Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА
Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
Борис Гринберг

Гринберг Борис Хаимович, родился в 1962 году, в Новосибирске, где и проживает до сих пор. Образование, как и следовало ожидать, техническое. Причём высшее. Член Союза Писателей России с 1999 года. Лауреат премии журнала «Футурум-Арт».

 

(Бред какой-то, кто это писал? Можно было бы развить тему — Родился не в Бийске, под Барнаулом, а именно в Новосибирске. Образование техническое, не важно какое — химик, инженер по криогенному оборудованию, обработка металлов, телеавтоматика летательных аппаратов — главное, что причем высшее! — P.P.) (Да простит меня Борис Хаимович за эти комментарии — P. P.)

 

Нет существа нелепей, чем поэт.

О вечное дитя, играющий словами.

Он душу раскрывает перед вами,

И вопиет!

 

Автор трёх книг. Поэтических сборников «Год дракона» (1990) и «Ты» (1992), а также книги палиндромической и комбинаторной поэзии «Опыты пО» (2000).

«Обычные» и палиндромические стихи печатались в журналах «Сибирские огни», «Футурум-арт», «Крещатик», «Кто zдесь», «Другие», «Дети Р» и многих других. Большие подборки комбинаторных и палиндромических стихов в «Антологии русского палиндрома ХХ век» и «Антологии русского палиндрома, комбинаторной и рукописной поэзии». Лауреат премии журнала «Футурум-арт» за 2004 год.

В журнале «Крещатик» в 2002 году в №№ 1-2 опубликован его роман «Своя планета» (под псевдонимом Бред Фазер).

Как драматург (под псевдонимом Рис Крейси) побеждал в 1-м и 2-м конкурсах Новосибирских драматургов в рамках фестиваля «Сиб-альтера». Участник «Любимовки-2002». Третий приз и шорт-лист на «Евразии-2004». Шорт-лист «Ночь с театром». Пьесы также публиковались в различных журналах (в том числе в переводе в польском «Тигль культуры») и сборниках. Ставились в Новосибирске, Омске, Москве, Одессе.

 

Это он не только о других, но и о себе написал:

 

Открывал я себя осторожно, опасливо.

Степенно и постепенно.

А надо бы, как бутылку шампанского,

Так, чтобы горлом пена!

Триптих

 

 

1

с горизонта человек

смотрит на меня и думает: –

с горизонта человек

смотрит на меня и думает: – ...

 

 

2

рассматриваю старую фотографию

где я

рассматриваю старую фотографию

где я

 

где я?

 

 

3

Подумал – «Любишь ли?»,

А мимо люди шли...

Подумал – люди шли,

А мимо – «Любишь ли?»

 

 

 

 

 

Уставшему

 

Умолкну. Услышу улитку-удачу,

Упрячу усмешку, улыбку утрачу.

Ухмылку убогому Утру утрУ...

Увязну, увяну, угасну...

умру.

 

 

 

 

 

 

Эмоциомы

 

 

1.

 

Немота, молчанье – сиречь разновидности речи,

Обладающие чертами всеобщего сленга.

 

2.

 

Иногда, чтобы постигнуть свою невечность,

Бывает достаточно легкой боли в коленке.

 

3.

 

Расстоянье до звезд не зависит от скорости взгляда,

Хотя глаза и внутренний голос утверждают обратное.

 

4.

 

Бесконечность и вечность – понятья, сбежавшие вон из ряда,

Лишавшего смысла теорию вероятностей.

 

5.

 

Луна вызывает признанья в любви, приливы, и всякую нежить,

Солнце, что сможет, исправит, но далеко не все.

 

P.S. Если небо и дальше будет так снежить,

  Всех, да и всё занесет.

 

 

 

 

 

 

Апологетика Апокалипсиса

 

Адова арфа Аида-аскета

Атаковала Атланта-атлета,

Анчутка – Аллаха, амазонка – Адама...

Агонизировала амальгама.

Армада антихриста агнца алкала,

 

Атласна, алела астра астрала.

 

 

 

 

 

Двустишие с постскриптумом

 

на встречу шёл японец

навстречу шёл японец

 

P.S.

покуда рифму я искал

для первого японца

второй смиренно мир вдыхал

и щурился на солнце

он взглядом змея запускал

(и тот парил на фоне скал)

он смыслы бытия искал

он в круге рисовал овал

он ждал и шёл и шёл и ждал

чтоб я его зарифмовал

уже и рифму я нашёл

какую никакую

а он всё шёл и шёл и шёл

шёл каждый шаг смакуя

он жил и шёл он шёл и жил

не торопился не спешил

ведь он не шёл на встречу

он просто шёл навстречу

 

 

 

 

 

* * *

 

И в этой, тебе приоткрывшейся яви –

Заглавья романов, церквей многоглавье,

Такие же теплые руки Творца,

И свет без начала, и тьма без конца.

 

 

 

 

 

* * *

 

Поболтали, посидели. Посидели, поболтали.

Незаметно поседели, пообрюзгли, подувяли.

И пора бы расходиться, но суставы стали стары

И вдали белеют птицы, ангелы и санитары.

