

* * *

 

но время открыло огонь

 

·

 

(цветок)

 

·

 

(закрытие цветка)

 

·

 

(смерть белки)

 

да что! опухшие в действительность

две (ну, четыре) пазухи разлук

 

·

 

смотрите:

эти

 

музыки

— разлуки

 

отныне отношения

строго прозаические

 

 

* * *

 

чтобы найти

те

ямы, (пропуски?) к(-)рые во мне

голос.

 

·

 

нераскрашенное противоречие

(наших) мест

(наши места) наша

пустыня, заселенная местами

 

 

* * *

 

все ушли с фронта вещей

забывали родной язык

и вальс

 

у меня одной так плохо получается

отсутствие

 

·

 

отчитываться за неволю

 

 

* * *

 

в побеге повышается ли скорость

память о намерении

 

 

* * *

 

Если помните, те плодоовощные культуры плодили минусы так, что пришлось

  сменить правила пользования репой — сейчас вот

  достойный последователь _ _ _ _

 

введите текст для котика

 

коту говорить всю правду

 

 

* * *

 

и (шелесты) делают меня твоим(/) именем

 

сообщение, заглушенное речью

 

пустыня, заселенная местами

 

поговори со мной об увеличении этого песка

 

 

* * *

 

для покачивания

меня

 

время

для покачивания

 

 

* * *

 

и приготовление рыб

 

колесо изготовления

вместо рассвета садился

завтракать

 

 

* * *

 

заливается бездной дрозд

 

·

 

(сад)

 

·

 

linguist-list … как это у меня получилось?

 

·

 

пользоваться

 

папиросками и

 

звездами/ как садовник

 

лопатой/ /

 

 

* * *

 

найденышем правды

артикулышем воды

оправданием

опарышем (воды)

 

если упомянуть/ скучаю/ оно явится как медовый/ как медоведающий

 

большие обряды воды (падают)

 

успокаивая улицы дождем

успокаивая птицы

 

непроходящей

 

тихоходкой/неподходящей школой/еще

тихоходкой

 

 

* * *

 

посмотри на эти укрепления / кажется, они построены / для врага

 

·

 

наклевываются пропажей/пропажа

пропадают / проклевываются пропажей / / пропадают: помавают своей /

пропажей

 

 

С МУЛЬТИТРАНОМ

 

наконец обречен[а]

и стоит нашего отчуждения

луна внутри

клубок мебели снесла

в гнездо (потомство на этот раз вымалчивала не из яиц, а из гнезда)

 

неброский случай

на невлюбленной кухне

 

довести рассудок

до его стилистического конца

ежемесячьи

 

sentential celebrations сентенциозные? сентенциальные празднования

aroused shatterings of (возбудило разрушения, диспергирование, осыпание (зерна), растрескивание (цементного кольца), вымалчивание))

 

внутренняя луна

 

 

* * *

 

? часов на царство

[View Contact Details] A. T. часов на царство? часов / на царство?

 

Tue 06/21 2k

[View Contact Details] A. T. часов? царств? часов на царство? ни звука не было весь день.

 

 

* * *

 

и право на речь —

музыка речи

ради связующих || ее констант

 

 

* * *

 

наслышан о белом цветке,

 

я говорю, насколько белые цветки мне позволяют говорить, мешают, дышать,

 

их тихий код в подсвеченных пространствах, откуда вышли (затерянных? на подхвате? прицельный),

их лепестки в дозвонившихся пространствах

не тратят, не трогают [ничего, но звучит как «речи»? «вещи»? «не теряют»? «теряясь»?]

 

[сказать,] (еще) не расцепив цветов ни от рыб, ни рыб, набарабанить

рыбу,

(обговоренных?)

она — рыба,

барабанный воздух под радугами родов и видов, / отряд за отрядом выбран || ударной волной на сушу,

 

я вам говорю, говорю, барабаню, слышу, «цветут» и есть одно и то же. я говорю отрядами цветы,

растущие из пропустившей кожи.

 

*

 

(перед этим слова:

 

уверенными?

прицельных?

откуда вышли

 

бранный холм?

разгадками?

 

 

* * *

 

(из)

разлетевшегося села

 

*

 

молоко

разливают заживо

 

*

 

сердце

 

·

 

зашукалось

 

·

 

кукушка пустоту

 

кукует

 

*

 

ятрышник

пятнистый

 

пристрастие к обитанию

 

право

на нечто необычное

 

*

 

и напоследок:

наполненность ягодой, ягоды

— медоемкость —

 

 

* * *

 

на западной окраине, где пустота

не состоит из пропущенных звуков,

 

художник, ползая на коленях, изобразил, за кем охотились люди

за ботаническим садом, где пустота

 

не состоит из пропущенных / сада, садов

 

(к западу после ухода из сада)

 

 

О, СПРЯТАНО

 

спрятавшаяся воду птица

приютила бессонных, усыновила свех

бессонных.

 

·

 

те-то спят

спяты и сам пантеон (в риме)

зверь

(в котором || слышите || голос)

трогает лапой света

лапой света подает

 

·

 

в длинных ножнах, как

62 (31?2),

лежат не соприкасаясь.

 

 

С ПОСЛЕДНИМИ ИЗВЕСТИЯМИ НА RAMBLER.RU

 

бурый другой не спит

ночью в постели реки.

 

весь день была тишина

(а шенье

слышали? иисуса христа слышали?)

зачем

слышат

 

людей

ушастые ирисы

 

* Фрагменты ракеты-носителя «Молния-М» найдены: все новости / порт попал / /Толкиенист убил соперника пластиковым мечом/ /Толкиенист убил / соперника пластиковым мечом/ / Непризнанное Королевство сету настаивает на своем существовании

 

в полумиле бесцветный

ловит последний навык бесследного

неба автомобиль

 

·

 

только бурый || другой || ворочался,

ворочается в постели реки

 

* Отношения с Советом Европы на грани взрыва [NG.ru]

* Фанаты ЦСКА напали на ветеранов и ограбили гражданина Камеруна

* «Революций больше не будет!»: интервью и.о. вице-премьер-министра Киргизии Адахана Мадумарова ИА REGNUM

* Милиционер продавал узбеков по 500 рублей

* Фрагменты ракеты-носителя «Молния-М» найдены: все новости

* Во Владивостокский порт попал радиоактивный металлолом

* Авария в Тверской области — с потеплением по Волге вновь поплывет мазут

* «Зачем обгонять здравый смысл и форсировать переход на «Евро-4»? Интервью генерального директора ОАО «Автодизель»

* Толкиенист убил соперника пластиковым мечом

* Непризнанное Королевство сету настаивает на своем существовании

* 12 регионов России и 6 стран будут представлены на инвестиционном форуме в Чебоксарах

* Тимошенко приобретает телеканал за госсобственность

 

·

 

спрятавшаяся воду выдра

приютила бессонных, усыновила свех

бессонных.

 

 

* * *

 

старый сын

сидит как сарыч

 

старая дочь как ночь

тяжела?

тянущаяся суть

плакать?

нет, легка

 

·

 

сад стоит

еще не сотворенный

 

разрывные розы

под надзором

 

·

 

там мерещащая вода

птица огнь и нет

 

·

 

овладела смертью

ей некем больше быть

 

·

 

шорох умерших

 

затеривающие ходы

 

только дом, где мышь и тишина

 

·

 

темнеющая вода

 

·

 

не разворованный еще, не сотворенный || по образу своему

 

·

 

не отрываясь от земли как от небесной планеты

 

 

* * *

 

(объятьях)

 

я бежал всех вещей

в виде

хотел коснуться всеми

 

я спасался во всех обличьях

и хотел коснуться всеми

вещами || хищника? ближних?

 

я был

от

каждого

и спасался во всех обличьях

 

и ни в одном не спасся, и вот я здесь

 

я (был) во всех

 

*

 

осязают и связывают

 

 

* * *

 

ты убыток один, а не губы.

стань сам опекун мертвеца твоего,

ступай за ним на || торжества его,

ликтор, я покукую покуда,

я продлю тишину-торжество.

повыжимаю вишню-тишину.

 

повыживаю во стану,

где есть несуществующие вещи

и ночь кружком отчаянья светла.

там правды нет, как здесь — добра и зла,

и сам на веру, как на ощупь, ищешь

 

весь мир в цвету, и ничему не веришь

 

 

* * *

 

надышал изнутри

липу

 

явь

и тишина

 

не с чем

гостить

 

 

* * *

 

1) из-за того, что у вещей / 2) (две?) утешенные звезды

3) в воздухе стоят холмы [столбы?]

4) утешенные [борозды, воздух в бороздах]

 

·

 

(телефон??)

не телефон, а полевой [отыскался] оплакался

(этот звук — полевой — «телефон»??)

 

·

 

ни души [не привыкать]

танец-слепок

(still movies)

слепок. не душу им

 

упущу — не душу им — выхода

 

подготовка растений

вся эта чепуха; вся чебурашка (черепашка?) несытого слуха

выхода

 

·

 

сосна и листья

этажи волны

(пантеры прыжка)

 

правильно, я же не могу этапами краски

непокрытыми

некропотливыми

 

олейниковское целое? платоновское? самое

подлое в этаже дорастить — говоря: вот тебе спесь, белый хвост (холст?),

  небеса — но ты еще этаж — до волн. волны.

 

некровопролитными

 

·

 

нерожденные воды

 

·

 

crop out uncle mountain (вырежь (вытесни на поверхность) дядю гору)

 

·

 

и приготовление рыб

 

путешествует [наш] язык, / путешествием являются рыбы,

 

(учащенные горы?)

учащенные следы

следы утешенных / в дебрях / зверей

упущенных зверей

 

одно касание (скорлупка, спичка) лжи. (бумага-язык. мысли, опасливый [отрывистый] карандаш). одно касание (скорлупка) языка

 

— и ежемесячный пепел.

 

·

 

кричать «стебелек»:

кричать «стебелек» я буду всего несколько минут, дальше должно быть понятно.

 

тривиальный путь: содержащий в себе треть себя. дальше

делящийся на будничный и нетрудный.

 

и в воздухе стоят плотины, и с них срывается листва

надомные рыбы, листья

и / брбд бури

со скоростью не света — самого огня / но огня

 

найденные листья; простак тростник

[найдёмные?]

 

·

 

(утешенные борозды??)

из-за того, что у вещей / (утешенные звезды??)

из-за того, что у вещей изначально много общего, можно вычленить закономерности и сократить вещи в родство.

 

все вещи в родство.

[сейсмическая группа; сетка (размещения скважин); система полос; схема группы; узор завитка (смушки); фигуры; черты — multitran.ru: pattern]

они похожи на язык для чтения.

звук для чтения.

(небытового? несбытого?)

для несытого родства.

 

кричать «стебелек»:

кричать «стебелек» я буду всего несколько минут, дальше будет не так сложно.

 

не [? телефон?], а полевой отыскался (оплакался?)

 

все это тождество и родство — бедный / карандашик сознания. бедный / фонарик бури.

 

[учащенные/утешенные] следы (звезды?)

искаженные следы / телефон

 

и пепел.

бумага лжи. мысли — опасливый (отрывистый) карандаш.

одно касание (скорлупка)

 

и в воздухе стоят холмы

 

·

 

дразнящий рост

присутствия друг к другу

(рук.) рук.

дразнящий: мост; присутствие: рост, мост

 

охлаждение после / наступления — ? — тишины

 

·

 

выдолбить оставшееся

 

*

 

[о предикате]

сказал им о продукте?

сказал им о работе? (к относительной невинности распространенных конструкций)

(вся) мыслящая буратин(к)а растений

вся эта чепуха; вся чебурашка несытого слуха

 

когда мы об одном (вчера когда мы о?) родстве сказали и пожелали друг другу ни пуха ни пера — какими странными глазами смотрела/глядела на меня вся эта чепуха (?вся эта праздничная мишура)

сказал им о родстве? загадал им о родстве? и листья осмелели

и конь на сумеречной карусели

и вздрагивает

идет по кругу

до наступления тишины

 

дразнящий: мост; присутствие: рост, мост

дразнящий рост присутствия друг к другу

охлаждение после / наступления — ? — тишины?

 

decomposition chamber (распадная камера)

to chisel out a decompression (высечь из камня — не распад — разгерметизацию)

 

*

 

lingula живое ископаемое плеченогое

lip gloss блеск/глосс/ для губ

 

[здесь про фонарик бури; кричать стебелек…]

 

*

 

что до сих пор доступно — изнуряет одежду / одежду,

точит / запруживает одежду

точит? печатает?

наиболее уязвимая новость

 

нащупывает на пальцы

 

*

 

северо-западный магнитный полюс

вернулся из доместикации неприрученным

защитить мир

от его персонажей

 

сосна и листья

этажи волны

(пантеры прыжка)

 

правильно, я же не могу этапами краски

непокрытыми

некропотливыми

 

олейниковское целое? платоновское? самое подлое в этаже

дорастить — говоря: вот тебе спесь, белый хвост (холст?), небеса — но ты еще этаж — до волн. волны.

 

некровопролитными

 

·

 

нерожденные воды

 

____________________________________________

 

 

* * *

 

Хе-Рим

мертвая гора;

взошел, от жил универса телесный

(подняла на плечи || подняла на веки).

как (черный) щедрый лес (вокруг) назовут (назовешь), так он и поплывет, так и будет

стоять в пурпурном

(вечернем) свете.

 

 

* * *

 

дрозды / но в тишине вьюнка.

 

 

* * *

 

лоснилось белое и крылья на себя // брало

простыми ресницами

бабочка, уличенная в блике.

 

 

* * *

 

воздухе, где мятется вода

надавливай, природа

раскрой/ искру

 

 

* * *

 

отмени закон-другой, и воплотится

(вынь камень-другой, и станет домом)

прорвавшись через образ

.

ближе к конечной вселенной

он колышек бездонья выдернул (я) из центра

.

шел, а по сторонам две гиены (пропасти?), как два глаза [два

отсутствия (охотника)] шел, а уши

отсутствий по сторонам (ночам)

[словно птицы,] молчат, чем едят

 

_________________________________________________________________________________

 

 

..и остаюсь источником/многих воротничков

но неостыкуемо: вдруг я/ пропущу при[/у]частие?

которое увидели/ грОма

[последний монускрипт] которое кино грома

видеть медленносокращающиеся волокна

в кабошонах их мест.

вот они, угасали

высокий бухгалтер

который листьями не срамит деревьев

 

воздух плодов/заключен глотками.

вялых, сходящих на нет членений

да не тоблетки, а события не меро. приятиями миропониманием/гидропонийкой/ да не перед. а не туда

в той же вселенной (зеленой; вселенец - новый абориген, грит м-/) не рубеже а службе || приготовились таять

долго пребывая женскими

вселенец новый организм/георгин

отчуждать неотчего он [человечий] но дотягиванья отбрасывать можно/ ступени/ посмотри на образов дрожанье

и остаюсь/ источником воротничков и так мы и проведем/ алхимическую неделю

последствия (строчки) бесчеловечное (Строчки)

памятник || маятник (Потеряла)

противоречие в пальто

вход в пальто

вдох в конь

провозглашаемая да не промозглая а грозовая/ мозговая (простите косточка) первоклашка

мне интересно будущее откуда оно возьмется (куда откроется)

реальности (Усталости) [колесики] подозреваю? предупреждаю: этот аромат основан на сегодня/себе/нуле/

не можете об этом частном в промежутке

(чалом (талом пегом) саврасом

в пространстве) вселенцы —

новые коренные грит эндемик а еду глянуть на их них, вселенцев

и остаюсь/ источником (средством) ворончиков

не расходуя воображения

воздух прилов

 

спасибо ЕГ

 

так и остался лошадью

 

(2017)

 

 

* * *

 

отец закат (мозг) над питером (признаком) франциско, (/отек?) стекается (конференция (информация)) живущих в одной козе коже (движений/) (/праздник), соседние дома — гнездо осей

короны новые травы из-под мокрой (новой) с утра земли./доживем до понятий

прорисованный трицепс редчайшая вещь в поэте (/открытий)/дай лист (ластик (??)) на озаренный полюс

дайте/ эволюции риск.

 

напечатанные названия. листик

напечатанные изделий.

распечатанные растения. листик

 

поэзию назвали вчесть искусства.

(начали) это

рука забытых отложений (Жд. — отражений) это

горизонту ложится прижат

еще один горизонт (спс Цв. — "прохожий")

, [и остаюсь/источником (средством) ворончиков/]современный ребенок

(гнездом).]]

 

говорить аурами за пределами ореола (ушами)

(апдейтами)

например — напрочий

и там ведь нет интерференции

и там нет там нет ведь интерпретаций (цмочаток)

(движений)

могла быть движений —

могла быть вселенной (сиреной?) из интерференций/движений.

доживем до понятий/монтана повторять. и остаюсь принц/принцип многих воротничков || короны (скажутся/)сжались/восторги

новые травЫ из-под горизонта

из-под самой с утра земли

дайте листик подпишите письмо.

 

 

 

* * *

 

["в ландшафте необходимости повторять" — Ронк]

 

я искала твой кентавр — дверь. (кинемы[/пейзажи]

да не сравни а сродни

с/ http://www.quasha.com/axial-art/axial-stones (действующими камнями))

 

я исказала слова но и с древними (феноменами) фонарем/словарями/ четырьмя: зверьми/ из самой травы но неутешительно/ асфальтным корням выходным/аксиальным

 

коням

 

максимальным

[данным]

 

пейзаж — эхо подходить пейзаж — дых подходить необходимость

подходить. исказала слова но тайны

из самой точки травы

я искала в твой центр.

 

я искала скрижали-кентавры

пейзаж — это приходить.

 

(это: точка) пейзаж/ — это выразительные чувства культуре

кудри пейзаж. это никуда не годится

&nbsp;(берется)шел. это независимые чувства (клочья)/ тумана

в ландшафте где приходится говорить

(клочьях) (шов) это говорить

 

 

 

* * *

 

листик

дистих

 

выдох

 

репетиция воды

 

*

 

это - сказка./ подсказал длине

 

*

 

это - сказка./ подсказал длине

 

 

(выдох)//

 

воздух плодов заключен глазами/закусан глазами

прежде чем косточка роста

чем частота.

 

это - сказка./ подсказал длине дыхание

(ходов)

 

*

 

им испытаний не хватило вцепиться вкрутиться в глухую клеточку природы/тревоги сонным огням

 

(2017)

 

 

 

https://pinitou.blogspot.ru/

 

 

_____________________________________________________________________

 

 

  Финляндия с ее упорной борьбой

  во время зимней кампании 1939-40 гг. реабилитировала

  героическое начало в финно-угорской ментальности,

  избавила нас от комплексов национальной неполноценности.

  (Сергей Завьялов в интервью Анне Бражкиной;

  http://www.ukr.liter.net/=/Zavyalov/mordovia.ht

 

 

  Не Бернс – Данбар!

 

  (Hugh MacDiarmid)

 

 

не “кирьгань” || “кирьговонь” || вам говорят | нам (?)

потому что абстрактная сотня солдат

потому что стремительный догмат/ стократ

вырастает на месте героя

  | настроил (устроил (утроил (?)) (?))

некто глас свой наставил по центру лица

нарастает на месте фигуры отца

расстается окропная туча

кто град свой построил по центру лица | сходству (?)

армейскую службу проходит конца

ребенка и дерева муча

 

бересты

а не горла

березой

не голосом воя

 

 

* *

 

и как мы будем жить

в условиях татА

ль

  (ытар (чуваш. превозмогать себя))

ной эколо-----------------------(ги) (и)

придется всем

немного разобщиться

 

.

нервно серебрится (сверкает) (река)

.

не от рыва------a[-]----------(iut)

от ровного

(поверхности) письма

написанное (прерванное) рукой

 

 

* *

 

писать нельзя. да здравствует писать

 

почему зоологический?

 

в виде подстрочника или чучела

в виде подстрочника или выстрела

в виде лосося спасался | фольклора (?) остался (?)

я спасался во всех обличьях

и вот я [здесь]

(поддельный) Талиесин

 

[говорящих-читающих-пишущих по-валлийски

в уэльсе ~570 тыс., и он, можно сказать, отжался.

мэнский, к слову, спас один человек, не носитель,

пошедший к старикам; теперь родились 59 носителей-

билингвалов]

 

[высоко] в виде сокола или выстрела | кестрела (?

 

кто мы

эти люди

 

в виде лисицы или березки, но валить ее надо

 

кого? здесь.

