Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
МАРСЕЛЬ СЕН-МАРТЕН

* * *

 

Голубая мельница

и два холмика

рядом

один пшеницей порос

другой виноградом.

 

Ручей игривый

напоен небесным

благоуханьем.

 

Здесь Вергилий

схоронил

свое сердце.

 

 

 

 

 

* * *

 

Этот звук подсказал мне

время.

 

Надо выйти купить

хлеба.

 

Пуст мой почтовый ящик .

 

Десять бьет

на часах белых.

 

Победно сияет небо.

Живут там родные души.

 

 

 

 

 

* * *

 

Дорога всегда

сумерки разрежает

сумерки делаются болтливы

словно ручей

протекающий

сквозь

музыкальные пальцы.

 

Хлеб знает

прошлое воды

и зерна

прошедших дорогой огня

и человеческих пальцев.

 

 

 

 

 

* * *

 

Как бы узнать

этой женщины имя.

 

Он семенит и что-то

бормочет.

 

На самый гребень холма

за ней следом взобрался мужчина.

 

Потом он спустился

и стоит вблизи гаража.

 

 

 

 

 

* * *

 

Справа тис.

Слева тис.

 

Эту аллею

пройти ль до конца?..

 

Нету дома

нет крыльца...

 

Море...

 

Пространство...

 

Время...

 

Справа тис.

"Слева тис.

 

 

 

 

 

* * *

 

Я бодрствую

я не спящий.

 

Я не пишу

я исчерчиваю страницы.

 

Я гляжу с умиленьем

как струится блестящий

след

проскользнувшей мокрицы

на коврике банном.

 

 

 

 

* * *

 

Красиво

лежит на столе

солнечный зайчик

словно

нерукотворное

блюдце.

 

Миг чистой

радости.

 

Парят золотистые птицы.

 

Нежны ароматы.

 

Земля

меня с этим всем связала.

 

 

 

 

 

* * *

 

На этот вечер

я назначил встречу

деревне маминой

водам любимым тобой

водам из трех прудов.

 

Солнце ласково

Словно нам родное.

 

Все вокруг

лишь мои затаенные слезы

я стыжусь

что проступит наружу слеза.

 

Повстречался

с мальчишкой на велосипеде

с птенцом куропатки.

Ликовала природа

я же был как мертвец

в омертвении чувств

том что жизнью зовется.

 

 

 

 

 

* * *

 

В сумерках бродя наугад

и в туманные дни

и когда на ущербе луна

чувствуешь

как непрочны

все скрепы явлений

и словно фрегат

земля

терпит

крушенье.

 

 

 

 

 

* * *

 

Он приближался

как приближается час

гребень времени оседлавший.

 

Вконец обезумев

как сказал бы профан

норовил он вломиться

в Зазеркалье не зная о том

что за хрупким стеклом

в трещинах вертких

таится.

 

Взор одичалый

внутри все горит

дурнота ожиданье

терпение

сжалась рука...

 

 

 

 

 

* * *

 

Можно предаться мечтам...

Все сказать

ничего не открыв.

Исчезнуть

бесследно

как дым.

Погрузиться

в глубины себя

в свой колодец

где плещутся тайны

улыбки и слезы

утаенные зовы

зудящие язвы.

Пора уже

взращивать смерть.

Марсель Сен-Мартен, будучи поэтом милостью божьей и одновременно тонким, талантливым художником, предпочитает и в стихах пользоваться приемами живописи. Меньше всего, как в поэзии, так и в рисунках, он стремится к самовыражению. Исповедальные мотивы ему чужды изначально. Его занимают не собственные

переживания и не собственная личность, а то, что окружает повседневно его и нас, причем смысла вещей он не ищет, он его ощущает интуитивно и, ничего не объясняя, дает почувствовать его нам и в графике, и в стихах; этот глубинный философский смысл становится и нашим достоянием.

Его стихи —это тоже своего рода графика, только словесная. Он не дает названий ни своим стихам, ни картинам — видимо, стремясь окончательно самоустраниться и не давать никаких оценок. Зато его творчество заслужило множество оценок, и очень высоких.

Марсель Сен-Мартен — художник известный, за плечами которого чуть ли не три десятка выставок по всему свету, он — автор четырех сборников стихов, получивших восторженные отзывы самых суровых критиков. Его картины знают во Франции и в Швеции, в Бельгии и в Перу и, как это часто случается, совсем не знают у

нас.

Говоря о его стихах, нельзя не сказать о невероятном его человеческом обаянии и скромности, которая в них чувствуется, о богатстве артистического воображения и способности прозревать суть самого простого и потому — вечного.

Именно поэтому яркий талант позволил ему еще в молодые годы сблизиться с такими мастерами, как Пикассо (кстати, в 1967 году работы Марселя Сен-Мартена соседствовали на выставке в Париже с картинами Пикассо, Макса Эрнста и Джакометти), Андре Бретон, Жан Кокто и Марсель Жуандо.

Именно поэтому среди его друзей и почитателей — поэты Пьер Сегерс и Бернар Ноэль, философ Гастон Башляр, актер Жан Маре.

Можно назвать не один десяток знаменитых поэтов, как наших, так и французских, которые оставили свой след и в пластических искусствах. От классиков — Лермонтова, Шевченко, Анри Мишо, Макса Жакоба и Антуана де Сент-Экзюпери — до концептуалиста Пригова. Но рассказ о Марселе Сен-Мартене невозможен без

упоминания о третьем виде искусства. Ни стихи, ни рисунки его не были бы так безупречно организованы ритмически, если бы в них не ощущалось присутствие музыки. А музыка в доме Марселя Сен-Мартена была не гостьей, а хозяйкой. Дело в том, что его женой, чьей памяти посвящен сборник «Сверкание времени», была

Жанин Бертий, композитор, автор песен на слова Бориса Виана и Пьера Сегерса.

(Книга не просто посвящена ей, по словам Жана Маре, Жанин присутствует там в каждом слове. «Я взволнован и растерян, — пишет он Марселю Сен-Мартену, получив в подарок «Сверкание времени». — Твоя поэзия чиста, велика и проста одновременно».)

Без музыки немыслимо представить себе Сен-Жермен де Пре пятидесятых годов с его бурной интеллектуально-артистической жизнью. Марсель и Жанин органично вписались в нее. Но времена и моды меняются, поп-культура постепенно стала завоевывать и Сен-Жермен де Пре.

Сен-Мартены оставляют Париж и поселяются на родине Марселя, в одном из самых живописных уголков земли, в Ландах, в Гаскони, где бури Атлантического океана не нарушают спокойствия волшебно-зеркальных озер, а в самом большом в Европе лесу не спрячешься (разве что в розово-лиловом папоротнике), ибо лес этот

насквозь прозрачен.

Именно здесь, наверное, Марсель Сен-Мартен и нашел ту красоту и свободу, за которые воевал в Гаскони во вторую мировую войну.

Некогда Гастон Башляр, прочитав стихи Марселя Сен-Мартена, написал ему: «Если мне скажут, что Вы умеете вышивать, я поверю, потому что стихи Ваши делаются мелкими точечками и создают прекрасные образы. И еще: Вы умеете подбирать нитки к краскам мира. Все это настолько подлинно, что у меня пропало

всякое желание читать сегодня газету. Я пойду вместе с Вами гулять в Ландах».

 

Татьяна Ворсанова