 

 

 

 

 

* * *

 

Отражается лето в лужах,

Отражается в лужах осень,

И весна отражается в лужах…

Только зима – в глазах.

 

 

 

 

 

* * *

 

Расстояния меря часами, минутами,

А время – выкуренными сигаретами,

Я присутствую в жизни, а жизнь, как будто бы,

Не замечает присутствия этого.

 

 

 

 

 

* * *

 

1

старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили...

 

2

учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят

что учёные обнаружили

что старожилы не помнят...

 

 

 

 

 

* * *

 

я дворник в лесу

подметающий листья

 

вокруг весна и

плюс двадцать по цельсию

стою пинаю

лежачего полицейского

 

ну да неприлично

пинать лежачих

но так символично

но так заманчиво

 

 

 

 

 

* * *

 

никогда не говори:

«никогда не говори»

 

 

 

 

 

ПОДСЛУШАННОЕ

 

я стою такая

он такой подходит

типа чо такая

блин не по погоде

 

солнце типа светит ведь

птички тоже типа

надо быть приветливей

раз такая цыпа

 

ну а я такая

шёл бы типа вальсом

я блин не такая

не на ту нарвался

 

ну а он такой прикинь

взял ретировался…

столько геев стало блин

и этих… пидарасов

 

 

 

 

 

* * *

 

сел стишок писать про эту… про любовь

столько рифм нашел и кровь и бровь и вновь

и морковь… конечно же свекровь…

чтобы сжечь сердца глаголом — славословь

 

сочинил про слезы про закат

про неповторимый листопад…

 

где-то на пассаже про мечты

ты ушла. единственная. ты.

 

 

 

 

 

* * *

 

Лучше цепи, чем узда,

Ещё лучше воля.

Три сосны, одна звезда…

Заблудиться что ли?

Чтоб ни вороги, ни друг

Следа не сыскали,

Чтобы ни души вокруг,

И вдали едва ли.

Заблудиться, не найти,

Не искать дороги,

Просто так идти. Идти,

Сколько держат ноги.

И не важно, что потом,

И не интересно.

Суп с котом или потоп,

Или гром небесный.

Но ни ангел, и ни чёрт,

Ни бери повыше,

Не поставят на учёт,

К стаду не припишут.

Что там было и когда,

Всё забыть. Забыться…

Три сосны. Одна звезда.

Не, не заблудиться.

 

 

 

 

 

МОЛИТВА

 

Господи! Эти наши молитвы – такая засада!

Только просим и просим… Так взял бы и всех в порошок.

Боже, слышишь, я счастлив, и мне ничего не надо.

Может ты чего хочешь? Могу прочитать стишок.

 

 

 

 

 

* * *

 

Люди-тигры терзают людей-антилоп,

Люди-змеи заглатывают людей-птенцов,

Люди-крысы сбиваются в стаи, чтоб

Не бояться людей-собак и людей-котов.

 

Люди-верблюды на всех и на всё плюют,

Люди-кроты копошатся в земле, пока

Люди-сороки разнообразят уют,

А люди-свиньи налёживают бока.

 

Люди-микробы – их большинство – кишат,

Что ещё нужно – трахнул, пожрал – балдей...

Грустно глядит из зеркал человек-ишак,

Всё ещё верит бедняга в людей-людей.

 

 

 

 

 

СОН-НЕТ

 

Был человек. Пока не вышел в люди…

Кто знает, стоит ли свеча игры.

Смеются ангелы с конца иглы

Над проползающим в ушко верблюдом.

 

Мы выбираем пепел из золы,

Из многих зол… И отчего-то труден

Несложный выбор, и огонь, в сосуде

Мерцающий, не разгоняет мглы.

 

Наперекор размеренности буден,

Отмеренности – скоро все там будем,

Сердца на счастье бьются словно блюдца,

Но памяти навязаны узлы,

Надежды холодны, мечты мерзлы.

Ползёт верблюд, и ангелы смеются.

 

 

 

 

 

* * *

 

девочка плачет

я больше не буду

за мамой я больше

несётся не буду

и плачет и плачет

я больше не буду я

больше не буду

 

так все мы когда то

я больше не буду

кричали и плакали

больше не буду

когда же отчётливо вдруг понимаешь

что больше не будешь

что ты лишь однажды

и больше не будешь не будешь не будешь

становится страшно

и хочется плакать

 

 

 

 

 

* * *

 

какое белое

сегодня белое!

какое синее

сегодня синее!

какое сегодня сегодня!

сегодня какое?

 

 

 

 

* * *

 

Максу Жукову

 

Утро начинается с субботы.

Поднимайся, Феникс, из трухи.

Денег на стихах не заработать,

Так зачем вообще писать стихи.

Шевели артрозными крылами.

Урождённых временем лихим

Девушек – не соблазнить стихами.

А зачем ещё нужны стихи.

Так лети иль топай за баблосом

Хошь работай, а не хочешь – грабь,

Или даже стань единоросом…

Сколько ж можно по ночам сгорать.

 

 

 

 

* * *

 

В краю раёшном,

Раю кромешном

Святой и Грешный

Бредут неспешно,

И не поймёшь кто

Святой, кто Грешный

В раю раёшном,

Краю кромешном.

