Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
КАРЛ ЛЮБОМИРСКИЙ

Поэт Карл Любомирский — потомок старинного польского аристократического рода, родился и вырос в Тироле, но уже давно живет в Италии, недалеко от Милана. Вполне типичная современная европейская судьба. Эти подробности биографии поэта знать небесполезно. Германское, славянское и романское начала живут в его стихах неразрывно. Характерный австрийский замес.

Поэта, родившегося в 1939 году, долго замалчивали, хотя печататься он начал уже в ранние 60-е. Уж очень не вписывался он в литературные тенденции того времени, в его агрессивную модернистскую эстетику, уж больно просты по форме были его стихи, состоящие порой всего из двух-трех строк, тяготеющих к раздумчивой сентенции, или всего лишь из одной двухстрочной метафоры, обладающей долгим остаточным свече-

нием...

Первый сборник Карла Любомирского «Тишина — мера пространства» вышел в 1973 году. Но ни он, ни последующий («Я снимаю у жизни угол», 1979) не принесли поэту известности. Лишь после восторженной рецензии патриарха современной немецкой поэзии Карла Кролова в газете «Франкфуртер альгемайне» на новую книгу

Любомирского, «Свет и пепел» (1982), отношение к поэту начало меняться. О нем стали все больше и больше писать литературоведы, эссеисты, в их числе такие известные, как Вернер Крафт, одна из последних книг которого называется «Австрийская поэзия. От Тракля до Любомирского». Кроме стихов, поэт пишет также прозу и пьесы.

Для Любомирского характерны, с одной стороны, дидактика и плакативный призыв, с другой — сдержанность, герметичность. Он умеет слить эти, казалось бы, несовместимые качества воедино, создавая поэзию «душевного жеста». Его короткие тексты — это своего рода знаки, символы, они не указывают на явления, они лишь намекают на них. Они делают то, на что способна только поэзия. Поэт не разрешает жизнен-

ных противоречий, не ищет формулу спасения, не мирит врагов. Поэт говорит о своих стихах, что «они — ключ к темнице, находящийся в нем самом».

 

Вальдемар Вебер

Из книг «СВЕТ И ПЕПЕЛ» и «ОТСУТСТВИЕ»

 

 

День матери

 

В лесу я

не сорвал фиалку

и дарю тебе

эту жизнь

 

 

 

 

 

 

Все будет как здесь

 

Все будет как здесь

но из света

там инкрустированный стол

птицы в саду

олеандр

музыка

и ты

печаль

даль

чужбина

будут как здесь

но все же

из света

 

 

 

 

 

Ты

 

Ты посеял землю во тьму

она не взошла

 

 

 

 

 

Мать

 

Одиноким

летним вечером

когда ничего не случилось

случилось

все

 

Через трясину глаз

мне навстречу

ехала смерть

на укрытом попоной иноходце

она улыбалась

но всхлип фиалки

был громче

серебряной песни земли

и

я проснулся

 

Нет

все-таки это не жизнь

все-таки это ожидание

что кто-то тебя приведет

в Его сад

 

Растения — руки земли

дрожат видя нас

 

 

 

 

 

Личное

 

Моя маленькая жизнь

обрела мир

мир между человеком и зверем

между травой и камнем

между Богом и богоборцем

Моя маленькая жизнь

обрела мир

это было напрасно

 

 

 

 

 

* * *

 

Голубой цветок на обочине

небо больше не в одиночестве

 

 

 

 

 

Мы

 

У воздуха мы отняли звуки

У недр украли руду

Ночь мы лишили тьмы

лес зверей

воду рыбы

зверя свободы

свободу смысла

камень лишили формы

травы цвета и запаха

реки сил

море жизни

горы тишины

луну чистоты

пространство величия

в этом мы

не знали покоя

 

Светло стало в мире

светло как в больничной палате

 

Силы которые хотят нашего счастья

идут издалека

и многие успокаиваются слишком рано

 

Перевод Е. Соколовой

 

 

 

 

 

Эгей

 

На голубом алтаре

непринятая жертва

кораблей

 

 

 

 

 

Все мои ошибки

 

Все мои ошибки

диадемой

на твоем челе

 

 

 

 

 

На податливом теле ночи

 

На податливом теле ночи

пишут алмазными

пальцами звезды

твое запретное имя

 

я стираю его своим сердцем

 

 

 

 

 

Сердце

 

Сердце

обсидиан

дня

 

Перевод В. Агафоновой

 

 

 

 

 

Святая ночь

 

Бедные — еще беднее.

Одинокие — еще более одиноки.

 

Жесткие тени кладет

на рисунок ночи

рождественская звезда.

 

 

 

 

 

Жизнь I

 

Жизнь —

захватьтающая молитва о... жизни.

 

 

 

 

 

Жизнь II

 

Из Тьмы

сквозь тьму

во тьму.

 

 

 

 

 

Краков I

 

Здесь где мое лицо

не привлекает вниманья

где бредущим

от храма к храму

от песни к песне

неведомо чувство сомненья

где на могале отцов

прядь волос приносят

в залог

будущего свиданья.

 

 

 

 

 

Краков II

 

Стерты ступени

к гробницам поэтов

не

королей.

