Schokn / ЩЕкн

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Земля, о которой говорят как о ничтожной песчинке в бесконечных просторах вселенной и послушном спутнике Солнца, вокруг которого она вращается, представляет колыбель и могилу всех живых существ, связанных с ней своим существованием. С тех пор, как на Земле появились первые признаки жизни, на ней в непрестанном круговороте чередуются зарождение, развитие, старение и смерть. Итак, наша Земля — колыбель и могила всего живого!

 

Уже начало истории жизни на Земле показывает, что жизнь находится в беспрестанном развитии, что она беспрестанно обогащается новыми, все более высокими и сложными формами. Также и человек — вершина всех живых существ на Земле, венец длительного развития, — обязан ей своим появлением. И для него Земля является колыбелью и могилой. Человек не был бы человеком, если бы он не стремился узнать и изучить историю своей Земли, если бы он не старался постичь изменения, происходившие на ней на протяжении долгих геологических эпох, если бы он не желал узнать, как возникла жизнь, как она развивалась, каковы закономерности этого развития, если бы он не стремился разгадать загадку своего собственного появления на Земле. Нашлись люди, мужчины и женщины, которые все свои силы и свою жизнь посвятили изучению истории Земли и жизни на ней. Это геологи и палеонтологи: первые изучают историю Земли, вторые историю жизни.

Подобно тому, как историки разыскивают в библиотеках и архивах древние летописи и пожелтевшие пергаменты, — палеонтологи ищут материал для своих исследований непосредственно в природе. Летописями и пергаментами служат им выветрелые от времени скалы, темные пещеры, отвесные стены песчаных карьеров, каменоломен и русел рек. Они осторожно извлекают из горной породы окаменелости, бережно хранят их в коллекциях после окончания изучения, так как каждая окаменелость, извлеченная из своей каменной могилы, является драгоценным доказательством жизни в давно прошедшие геологические времена. Каждая окаменелость представляет маленькую невзрачную букву, которая, в сочетании с другими буквами, слагает слова, из которых палеонтолог составляет фразы; по их прочтении он узнает отрывок истории давно минувшей жизни на Земле. Более 150 лет палеонтологи всех стран и национальностей пишут таким образом историю жизни на Земле. Их не смущают ни трудности в работе, ни неудачи, ни неудобства жизни, ни опасности. Жажда познания влечет их в негостеприимные северные страны с их жестокими морозами, леденящими ветрами и вечномерзлой почвой, или же в раскаленные знойным солнцем степи и пустыни. С одинаковой отвагой они поднимаются на вершины высочайших гор и опускаются по крутым склонам в самые глубокие долины для того, чтобы по окаменелостям в находящихся здесь отложениях прочитать хотя бы небольшой отрывок древней истории жизни на Земле.

Работа палеонтологов, сводившаяся! в прежние времена лишь к описанию и наименованию найденных окаменелостей, давно уже вышла из этих узких формальных рамок. Главными вопросами палеонтологии нашего времени являются вопросы развития, вопросы эволюции. Палеонтологу необходимо установить родословную живых существ на протяжении геологического времени, определить возникновение отдельных родов (или видов), их развитие, расцвет, угасание и, наконец, вымирание, а также исследовать причины, ход и закономерности этого развития. Усилия и стремления всех палеонтоло-гов нашего времени направлены к достижению этой высокой цели, т. к. результаты их исследований во многом помогают и в решении практических вопросов.

Несмотря на то, что уже давно известно, что органический мир в течение геологического времени постоянно изменялся, люди долгое время верили в то, что все живое было создано в том виде, в каком мы его сейчас видим. Только известный труд знаменитого Чарлза Роберта Дарвина «О происхождении видов», изданный в Лондоне в 1859 году, доказал неправильность этих взглядов; он произвел настоящую революцию в естествознании. Здесь необходимо упомянуть также о выдающихся предшественниках Дарвина, а именно Ж.-Л. Бюффоне, Ж.-Б. Ламарке, Э.-Ж. Сент-Илере и К.-Ф. Рулье — ученых, далеко опередивших свое время, первыми поднявших свой голос против библейских мифов о сотворении мира и всего живого. Однако доказательства, которые они приводили в пользу эволюции живой природы, были недостаточно обоснованы и поэтому — мало убедительны. Только Дарвину удалось ясно и убедительно показать, что все живое — растения, животные и сам человек — являются результатом долгого исторического эволюционного процесса, а не результатом какого-то таинственного и сверхъестественного творения или же простой случайностью. Свое учение Дарвин подкрепил множе-ством доказательств не только из различных областей биологии, в первую очередь систематики, сравнительной анатомии, эмбриологии и палеонтологии, но также опытом и результатами работ селекционеров в области сельского хозяйства. Учение Дарвина, сохранившее в основном свое значение до настоящего времени, расширялось и углублялось его последователями, которые вместе с тем исправляли некоторые имевшиеся в нем недостатки. В настоящее время нет, пожалуй, естествоиспытателя, который в своей работе не исходил бы из основ учения Дарвина, из его исторического понимания вопроса происхождения видов.