 

 

 

 

* * *

 

Меня учили дисциплине,

Сотне дисциплин.

А я бежал дорогой длинной.

Где, куда ни плюнь,

Колдуны и великаны,

Гитлер, Чингисхан,

Злобный инопланетянин,

Хитрый лепрекон.

Говорили мне «так надо»

И «вот так – нельзя»,

А я нашёптывал «Гренаду»

Захватчикам назло.

А я командовал фрегатом,

Был мой парус бел,

Стрелял по звёздам из рогатки,

Даже пару сбил.

Потом я вырос. Как-то сразу.

Мир сразу опустел.

 

Достал из тайника два страза

И в небо отпустил.

 

 

 

 

* * *

 

«Твоя звонила»… Тут же пулей,

Не слыша, что – вдогонку – мать.

Скулящий ветер бреет скулы,

Ушанку силится сорвать.

 

Хоть глаз коли, хоть сразу оба,

Ни зги, да что там – ни хрена,

Несёшься через, сквозь сугробы,

Твоя звонила… Да, она,

 

Она звонила! И не страшен

Ни зверь ночной, ни тать в нощи…

Как раньше жил? Да жил ли раньше?!

Пятнадцать лет к курам во щи!

 

Бежать! Хоть горло что удавкой

Сжимает холодом – бежать!

Лишь злобный пёс беззлобно тявкнет,

Да умудрённо сплюнет тать.

 

Сломя и голову, и ноги,

Наперекор и напролом…

Да, лишь влюблённый равен богу

Хоть и не ведает о том…

 

 

Я так завидую ему,

Смотря назад, туда, во тьму,

Сквозь времена и сквозь пространства,

Тому что молод, что влюблён,

И что ещё не знает он –

Она звонила, чтоб расстаться.

 

 

 

 

ВМЕСТЕ

 

Он наслаждается виски, она – листвою,

Она пьёт мартини с лаймом, он пишет пьесу.

Вместе они не живут уже – сосуще-ствуют,

При том, что за-главное слово здесь всё-таки «вместе».

 

У них общие адрес, долги, фотошоп с Алтая,

У них разные комнаты, мысли и интересы.

Это тоже любовь. Просто эта любовь – такая.

О такой не напишут стихов, не поставят пьесы.

 

Им уже друг от друга почти ничего не надо,

Им достаточно, что он-она, что они, что двое…

Ну а в пьесе его в кафетерии «Под листопадом»

Героиня с бокалом мартини, ответит герою:

 

«Я согласна». Счастливый герой отряхнёт колено,

Залпом виски допьёт и немереный счёт оплатит…

И герои под музыку спустятся в зал со сцены,

И отправятся к выходу... Занавес. Дата… Кстати...

 

Он вернётся к началу, и тщательно шрифт подбирая,

Напечатает ниже названья… правее… вот здесь.

«Посвящаю»…нет… стёрто… «С любовью к тебе, дорогая»

Вот и… всё… удалить. Ведь она не читает пьес.

 

 

 

* * *

 

раньше знали стихи,

наизусть,

иногда забывая кто автор,

или даже не зная, кто автор,

теперь знаем авторов,

пиитов, поэтов,

не помня их стихов,

иногда и не читая

вовсе...

 

кушнер ах да как же как же

 

 

 

* * *

 

Рот до ушей никогда не умел,

Глаза разучились навзрыд.

Сделано столько никчёмных дел,

И столько зряшных обид

Было получено, нанесено.

И ведь никто не хотел…

Глаза разучились, и очень давно.

А рот никогда не умел.

 

 

 

* * *

 

холод входит как в ножны нож

в каждый в любой проем

чтобы согреться в такую ночь

нужно поджечь дом

или прижаться к кому-нибудь

чтобы тепла хоть чуть

я не хочу в эту ночь уснуть

я не уснуть хочу

холодно так что огонь в печи

даже себя согреть

не в силах и если кричишь учти

слышит одна лишь смерть

кроме нее никому придти

в голову не придет

холодно так что рука в горсти

что ни сжимает – в лед

холодно так что куда ни кинь

вдребезги-брызги взгляд…

 

Холодно. Так мертвецы с картин

Зряшно, истошно зрят.

 

 

 

* * *

 

настоящие стихи

хочется перечитывать

снова и снова

и снова

снова снова

хотя знаешь их наизусть

 

 

 

 

* * *

 

холод входит как в ножны нож

в каждый в любой проем

чтобы согреться в такую ночь

нужно поджечь дом

или прижаться к кому-нибудь

чтобы тепла хоть чуть

я не хочу в эту ночь уснуть

я не уснуть хочу

холодно так что огонь в печи

даже себя согреть

не в силах и если кричишь учти

слышит одна лишь смерть

кроме нее никому прийти

в голову не придет

холодно так что рука в горсти

что ни сжимает – в лед

холодно так что куда ни кинь

вдребезги-брызги взгляд…

 

Холодно. Так мертвецы с картин

Зряшно, истошно зрят.

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

 

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь,

Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
   — Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали