Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
АУШРА КАЗИЛЮНАЙТЕ

надгробие

 

под кожей ночи
небеса
беззубых моллюсков
внутреннего полуцвета

 

слышен в тиши
хруст хрящей
позвоночника ночи

 

пестрое корытце
все более жеманится
втягивая
пейзаж и нас
нас в пейзаж
пейзаж в нас

 

выплевывая
лягушат
в твоем саду —
з а к а н ч и в а ю щ у ю с я
к р о в ь
л е т а

 


ночь без птиц

 

Агне И.

 

ночь всего лишь озеро
в котором ласкаются
две обнаженные русалки
телами белого мрамора
льется
ночь из берегов

 

сижу на чудно
застеленной кровати
болтая ногами
за окном слышу
внезапное падение
с ветви созревшего
утра

 

одна из спугнутых русалок
мощно хлопает хвостом
несколько капель ночи
брызгают на стены комнаты

 

сижу и вижу
как она ныряет
всё глубже и глубже
в себя

 

словно желая заминировать
бухту сновидений

 

рассветает

 

 

 

 
семена растений, цветущих на подоконнике аптеки

 

если бы было такое зеркало
которое отражает
лишь тебя меня
и цветущую вишню

 

если бы было такое зеркало
в которое забрел
один-единственный
щиплющий листву тишины
олень

 

день стер бы его
и случилась бы пыльная буря
нам разъедало бы глаза
мы задыхаясь вдохнули бы зеркала
закрывая рты
платочками с чудесными орнаментами
от отраженных пылинок

 

под конец — наполнившись
мы прикинулись бы обычными
песочными часами
которые разумеется иногда
переворачивают
по которым
в ладонь прорванного времени
мы сбегаем медленными отражениями

 

и более
не клали бы в рот улицы
этой аптеки и
не выплюнутых косточек —
кружащихся круглых семян —

 

пустыни
в которой нет ничего
кроме тени
вьюнка

 

 


операция

 

прорежьте море
и выньте слепого

 

он выздоровеет

 

зашейте море
и сидите на берегу

 

он выздоровеет

 

хоть титры дождя
вещают о конце

 

хоть буквы брызжут
в лица
и чья-то рука
в их полноту
бросает кубики льда

 

хоть потягивают
через соломинку

 

 

 


подледный лов

 

сидишь на автобусной
остановке —
мимо
спешат прохожие,
едут машины

 

качается в воздухе
огромный крючок
на него нанизано все
что было

 

одна за другой клюют
машины

 

сквозь их жабры
капают огромные кровавые
капли и
падают на
золотые рощи
где затаилась чернейшая
ночь
где ветер трогает
деревце и тогда слышна лишь музыка
и ни одного ругательства

 

потому
они бьются и разевают рты
как это утро
тебя поглотившее

 

 

 


кишки небес. история продиктованная раввином Шавелем

 

вот
стоит посреди поля
такая молчаливая и такая отравленная
просроченным вечером

 

пытаешься из него
словно из каменной глыбы
киркой памяти
выговорить статую

 

но вечер также стоит
посреди поля
следя за твоими движениями
и живя в тенях ресниц
в морщинах зеркала

 

пребольная заноза небес
впивается в кожу

 

расходятся облака
ударяет молния
оборванное небо потихоньку умирает
и распыляется
на твоих руках
таким грязным и брошенным бездомным

 

камень на котором стоишь
твердый и не рассыпающийся
наконец поддается
монологу вклинивания
тебе едва-едва удается вырезать бок вечера
нарушить молчание каменных божков
напоить каплями крови страну орешников

 

 

 

 

и вот

 

изрубцованный вечер
стук
кувалда попадает в зрачок времени
стук
он закатывается
будто черное солнце
стук
черное заплесневелое солнце
стук

 

Перевод с литовского: Clandestinus

Аушра Казилюнайте (Aušra Kaziliūnaitė) — поэт. Родилась в 1987 году в Вильнюсе. Стихи впервые опубликованы в 2004 году. Автор двух поэтических сборников: «Первая литовская книга» (Pirmoji lietuviška knyga) (2007), удостоенного премии имени Э. Мязгинайте, и «20 % концлагерь» (20 % koncentracijos stovykla) (2009), включенного Институтом литовской литературы и фольклора в список 12 самых оригинальных литовских книг 2009 года. Лауреат премии Barzdos («Премия Бороды») (2005) за лучшую поэтическую публикацию автора до 35 лет (в альманахе Žiema ir mirtis («Зима и смерть»)) и премии за лучший дебют (2006) в альманахе Poezijos Pavasaris («Весна Поэзии»). Живет в Вильнюсе, изучает историю.