 

 

 

 

 

Поездка в Польшу

 

Где-то в Польше

на рельсах

заросших травой и цветами

спит старый вагон

и во сне улыбается тихо

словно всю свою жизнь

он катал лишь одних новобрачных

лишь одних новобрачных.

 

Перевод В. Вебера

 

_____________________________________________

 

 

Перевод и вступление Е. Соколовой

 

 

Лирическая карта мира

Карл Любомирский, австрийский поэт польского происхождения, много лет живущий в Италии и пишущий по-немецки, известен российскому читателю. Его краткие, емкие, сгущенные до состояния квинтэссенции стихотворения, похожие то ли на афоризмы, то ли на философские постулаты, не претендующие, правда, на объективность, публиковались уже в журнале “Иностранная литература” (1995, № 8), выходили отдельной книгой.

Весной 2001 года Карл впервые приехал в Россию. Он побывал в Петербурге, в Новгороде Великом и в Москве, где посетил редакцию “Иностранной литературы” и поделился своими представлениями о литературе, о современном мире, о месте в нем человека (“ИЛ”, 2002, № 2). Поэт признался, что любит путешествовать, очень ценит жанр путевых заметок, в котором работает и сам, — пока, правда, что называется, “в стол”.

Путевые заметки нередко принимают форму поэтических зарисовок, так или иначе связанных с “географией мира”: Польша, Италия, Греция, Соединенные Штаты.
В последнее время “география мира” стала стремительно меняться. Тот Манхэттен, о котором писал Карл Любомирский, больше не существует, — Нью-Йорк стал иным. И во всем мире географические границы постепенно отступают перед совсем другими границами — между Добром и Злом, между жизнью и смертью.
Что ж, нечто похожее поэт предчувствовал всегда…

 

 

 

 

Из книги “Пропилеи ночи”

 



ПОЛЬША


Не знаю, что ты такое, моя земля,
но в тебе, быть может, покоятся те,
кто боится расти.
Что станется с королями,
скакавшими по тебе верхом,

 

и с носившими их
жеребцами

 

 

 



ГОНКОНГ

Лето чрезмерно
осень —
уязвимость…
напрасно все: птичья трель
куст сирени
закрылся подсолнух

 

 

 



КИТАЙЦЫ

С улыбкой проживают свою беду
до конца
с улыбкой

 

 

 



УКРАИНА

Я видел твое лицо, Украина,
оно все в рубцах
тебе было больно, очень больно
только краски твои
улыбаются гостю, который не знает,
из каких они темных глубин прорастают
как из почвы
не удастся утешить тебя, Украина,
можно только петь твои песни
и помнить
хороших людей

 

 

 

 



Из неопубликованного



ДОМ АННЫ АХМАТОВОЙ

Я был в твоем доме, Анна Ахматова,
в доме,
где лучи солнца в оконном стекле преломлялись,
в доме,
где птица — ты, —
пролетев над морем страданий
набиралась сил, чтобы
поставить точку
 
Нью-Йорк
11.09.01

 

 

 

 

* * *

Все разбилось
что могло быть разбито
башни предстали алтарями
Ифигенией Статуя свободы
в море под слоем пепла
Трудно
в плащанице печали
не прийти в ярость
труднее только
лик человеческий
сохранить

 

 

 

_____________________

 

 

 

(переводы В.Агафоновой)

Нам

Кому вечер ближе чем утро
ведом иной вкус поцелуя
иной вкус дорог и прощаний
Мы верим шкурам зверей
револьверам на ночном столике
и Сенеке
Нам
кому вечер ближе чем утро
хлеб скажет больше
и кто нас обнимает
превратит нас в солнце

 

 

 



* * *


Одиночество
твой просторный дом
на обочине разочарования
освещенный сиянием
смерти

 

 

 



* * *


Я сам свой Освенцим
Прах мой
в метр высотой
никто не искупит
Никто




* * *


Что могут знать мотыльки
о цветении камня?

 

Перевод Е.Соколовой

 

 

 



* * *


Потерянно блуждали Небеса
пока не встретились с тобой глазами

 

Перевод Е.Соколовой

 

 

 



Молитва

В самом конце
не разочароваться

 

Перевод Е.Соколовой

 




Я

Я только дверь
но может быть дверь
твоя

 

Перевод Е.Соколовой

 




Втихомолку

Втихомолку за тебя молиться
пока еще спит твой гнев
Втихомолку лицо обсушить
утренним ветром
Втихомолку смахивать со лба
песчинки слов
Втихомолку искать тебя там
где ты себя потерял
и найти

 

Перевод Е.Соколовой

 

 

 

 

БОГОВО

 

Допустить сына
до креста

из любви

 

 

 

 

ПОСЛЕ

 

Вышла во двор Мария
стала под яблоней
над цветками считала
звёзды
Ни одна не погасла

 

 

 

 

ВСЁ

 

Окаменелое Ничто

 

 

 

 

КРАСОТА

 

Любовь вещей?

 

 

 

 

ВРЕМЯ

 

Лист
на дереве
вечности

 

 

 

* * *

 

Жизнь —
омела
на древе смерти

 

Переводы Е.Соколовой