 

в виде лица или осанки

 

в виде камня || или (серебряного) времени

в виде туши или души

в виде волны или света

 

[пока я не стала собой]

 

в виде воды? частицы? || в виде инея или огня (в виде Земли и снега)

губ или смеха

переиграем

 

[не квалифицированы быть друг другом]

 

вакуум: слепок одной руки.

 

в виде тела или волны-частицы

(не использовать) «это были»

(комментатор TJ у омниглота)

«не идиомы, а сам язык»

 

 

*

ну,

вот и сказке конец

 

*

 

* *

 

клаузула о самотождественности:

Хью МакДермид, «Пьяный смотрит на чертополох» (1992 Carcanet / 1994 Penguin Selected):

 

«Он поднимается – взлет за взлетом – из нижних глубин океана и выбрасывает свои

розы за пределы полета, пока недоступная доныне высота обрушивается под его

торжеством. ...Ничего, кроме ничего, там, в яме, где рос Чертополох, раскорененный,

сияющий, летящий Фениксом в Парадиз!»

 

  Pol O’Dochartaigh,

  Julius Pokorny: An outsider between nationalism

  and anti-Semitism, ethnicity and Celticism

  (http://www.ingentaconnect.com/content/rodopi/germ/2003/00000057/00000001)

 

  “В первые берлинские годы осуществились некоторые из самых

  амбициозных планов Покорного по публикациям. ... В 1922 г. он

  публикует сборник переводов гэльской (здесь: ирландской – нс)

 

  поэзии и рассказов Патрика Пирса. ... В 1923 г. публикует

  древнеирландскую историческую хрестоматию и собрание средневековой

  ирландской поэзии в переводе. В 1925 г. выходит исправленная

  древнеирландская грамматика на немецком языке. В этом же году

  Национальный университет Ирландии присуждает ему почетную степень

  дктора литературы. В 1927 г. он публикует первый (из трех)

  исправленный том индоевропейского словаря, составленного

  Алоисом Вальде. И все это время он редактирует Zeitschrift [fur

  celtische Philologie], вслед за (ментором и предшественником – нс)

  Куно Майером; она выходит раз в два года. В декабре

  1927 г. он вознагражден ординариатом.”

 

«Мой измученный сам собой дух принял форму, повторенную чертополохом...»

 

  «В письмах он пытается перенести акцент с еврейского происхождения

  на свой немецкий национализм».

 

«Сила, которая ударила шелестящий стебель с призрачными листьями и

спрятанными шипами и внушила ему рассыпаться в нежных цветках – уходит от

меня, сардонического любовника, в толкотне противоположностей среди этих

ошарашивающих зарослей».

__________________________________________________________

 

(С 1935 по 1943 Покорны оставался в Берлине, не преподавая, но печатаясь.

О’Дохерти в числе других источников допускает возможность, что он находился под

чьей-то защитой – может быть, в вознаграждение за многолетнюю националистическую

пропаганду. В 1943, после того как его квартиру в его отсутствие посетили гестаповцы,

бежал в Швейцарию по ирландской визе; в 1955 вернулся в Германию (Мюнхен),

умер в Цюрихе в 1970. Покорны – одна из крупнейших фигур в истории ирландистики

и автор индоевропейского этимологического словаря (Indogermanisches etymologisches

Worterbuch), который, как Библия, часто подвергается критике за недостоверность.)

 

______________________________________________________________

 

 

Артемий Магун

 

Новые имена современной поэзии: Ника Скандиака

 

Отрадно видеть, что после двух веков бесконечных ламентаций о конце искусства кто-то все-таки ставит и вопрос о его начале. Ника Скандиака, русский поэт, живущий в Британии, решительно продолжает традицию русского модернизма — точнее, модернизма, граничащего с авангардом. Ее творчество явно следует наиболее радикальным представителям этой традиции — Хлебникову, обэриутам и в особенности Мандельштаму.

 

В экспериментальной поэтической технике, впрочем, Скандиака идет гораздо дальше указанных авторов. В ее арсенале — не только сближение поэзии с музыкой, маломотивированные цепочки слов, граничащие с автоматическим письмом, или неологизмы. Вот строфа, в которой есть все названные приемы:

 

мель,

 

коса, намыв гореванья,

 

как орденские планки. с каким

 

хохотом холодом подходят выжечь

 

живучий живительный пейзаж

 

будто с клейкой картой в масштабе один к одному.

 

Скандиака широко использует также иноязычные фрагменты, навязчивые повторы-лейтмотивы, сугубо графические символы (скобки, “слэши”) и паронимические цепочки (“хохотом холодом”; “живучий живительный”), снимающие линейность стихотворения, вводящие в него колебания смысла, поправки автора и превращающие текст в аналог партитуры. В стихах то и дело используются “запрещенные” синтаксические приемы (например, неправильное управление: “тобой гуляют”; “я речь нашла и умереть и ясно”),

а грамматическая связь между стихами часто просто отсутствует, так что мы имеем дело

с зияющими цезурами и синтаксическими фрагментами: “бесчеловечная осень свежевыкопанный снег / как на редкость небольшой зверь горящий волк / нанять себе убежище / шевелиться в теперешняке...”. Поэтому даже там, где синтаксис есть, он воспринимается как попытка спасти, “вытащить” уже прерванную фразу. Таким образом,

в стихах Скандиаки авангардные стратегии русских поэтов первой половины ХХ века обогащаются опытом более технически радикальных авторов: прежде всего Малларме

и позднего Паунда.

 

Как у Мандельштама, как у Малларме и Паунда, вся эта деструктивная и в то же время по-настоящему освободительная работа направлена на усиление лирической энергии стиха.

Он становится действительно подобен музыке и приобретает силу непрерывного потока, который только разгоняют, как пороги, прыжки цезур. Связь слов явно диктуется наитием, вдохновением, а паратаксис отдельных стихов приводит стихотворение к монотонности сонного бормотания или бреда.

 

Будучи серьезным поэтом, Скандиака делает эту полубессмысленность и полусонность своих стихов (“шорох умерших”, “шелест”, “звон”, по ее выражениям) их собственной темой. Пониманием этой темы она опять же во многом обязана Мандельштаму. Центральной проблемой для Скандиаки становится (столь многообразно разработанная Мандельштамом) проблема имени. Поток свободно связываемых между собой слов, не сдерживаемых грамматикой или жестким метром, — “скольжение означающих”, как называл его Жак Лакан, — может быть остановлен, зафиксирован только именем, которым к одному из слов жестко “пришпиливается” смысл1. Лакан сравнивает структуру этой остановки с точкой скрепления, фиксирующей мебельную обивку, — из пункта конечной остановки еще бессмысленной речи эффект смысла ретроактивно распространяется на все высказывание с самого его начала.

 

Вот как пишет об этом Ника Скандиака:

 

ты отнял мне рубашку от кости груди и погрузил язык мне в самое сердце (уитман) — лучше сказано, чем ты не представляешь что ты со мной делаешь с акцентом. но что приятней услышать? лучше скажу нежному читателю ты не представляешь что ты со мной делаешь.

 

сердце, груженное языком

 

.

 

имя же, привитое к столу прибитое.

 

Или так:

 

а имя чье к столу прибито тут?

привито? — если имя или тостер

поставить для контраста, все поймут,

когда приедут в гости:

 

писавший этот мед ходить не может.

я бы не смогла.

да вот же ходит около стола, идет вокруг стола,

разматывает имя с ножек.

 

И вот еще:

 

и (шелесты) делают меня твоим(/) именем

 

сообщение, заглушенное речью

 

пустыня, заселенная местами

 

поговори со мной об увеличении этого песка.

 

Из этих фрагментов (а это просто примеры, выбранные из массы стихотворений, посвященных этой тематике) видно, что Скандиака понимает имя как условие возможности “разматывания” поэзии. В отношениях с иноязычным партнером ее лирическая героиня именно в имени, то есть в бессмысленном для произносящего звуке, находит единственное “настоящее”, то есть разящее плоть, слово. Отсюда же в ее стихах — частые иноязычные фрагменты, остраняющие оба используемых языка2.

 

Тут есть сложная и противоречивая логика. С первого взгляда, есть противоречие между беззаконной стихией языка и осмысленностью имени. Как писал Хлебников:

 

Слово живет двойной жизнью.

 

То оно просто растет как растение, плодит друзу звучных камней, соседних ему, и тогда начало звука живет самовитой жизнью, а доля разума, названная словом, стоит в тени, или же слово идет на помощь разуму, звук перестает быть “всевеликим” и самодержавным: звук становится “именем” и покорно исполняет приказы разума; тогда этот второй — вечной игрой цветет друзой себе подобных камней3.

 

Скандиаке должна быть близка такая программа. И вот — действительно:

 

Безмятежно размерен испуг страшнозвукую букву закона повторяющих кудрей и рук. Бирюльки слезы и среды как в зареванном, — срезы, следы, — мареве разнять — в завязи звона?

 

“Завязь звона” — это изначальная матрица музыки, не ставшей еще поэзией, первичная подвижность материи и ее хаотическая множественность — мандельштамовский “комариный звон”4. Звон, в котором свободно чередуются звуки, синестетически отождествляется с расплывчатым зрением заплаканных глаз. Но заметим, что этому звону предшествует “страшнозвукая” буква закона, которая повторяется до бессмыслицы! Иностранный язык, в котором странным и чуждым вкраплением смотрится собственное имя, сам играет роль бессердечного закона. Поэзия, как мы ниже увидим, отвечает на отчуждение, парирует его очуждением или остранением, движется от чуждой буквы, через потерю речи — к отчуждению уже знакомой речи в имя 5.

 

Скандиака подчеркивает диалектический характер отношения смысла и имени. Именно имя (желательная игра слов!) и является в первую очередь заумным, бессмысленным словом. Именно таковы, в учении Лакана, грозные и непроизносимые “имена отца”, стягивающие на себя всю цепочку означающих6. Таковы и эзотерические слова (например, заклинание “Мутабор” из сказки Гауфа “Калиф-аист”, которое Скандиака берет названием одного из стихотворений). Осмысленность же других слов, которая и обеспечивает их мерцание, “подвешена” на этом бессмысленном имени. Иногда Скандиака, в традиции Мандельштама, “пропускает” имя, шифрует его в анаграммах (слог “ник” часто возникает в ключевых местах ее стихотворений), жалуется на его отсутствие. Действительно, с ее необычным именем (или псевдонимом — не важно: поэта зовут именно так) трудно представить, чтобы она не заинтересовалась именами вообще. Но у нее есть и другая стратегия:

 

кричать “стебелек”:

кричать “стебелек” я буду всего несколько минут, дальше должно быть понятно.

 

Если кричать это слово так долго, то оно постепенно потеряет свою знакомую “одежду” и будет стоять в наготе своего звучания. То есть станет именем. И потому, парадоксальным образом, более понятным, чем обычные слова. Поэтому-то пустыня выше оказывалась “заселенной местами”.

 

Хотя и у Мандельштама, и у Скандиаки преобладает трезвое, материалистическое отношение к слову, нельзя не отметить близость практики обессмысливающего повторения имени с определенным видом молитвы, особенно православной. Внимание к “проникающей” силе имени, к ереси имяславия было широко распространено в Серебряном веке. И Мандельштам, и Скандиака подчеркивают, однако, сугубо имманентный языку, прозаический генезис имен. И тем не менее у Скандиаки то и дело встречается попытка обращения (по имени) к тому, к чему обычно не обращаются. Например:

 

Табличк, а табличк

 

В этом стихе мы сталкиваемся, однако, не только и не столько с олицетворением таблички, сколько с почти концептуалистским, разочарованным жестом, подменяющим имя — местом имени, табличкой. Однако Скандиака не останавливается на этом, а переходит от места имени к имени места, превращает его в настоящее место, следуя вышеописанной тактике остранения слова через его повторение. “Табличк, а табличк” есть не что иное, как слово “табличка”, повторенное дважды, с пропуском последней буквы, в разговорном “звательном падеже”7. Так повторенное, оно не только остраняется и “переделывается”, но и приобретает характер адресата обращения, то есть собственного имени этого адресата. Совмещение этих двух эффектов делает стих о табличке (трижды повторенный в разных стихотворениях) ключевым в творчестве Скандиаки.

 

В своей статье о Мандельштаме и Гёльдерлине8 я попытался показать, что и у Мандельштама имя возникает как предел смысла — на грани между бессмысленным звучанием и значением9. В этой своей функции оно прерывает (можно сказать, думая о Скандиаке, — “скандирует”) поток звукописи и именует саму пустоту. Как пишет Скандиака дальше в цитированном выше стихотворении про стебелек, “и в воздухе стоят плотины, и с них срывается листва / надомные рыбы, листья / и / бред бури”. Там же стебелек имени сравнивается с “бедным фонариком бури”.

 

Бред бури — это, конечно, определение “бредовой” поэзии самой Скандиаки. И имя выступает здесь не только как предел (“плотина”), а скорее как некий остаток, в своей бедной наготе выстаивающий против бури языка — но и делающий эту бурю возможной. Здесь сходство — скорее с камнями-именами из “Грифельной оды” Мандельштама. Но мотив катастрофизма у нее резко усилен — и это черта современной поэзии. Отсюда же, из этой катастрофы, — та масштабная, центробежная фрагментация, которой подвергается язык. В гораздо более явной степени, чем Мандельштам, Скандиака специально доводит слова до бессмыслицы, чтобы превратить их в имена. Если у Мандельштама стихи перенасыщены именами, отчего его часто упрекали в излишней культурности, то у Скандиаки, наоборот, преобладают образы безымянных (по крайней мере, до Скандиаки) растений, животных и камней — так что она даже бросает полемическую формулировку, видимо, призванную отличить ее метод от Мандельштама, — “тоска по мировой природе”.

 

Однако именно у Мандельштама Скандиака подхватывает его “бергсоновский” и вполне биологический образ непрерывного потока жизни и поэзии:

 

В пучинах луковицы луч от имярека,

 

Но и в излучинах проточной (страсти) речи

 

Сутулой стражей — чуждые названья...

 

И, конечно, Скандиака, со своей “тоской по природе”, не может пройти мимо бергсоновского порыва, “пущенного наоборот” в стихотворении “Ламарк”, — и называет одно из своих произведений “Зеленая могила”. Оно заканчивается так:

 

и соразмерен и не зряч себе

(иначе бы его не уберечь)

сбормотанный из крови запах трав;

ни — о какой божественной борьбе

 

мне пляшут полмгновения в ноздрях, —

 

нет, полузнаю на исходе сил

 

и сам ввиваюсь в чечевичный ил,

 

слеп для, но слепок с новых изумлений;

 

я тоже пуст витками поколений.

 

Здесь, как и у Мандельштама, регрессия ощущения (до слепоты) и языка (до бормотания) приводит нас к синестезии, слиянию различных сенсорных модальностей: обоняния, звука10 и зрения. Слепота становится здесь условием “слепка” — то есть настоящего восприятия мира — в качестве формирующей силы.