В настоящее время нам известен целый ряд положений, позволяющих понять закономерности и пути развития всего живого. Так, например, нам известно, что развитие всегда протекает от очень простых форм к формам высокоорганизованным, от примитивных к специализированным. Мы знаем также, что растительный и животный мир всегда составляли диалектическое единство со своей средой жизни. Все изменения этой среды вызывали и обуславливали изменения в самих организмах. Постоянные и постепенные изменения внешней среды заставляли организмы претерпевать мелкие незаметные изменения, благодаря которым они могли продолжать существовать в новой, постоянно менявшейся среде и которые одновременно обогащали органический мир новыми формами. Наряду с этими относительно длительными периодами непрерывного медленного развития и приспособления (развитие или эволюция, в более узком понимании этого слова), происходили также так называемые революционные перевороты в образовании поверхности Земли (например, горообразовательные процессы), или климата (например, ледниковые периоды), которые были одной из главных причин качественных изменений и эволюционных переворотов, или скачков, в историческом развитии органического мира (революционное развитие), во время которых живая материя достигала более высоких ступеней развития, а сами организмы приобретали новые качества, необходимые для жизни в новой среде. Естественно, что при диалектическом равновесии организмов и их жизненной среды существуют также и взаимоотношения и взаимозависимости между особями одного и того же вида и между особями различных видов, обитающими совместно, и что имеется также связь между формой и функцией отдельных органов.

Палеонтология уже очень много сделала и в будущем еще очень многое сделает для победы эволюционного учения. Это является ее священной обязанностью, которую она ревностно исполняет, оставаясь верной девизу; сравнительная анатомия показала, что эволюция органического мира возможна, сравнительная эмбриология, что она вероятна, а палеонтология, что она на самом деле существует!

Согласно эволюционному учению, которое ясно говорит, что все живое постепенно развилось от самого простого к самому сложному, от простейшего животного к человеку, — жизнь на Земле похожа на могучее и богато разветвленное дерево. Это прекрасное дерево жизни, некоторые ветви которого уже давно засохли, другие медленно отмирают, а опять другие покрыты пышной листвой, могло быть познано только благодаря целеустремленной работе, жажде знаний и выдержке в труде палеонтологов, зоологов, ботаников, анатомов, эмбриологов и частично также и физиологов. Глядя на это величественное дерево жизни, мы можем судить о том, кто по отношению к кому является предком, братом, двоюродным братом или другим, хотя бы и очень отдаленным родственником.

Однако из-за того, что крона этого удивительного дерева жизни богата листвою и отдельные его ветви и веточки теряются в тени других ветвей, мы еще не знаем некоторых деталей их строения и их толщины. По этой причине временные пробелы в наших знаниях мы часто заменяем более или менее остроумными предположениями, теориями или гипотезами, которыми стремимся объяснить то, что пока нам неизвестно, — для чего нам не хватает доказательств, но что нам необходимо для объяснения того или иного вопроса или для того или другого вывода.

Рабочая теория или гипотеза не являются, однако, истиной! Это всего лишь предположения, построенные на больших знаниях и опыте, а также на чувстве, интуиции исследователя; это все лишь предпосылки, исходящие от многих фактов и освещающие другие факты, которые пока еще, оставшись Ъеобъясненными и в настоящее время, иначе объяснены быть не могут. Каждая рабочая теория или гипотеза оказывает помощь лишь до тех пор, пока ее не подтвердят, не исправят, не дополнят или не опровергнут новые данные и доказательства. Поэтому каждый ученый всегда обязан указывать, что в его работе или в его выводах построено на фактах и что зиждется только на предположениях, что в исследовании и его результатах обосновано твердо и что является только допущением. В дальнейшем изложении мы также будем придерживаться такого правила, главным образом для того, чтобы любознательный читатель, для которого в первую очередь предназначена эта книга, ясно видел, что действительно известно науке в настоящее время и что она пока что только предполагает.

