Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
HUGO VON HOFMANNSTHAL

ГУГО ФОН ГОФМАНСТАЛЬ

 

Гуго фон Гофмансталь (нем. Hugo von Hofmannsthal; полное имя: Гуго Лауренц Август Гофман, эдлер фон Гофмансталь (Hugo Laurenz August Hofmann, Edler von Hofmannsthal) (1874–1929). — Поэт и драматург, крупнейший представитель символизма в австрийской литературе и вообще в литературе немецкого языка. Печататься начал в 1891 г., первый поэтический сборник («Избранные стихи») выпустил в 1903 г. В восемнадцатилетнем возрасте приобрел европейскую известность драмой «Смерть Тициана». Был автором нескольких либретто к операм Рихарда Штрауса (наиболее известна опера «Кавалер роз»). Лирическое наследие Гофмансталя невелико, но стихи его входят во все поэтические антологии. На русском языке издавался в основном в начале века; драмы Гофмансталя неоднократно шли на русской сцене.

 

Происходил из состоятельной австрийско-еврейско-ломбардской семьи банкира, по отцу — итальянского происхождения. Блестящий гимназист, полиглот и книгочей, дебютировал стихами в 1890. Тогда же познакомился с Артуром Шницлером, в 1891 — с Генриком Ибсеном и Стефаном Георге, к литературной группе которого — «Листки искусства», Гофмансталь примкнул сразу после знакомства. На страницах журнала проповедовал идею искусство ради искусства.

 

Много путешествовал по Европе, чаще всего — на велосипеде. Изучал право и романскую филологию (1895—1898) в Венском университете, вместе со Шницлером входил в столичную литературную группу Молодая Вена (создана в 1890).

 

В 1898 году Гуго Гофмансталь познакомился с Рихардом Штраусом, для которого написал несколько оперных либретто («Электра», 1908; «Кавалер розы», 1911; «Ариадна на Наксосе», 1913; «Женщина без тени», 1919, и др.) и сценарий балета «Легенда об Иосифе» (1914), в 1899 — с Рильке, в 1902 — с Рудольфом Касснером. Автор сценических обработок трагедий Софокла, Еврипида, драм Кальдерона, комедий Мольера, много лет сотрудничал с выдающимся режиссёром Максом Рейнхардтом.

 

В годы Первой мировой войны служил по интендантскому ведомству. Впоследствии занимался журналистикой.

 

Был женат на еврейке, исповедовавшей католичество. Через два дня после самоубийства старшего сына Гофмансталь скончался в своей пригородной усадьбе от кровоизлияния в мозг. Похоронен на Кальксбургском кладбище.

ВСЕЛЕНСКАЯ ТАЙНА

 

Да, глубь колодца знает то,

Что каждый знать когда-то мог,

Безмолвен и глубок.

 

Теперь невнятны смысл и суть,

Но, как заклятье, все подряд

Давно забытое твердят.

 

Да, глубь колодца знает то,

Что знал склонявшийся над ней —

И утерял с теченьем дней.

 

Был смутный лепет, песнь была.

К зеркальной темной глубине

Дитя склонится, как во сне,

 

И вырастет, забыв себя,

И станет женщиной, и вновь

Родится в ком-нибудь любовь.

 

Как много познаёт любовь!

Что смутно брезжило из тьмы,

Целуя, прозреваем мы.

 

Оно лежит в словах, внутри.

Так нищий топчет самоцвет,

Что коркой тусклою одет.

 

Да, глубь колодца знает то,

Что знали все… Оно сейчас

Лишь сном витает среди нас.

 

Перевод С. Ошерова

 

 

 

ТВОЕ ЛИЦО

 

Твое лицо отягощали слезы.

Я смолк, я стал смотреть и вдруг воочью

Увидел прежнее. Вдруг все всплыло!

Я так же предавался ночь за ночью

 

Долине — ибо я ее любил

Безмерно — и луне, и голым склонам,

Где мелкие скользили облака

Между худых разрозненных деревьев,

 

Где серебристо-белая река,

Всегда журчащая, всегда чужая,

Текла сквозь тишину. Вдруг все всплыло!

 

Вдруг все всплыло! То прежнее томленье,

В котором предавался я часами

Бесплодной красоте долин и рек,

Пробуждено твоими волосами

И блеском между увлажненных век.

 

Перевод С. Ошерова

 

 

 

 

Терцины о бренности

 

 

1

 

Моя щека хранит ее дыханье,

Но как случилось, что остались в прошлом

Навек те дни недавние? — Вот тайна,

 

Что до конца никем не разрешима

И что ужасна слишком для того, чтоб

Скорбеть о том, что все проходит мимо

 

И что в мое же собственное “я”

Взамен ребенка чистого незримо

Проникла отчуждения змея.

 

Тогда: и сотню лет назад я жил. И —

И праотцы мои, чьим саваном земля,

Со мной срослись, как собственные жилы

 

Мои. Они во мне, как жилы.

 

 

2

 

О те часы, когда лазури моря

Внимаем мы и постигаем смерть

Легко и празднично, без тени горя,

 

Как дети малые, что жизни круговерть

Безмолвно наблюдают, осознав,

Что жизнь течет сейчас в земную твердь

 

Из тел их, захмелевших ото сна,

Блаженные, и под покровом ночи

Святой подобные, когда она

 

С улыбкой кроткой истекает кровью.

 

 

3

 

Мы из того же теста, что и сны,

А сны, подобно детям, наблюдают

За бледно-золотым путем луны,

 

Что из-за крон деревьев ниспадает

Всей полнотой своей в сплошную ночь.

И ничего иного не являют

 

Нам наши сны, они средь нас, точь-в-точь

Как дети, чей веселый смех таит

Величия не меньше, между прочим,

 

Чем ход луны, когда она парит

Среди дерев; мы — в снах, мы сном полны,

Вход в тайники души для снов открыты.

 

И триедины: люди, вещи, сны.

 

 

4

 

К нам в сны порою женщины приходят,

Не знавшие любви, необъяснимо

Они милы, как девочки, и вроде

 

Уже однажды мы бродили с ними

По дальним тропам, вечер долго длился,

Дыша вершины проплывали мимо.

 

Тревожной ночи аромат клубился,

И вдоль пути – а путь наш был ненастным —

Вечерний свет в озерах серебрился

 

Безмолвных. И зерцала нашей страсти

Мерцали сказочно. Словам несмелым,

Дыханью вечера и звезд игре прекрасной

 

По-сестрински, с печалью души внемлют,

С восторгом содрогнувшись от сознанья

Предощущения, что жизнь объемлет

 

И скорбность и величье мирозданья.

 

Перевод Татьяны Александровой

 

 

 

 

Твой облик

 

Твой облик был мечтами переполнен.

Я на тебя смотрел с безмолвной дрожью.

Как возвышал он! И уже однажды

В ночи я предавался обаянью

 

Луны и мной возлюбленной долины!

Где на пустых холмах, сплетясь друг с другом,

Стояли тощие деревья, и меж ними

Тумана облачка клубились низко

 

И, тишину насквозь пронзив, журчала

Вода в реке белесо-серебристой,

Всегда свежа — как возвышал он!

 

Как возвышал! Что этим всем предметам

И красоте их, что была бесплодна,

Предался я, тоской великой полон,

Как созерцанью я сейчас предался

Твоих волос и блеска глаз твоих!

 

Перевод Татьяны Александровой

 

 

 

Двое

 

Тверда в движеньях, но легка,

Она несла бокал в руках,

С его изяществом сравнима, —

Ни капли не упало мимо.

 

Отважный рыцарь молодой

На скакуне горячем мчится,

Небрежный сделав взмах рукой,

Велит коню остановиться.

 

Когда же всадник тот бокал

Из рук прелестных взять решился,

То было это тяжело:

Обоих дрожью так трясло,

Что милой ручки не поймал.

Вина ручей к ногам струился.

 

Перевод Татьяны Александровой

 

 

 

 

Иным дано...

 

Да, иным дано сей мир покинуть

Там, где весла тяжкие блуждают.

У руля стоять — другим дается,

Звездам и полету птиц внимая.

 

Да, иным лежать в оцепененье

У корней сумбурной этой жизни,

А другим — сидеть на царских тронах

При Сивиллах и при королевах.

Там сидится им, совсем как дома,

Мысли их легки, и руки праздны.

 

Но от каждой жизни ниспадает

Тень на все иные жизни. Словно

Небо от земли, не отделимы

Судьбы легкие от тяжких жизней:

 

С век своих не сбросить мне усталость

Канувших в небытие народов.

И душа еще трепещет страхом

От немых падений звезд далеких.

 

Судьбы многие с моею рядом.

Бытие тасует их, играя,

Часть моя в колоде этой больше,

Чем скупая лира бренной жизни.

 

Перевод Татьяны Александровой

 

 

 

Песенка Арлекина

 

Все печали, все сомненья,

Муки, ненависть, любовь

Сердце вынести сумеет

Раз за разом, вновь и вновь.

 

Но, увы, не умирают

Ни страдания, ни боль,

Оставляя в сердце раны. —

Только должен ты с собой

 

Совладать, восстать из мрака.

Пусть судьбою и сейчас

Обречен страдать, однако

Должен жить, за разом раз.

 

Перевод Татьяны Александровой

 

 

 

 

Мелкие цветы

 

Мелкие цветы, маленькие песенки,

Яркий звук и пестрое великолепие,

Цветы, которые не я посадил,

Песни,которые не я создал —

Да я и сам ничего не имею,

Чтобы вам принести, чтобы вам подарить,

И я должен сегодня, сегодня об этом молчать?

Ах, таковы были мои мысли,

И они продолжаются, и уже становятся вашей собственностью..

 

Построчный перевод Марианны Давиша

 

 

 

 

Хорошее время

 

Здесь лежу я, мне кажется на вершине мира,

Здесь нет у меня дома, и здесь негде мне обосноваться.

 

Дороги людей вокруг меня,

Поднимаются ввысь к горам и спускаются вниз к морю.

 

Они несут изделия, которые им нравятся,

Не осознавая, что в каждом из них содержится моя жизнь.

 

Они доставляют в перьях из камыша и трав

Плоды, которые я давно не ел:

 

Только познавая винную ягоду, почувствовал я место,

В котором воплотилось полное забвение!

 

И была моя жизнь, прекрасная, похищена у меня

И сохранена в море, и сохранена в земле!

 

Построчный перевод Марианны Давиша

 

 

 

 

Что такое мир?

 

Что такое мир? Это вечная поэма,

Из которой пылает и лучится дух Божества,

Из которой пенится и разливается вино мудрости,

И из которой звучит голос любви к нам.

 

И меняетя душа каждого человека,

И преломляетя луч, идущий от солнца,

И одна строка, создавая тысячи других,

Незаметно затихает, гаснет, отцветает.

 

И мир сам по себе остается

Полон сладкой тайны, умиротворяющей мелодии,

Способный овладеть неразвенчанной красотой

 

Неизмененной в отголосках и отражениях.

И твое внутреннее желание, читая книгу жизни, ее понять,

Не помогает проникнуть в суть жизни.

 

Построчный перевод Марианны Давиша