 

Мотив регрессии важен здесь для Скандиаки, как и для Мандельштама, потому что в их стратегиях язык возвращается к именованию, проходя через тотальное развоплощение в “звоне”. Аналогия с обратной эволюцией здесь тем важнее, что “гул”, или “звон”, языка звенит как минимум в двух пространствах: “звон” — и игра смыслов (“Земля гудит метафорой” — О. Мандельштам, “Нашедший подкову”), и собственно фонетическое резонирование. Скандиака, как и Мандельштам, занимается последовательным развоплощением слова: сначала на фигуративном (максимальные колебания значения), а затем на фонетическом уровне. Причем фонетическое обессмысливание слова как раз снимает, преодолевает (hebt auf) его смысловое “вихляние” и ведет, на новом витке, к восстановлению смысла, но уже как возвышенного именования.

 

Для Скандиаки, как и для Мандельштама, важно показать, что начало, исходный пункт поэзии является на самом деле целью ее движения, что оно должно быть специально произведено. Конец поэзии, ее “схождение на нет”, является и ее целью, и ее началом. Наш автор дает сильную аллегорию поэзии:

 

...разразился надо мной

 

лес и просторными и временными деревьями

 

врастает в пустоту.

 

В целом, я хочу выразить восхищение поэзией Скандиаки. Это сильный, мыслящий, на глазах растущий поэт с потрясающими техническими возможностями и смелостью, не боящийся позы медиума и гения. Ее очевидная зависимость от Мандельштама не является эпигонской; она развивает Мандельштама именно в том направлении, в котором его нужно развивать и в котором мало кто это пока делал. Опасность здесь заключается в возможном возврате к модернизму, то есть к попытке создать некое абсолютное произведение. Но от этой опасности Скандиаку предохраняет ее разрушительный центробежный порыв, использующий демистификацию языка для достижения поэтического эффекта.

 

Впрочем, энергию этого вихря хотелось бы все же как-то сконцентрировать. Возможно, прорывом здесь могла бы стать концептуально скомпонованная печатная книга, а возможно, эпическая форма — тем более, что в стихах уже то и дело прорывается некий полубиографический, полуаллегорический сюжет.

 

___________________________________________

 

1) Ср.: Лакан Ж. Ниспровержение субъекта и диалектика желания / Пер. с фр. А. Черноглазова и М. Титовой // Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном. М.: Русское феноменологическое общество, 1997. С. 160—161.

 

2) Ср. наблюдение Тынянова о Мандельштаме: “Достаточно маленькой чужеземной прививки для этой восприимчивой стиховой культуры, чтобы “расставанье, простоволосых, ожиданье” стали латынью вроде “вигилий”, а “науки” и ”брюки” стали чебуреками. <...> Его работа — это работа почти чужеземца над литературным языком” (Тынянов Ю. Промежуток // Тынянов Ю. Литературный факт. М.: Высшая школа, 1993. С. 286). Выше Тынянов подчеркивает, что имена собственные, эти “оттенки” слов, делают родной язык в глубине чужеземным. Он цитирует Мандельштама: “Слаще пенья итальянской речи / Для меня родной язык, / Ибо в нем таинственно лепечет / Чужеземных арф родник”. У Скандиаки часто бывает именно так,

но бывает и наоборот — имя оказывается единственным узнаваемым элементом (ино)странной речи.

 

3) Хлебников В. О современной поэзии // Хлебников В. Творения. М.: Советский писатель, 1986. С. 632.

 

4) Ср. о ключевой роли этого звона в искусстве: Шеллинг Ф.В. Философия искусства.

М.: Мысль, 1999. С. 221—222. Шеллинг, используя технические термины своей системы, определяет звон как “неразличимость облечения бесконечного в конечное, воспринятую как чистая неразличимость”. Ниже (с. 223) условием звона объявляется “неразличимость понятия и бытия, души и тела”.

 

5) Ср. сходную проблематику и олицетворение чужого языка у Александра Скидана в сборнике “Красное смещение” (М., Тверь: АРГО-Риск; Kolonna, 2005) и мою статью о нем: Магун А. Слои сетчатки // НЛО. 2006. № 81.

 

6) Лакан Ж. О вопросе, предваряющем любой возможный подход к лечению психоза // Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном. C. 88—136.

 

7) Здесь мы имеем дело с приемом так называемой “пересегментации”. Ср. анализ этого приема и примеры его использования в книге: Зубова Л.В. Современная русская поэзия

в контексте истории языка. М.: НЛО, 2000. С. 310—312. Но во всех приводимых Зубовой примерах — и наиболее заметным образом у Всеволода Некрасова, часто прибегающего

к сплошному повтору слов, — такой повтор производит на стыке новое слово, пересегментирует его. Скандиака же часто использует его просто для стирания значения слова, и возникают в результате не уже знакомые слова, а монстры-неологизмы, например “найти / сьнайти”.

Эта параллель позволяет увидеть собственно авангардные интенции Скандиаки, в отличие от иронических интенций Некрасова и других поэтов, использовавших подобную пересегментацию после него.

 

8) Магун А. Поэтика революционного времени // НЛО. 2003. № 63.

 

9) Об этой же функции имени как бессмыслицы, “окрашивающей” сихотворение, пишет

в применении к Мандельштаму Тынянов в “Промежутке” (Тынянов Ю. Цит. соч.).

 

10) “Витки” здесь — и витки эволюции, и витки полого уха, и циклическое, монотонное строение стихотворения, ввинчивающегося в душу, — ср. также стихотворение Скандиаки

о “резьбе” природы “И впрямь, не своего же заводить...”.