Итак, начнем наше путешествие в глубину веков и проследим пеструю мозаику жизни, начиная от ее скромного начала в древнейшие времена и до ее пышного развития и многообразия в настоящее время.

Вся окружающая нас природа, животный и растительный мир, то есть все живое, не исключая человека, является результатом бесконечно долгого эволюционного процесса, который начался непосредственно после возникновения живой материи и длился по меньшей мере на протяжении полутора миллиардов лет. Современное состояние разви-тия всего живого не является состоянием постоянным и окончательным; это лишь последняя из стадий, лишь современный уровень того процесса, который будет продолжаться и в дальнейшем.

Все организмы, живущие в настоящее время, начиная от простейших и кончая человеком, связаны более близкими или более далекими родственными отношениями, начало которых теряется в далеком прошлом нашей Земли; они имеют общее происхождение от первичных комочков живой материи, от первичных комочков белка.

 

ИОЗЕФ АУГУСТА — ЗДЕНЕК БУРИАН

 

ПО ПУТЯМ РАЗВИТИЯ ЖИЗНИ

У ИСТОКОВ ЖИЗНИ

 

Первые признаки жизни на Земле, в виде белковых комочков без оболочки, недифференцированных на ядро и протоплазму, по сравнению с которыми даже самые простые современные организмы сложны и совершенны, появились в конце архея, а именно в так называемую эпоху первичных океанов, когда, вследствие понижения температуры и сгущения водяных паров, в понижениях затвердевшей земной коры образовались первичные океаны.

Следы этих первых проявлений жизни до наших дней не сохранились, не только потому, что древнейшие горные породы, в которых следует искать эти следы, претерпели самые разнообразные изменения на протяжении безмерно большого отрезка времени, но и потому, что эти первичные комочки белка (возникновение которых из неживой материи недавно объяснил А. И. Опарин в своей теории) и развившиеся из них наиболее просто построенные простейшие организмы не имели ни жесткого покрова, ни опорного скелета. Не может подлежать сомнению, что эти первые организмы еще не были ясно разделены на два основных царства природы — на царство растений и на царство животных.

Однако, согласно теории А. И. Опарина, такое разделение, представляющее первый и основной биологический и эволюционный прогресс, произошло относительно скоро, а именно когда первичные организмы, вследствие изменений условий среды, начали потреблять из окружающей среды для поддержания своего существования все меньше и меньше простых органических веществ и все более были вынуждены сами создавать все органические вещества из неорганических. Некоторым это не удалось и они погибали, у других же пошло успешно и они положили начало развитию царства растений. До настоящего времени растения не связаны в своей жизни с какими-нибудь другими органическими веществами, если только они не являются паразитами. Они способны питаться автотрофно, т. е. так, как например питаются современные зеленые растения, — берут из внешней среды неорганические вещества (углекислый газ из воздуха и воду с растворенными в ней минеральными солями из почвы) и при помощи солнечной энергии превращают эти простые неорганические соединения в очень сложные (белки, жиры, сахар, крахмал и др.), из которых они строят свое тело. Эта способность автотрофного (самостоятельного) питания также и сейчас является характерной чертой растений, которою они резко отличаются от животных, пища которых гетеротрофна, т. е. зависит от веществ, создаваемых другими организмами. С этой точки зрения возникновение жизни в сущности является возникновением растений, т. к. царство животных мы должны рассматривать как боковую ветвь, отделившуюся от царства растений позднее. Этого взгляда на примат организмов, питающихся неорганическими веществами из внешней среды, т. е. на примат растительных форм

в существовании живой материи, в настоящее время придерживаются почти все палеонтологи и биологи.

Таким образом мы различаем в развитии жизни две основные линии, которые создали два гигантских царства: царство растений, насчитывающее в настоящее время более 300 000 видов, и царство животных, охватывающее в настоящее время свыше 1 000 000 видов (главным образом насекомых). Это огромное удивительное разнообразие растительных и животных форм прежде всего является следствием способности живых существ приспосабливаться к самым различным условиям внешней среды. Организмы сумели приспособиться к жизни в соленых водах (а в них — как на глубинах, так и

в мелководье), в водах пресных и солоноватых, в полярных и тропических поясах, в жарких сухих пустынях и в холодных тундрах, высоко в горах и глубоко под землей, а также могли изменяться согласно с изменениями, происходившими во внешней среде жизни.

Мы установили, что самыми древними живыми существами на Земле были растения, питавшиеся самостоятельно и не нуждавшиеся в том, чтобы кто-нибудь приготовил им пищу. Им достаточно неорганических веществ, из которых они путем сложных процессов создают все сложные органические составные части своего тела.

Возникает вопрос, какой тип растений мы можем считать в эволюционном отношении наиболее древним. Многие ученые считают, что первичные формы растительных организмов были более всего похожи на самостоятельно (не паразитически) питающихся бактерий. Другие ученые представляют себе эти формы в виде сине-зеленых водорослей, являющихся самыми примитивными водорослями. Как бактерии, так и сине-зеленые водоросли являются организмами, клетки которых еще не имеют обособленного ядра.

Могут ли палеонтологи доказать, что уже в древнейшие периоды истории Земли на ней существовали бактерии и сине-зеленые водоросли? Да, могут! Ископаемые остатки организмов, которыми располагают палеонтологи, относятся как

к бактериям, так и к сине-зеленым водорослям, но ученые не могут сказать, что, например, бактерии были самыми древними существами на Земле. Древнейшие бактерии были установлены из алгонкия, т. е. из того времени, когда одновременно с ними жили и другие, более высоко организованные организмы, а именно черви, иглокожие и другие, остатки которых, хотя и очень редко, сохраняются до наших дней. Это не должно нас, однако, вводить в заблуждение:

нам необходимо себе ясно представлять, что время установления каких-нибудь форм может и не быть временем их возникновения. Из архея остатки организмов нам неизвестны по той простой причине, что они не могли сохраниться по уже указанным причинам.

Нас должен интересовать не только облик первого живого существа, но также и его значение для возникновения более высоко организованных типов организмов. И тут мы видим, что бактерии и сине-зеленые водоросли прошли весь необозримо долгий путь своего существования совершенно самостоятельно, сохранив до наших дней многие черты и особенности, приобретенные ими на заре своей жизни. Они шли всегда лишь своим собственным эволюционным путем, не дав начала каким-нибудь новым более совершенным типам организмов.

Кто же тогда из первых организмов оказался исключительно важным с эволюционной точки зрения? Это были жгутиковые (FLAGELLATA) — еще одна группа древнейших, существующих и сейчас организмов, включающая разнообразные микроскопические существа, стоящие на границе между растениями и животными. Именно некоторые типы жгутиковых дали начало двум главным эволюционным путям развития всего мира животных и всего мира растений, причем развитие растений начинается немного раньше.

Сейчас мы точно знаем, что из жгутиковых возникли различные типы водорослей, прежде всего различные низшие типы зеленых водорослей; существует также много оснований утверждать, что и грибы (FUNGI) произошли от жгутиковых.

Точно так же возникновение первых животных следует искать среди жгутиковых, т. к., действительно, мы находим очень много родственных и эволюционных отношений между некоторыми группами жгутиковых, с одной стороны, и примитивными животными — с другой.

Таким образом, жгутиковые не только дают нам представление о некоторых из древнейших организмов, но также о типах, из которых могут быть выведены обе ветви органического мира — как мир растений, так и мир животных. Характерные признаки и особенности жгутиковых таковы, что они могли дать начало дальнейшему развитию организации древних живых существ — возникновению и развитию ветви растений, а из нее и ветви животных. Эти особенности и признаки жгутиковых, наблюдаемые у них до сих пор, являются причиной того, что как зоологи, так и ботаники считают эту группу организмов своей. Находки ископаемых жгутиковых очень редки в древних геологических образованиях, чаще они встречаются начиная с мела, т. е. с конца мезозоя.

Как только некоторые представители жгутиковых оказались в состоянии дать начало новым, более совершенным типам, наступил первый эволюционный подъем органического мира, который начал развиваться по всем направлениям. Об этом первом более крупном шаге в эволюции организмов мы пока знаем очень мало. Также и о формах и путях этих первых стадий развития нам известно очень мало, т. к. первые ясные органические остатки нам известны только из протерозоя,

т. е. из эры, когда жизнь уже достигла значительного развития и дифференциации. Из этой эры нам известны достоверные остатки водорослей, кишечнополостных, червей, плеченогих, членистоногих и других типов, в большинстве уже стоящих на высокой ступени развития. Все эти драгоценные находки показывают, что в протерозойскую эру растительный и животный мир прошли чрезвычайно длинный путь развития и что от этого пути нам стала известна только незначительная часть его последнего отрезка.

На основании этих скудных данных можно сказать, что жизнь в протерозое была весьма разнообразной и что она была исключительно связана с водой. Суша в то время была пустынной и безжизненной. И еще много времени прошло до тех пор, когда жизнь покинула воду и перешла на сушу. Итак, море было колыбелью жизни и раннее развитие живых существ проходило в нем.

 

 

ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ ЗЕМЛИ

 

Подобно тому, как историк делит историю человечества на несколько крупных этапов, геолог и палеонтолог разделяет историю Земли и жизни на ней на определенные отрезки. Без этого невозможно было бы ориентироваться в этой бесконечно долгой истории. История Земли и жизни также имеет свой доисторический период и свой древний, средний

и новый века, с той только разницей, что эти века продолжались не столетия, а многие миллионы лет. Вехами наиболее крупных геологических эр и периодов служат горообразовательные революции, менявшие размещения суши и моря и, вместе с тем, условия жизни организмов. Организмы должны были либо приспособиться к новым условиям, либо погибнуть. Так возникали новые, более прогрессивные ветви мира организмов, в то время как старые, не способные к дальнейшему развитию, исчезали.

Древнейшая история нашей Земли начинается с ее возникновения, которое поясняется космогоническими теориями.

Это — доисторическая звездная эра развития Земли, во время которой на ее раскаленной поверхности еще не было условий, необходимых для жизни. Эта доисторическая эра отдалена от нас по меньшей мере двумя с половиной миллиардами лет. Однако существуют предположения относительно ее значительно большей длительности — в четыре или пять миллиардов лет.

Собственно геологическая история нашей Земли начинается только с времени образования твердой земной коры. Это так называемая архейская эра, или архей, который может быть разделен на два периода — на более древний, безводный, и на более молодой, первично-океанический, во время которого вследствие понижения температуры водяные пары сгустились в воду и в углублениях затвердевавшей земной коры образовали первичные океаны. В то время была очень сильной вулканическая деятельность. Раскаленные пары, газы, горячие воды и бесконечные потоки лавы устремлялись к едва затвердевшей поверхности Земли. Лава застывала у поверхности Земли и на глубине и превращалась в каменные породы. Еще до затвердения из нее выделялось то, что в ней было самое ценное, а именно металлы и их руды. Еще долгое время из лавы поднимались газы, вынося на поверхность то, что рождалось на наибольших глубинах. Одни лавовые потоки покрывали другие и таким образом образовывали горные массивы. Эти первые неровности были причиной возникновения рек, размывавших горы и переносивших измельченные материалы в первичные океаны, на дне которых образовались первые отложения. От этих древнейших потоков лавы в настоящее время не осталось почти никаких следов. Реки, ледники, ветер, море, более поздняя вулканическая деятельность—все это в течение следующих геологических периодов, чередуясь на одном и том же месте, посте-пенно стирало первоначальное вулканическое лицо Земли и создавало пеструю геологическую картину.

Таким образом, древний рельеф Земли, который был весьма похож на современный рельеф Луны, был создан вулканической деятельностью. В настоящее время от него не осталось ни следа. Первичная поверхность земной коры выветрилась, рассыпалась, и воды унесли ее измельченные остатки, превратили их в песок и ил, осевшие на морском дне. Спустя очень много времени, когда, благодаря диагенетическим процессам, песок и ил превратились в слои песчаника и мергеля, они были подняты горообразовательными процессами над уровнем моря, и из морского дна опять образовалась суша.

Ветер, вода и другие геологические факторы яростно взялись за уничтожение скал и разрушали их до конца. Этот процесс повторялся. Случалось и так, что земная кора снова разверзалась во многих местах и что по образовавшимся разломам и трещинам на поверхность Земли снова изливались потоки раскаленной лавы, переплавлявшие старые горные породы и создававшие новые, которые часто были тверже, чем первоначальные. Такие события повторялись многократно, до тех пор, пока, наконец, не был создан кусок древнейшей суши, который, если он сохранился до наших дней, мы должны рассматривать с исключительным почтением, как древнейшего свидетеля истории нашей планеты.

О самой древней геологической истории Земли нам пока известно сравнительно мало. Причина этого кроется в том, что до начала этой истории нас отделяет по меньшей мере 2100 миллионов лет! Зато мы знаем гораздо больше о более поздней истории, и чем она моложе, тем лучше мы ее знаем. Нам известно, где и когда прежде находились континенты и когда и где находились моря, где и когда простирались безграничные пустыни или ледниковые покровы, где были пышные леса и где вулканические области, где простирались открытые пространства о- озерами и болотами. Нам известно также, когда и где из морских глубин поднялась суша и где суша превратилась в морское дно. Мы знаем также,

в какие периоды и где, благодаря горообразовательным процессам огромной силы, были воздвигнуты горные массивы, достигавшие облаков, а также как долго длилось разрушение и выравнивание этих гор. Нами установлено, какой климат был в различные геологические эпохи и когда он менялся. Мы знаем также, какие организмы жили на Земле в ту или иную эпоху и как они жили. И мы знаем еще много, много больше. Для того чтобы нам было легче разобраться в истории Земли и легче было вести счет ее собы-тиям, выделены следующие крупные разделы времени: протерозой, палеозой, мезозой, третичный (кайнозой) и четвертичный (антропозой). Ввиду того, что и эти отрезки времени очень крупные, их делят далее на периоды. Так, например, палеозойская эра распадается на шесть периодов: кембрий, ордовик, силур, девон, карбон и пермь. Геологи-ческие периоды, в свою очередь, в случае надобности, подразделяются на еще более короткие отрезки времени: так, например, пермский период делится на раннюю и позднюю пермские эпохи. (См. геохронологическую таблицу.)

Мир животных развивался одновременно с развитием Земли. Так, мы знаем, что в конце архея возникла жизнь, в протерозое происходило развитие беспозвоночных, в палеозое — беспозвоночных, рыб и земноводных, в мезозое — пресмыкающихся, в третичном периоде млекопитающих, а антропозой или четвертичный период был временем развития человека. Развитие мира растений несколько опережает развитие животного мира: древнейшая история растений (палеофит), для которой характерен расцвет тайнобрачных, заканчивается в ранней перми, средние века растений (мезофит), ознаменованные появлением голосеменных, начинаются с поздней перми и заканчиваются в раннем мелу,

а новая история растений (кайнофит, или неофит), для которого характерен расцвет покрытосеменных, начинается с позднего мела и продолжается до сегодняшнего дня.

История Земли и жизни на ней охватывает такой огромный отрезок времени, что трудно себе его представить. Мы уже сказали, что от начала доисторической звездной эры нашей Земли прошло по меньшей мере два с половиной миллиарда лет! Этот огромный отрезок времени легче себе представить, если продолжительность всей геологической истории Земли условно принять за продолжительность одного года. Тогда в этом мас¬штабе архей и протерозой будут отвечать почти полностью первым трем четвертям года, т. е. времени от начала января до последних чисел сентября: на раннюю весну пало бы образование земной коры, но еще без океанов и до возникновения жизни. Возникновение жизни произошло бы приблизительно в начале мая, а первая стадия развития беспозвоночных в период протерозоя заняла бы все лето до начала осени, приблизительно до половины сентября, когда начался бы палеозой с расцветом беспозвоночных, рыб и земноводных. Этот период продолжался бы приблизительно до последних чисел ноября, когда бы начался мезозой —

эра гигантских пресмыкающихся, — который закончился бы на последней неделе декабря. На последнюю неделю года пришлись бы третичный период, ознаменованный развитием млекопитающих, и четвертичный период, когда появился человек. В этом масштабе на четвертичный период пришлись бы всего лишь неполные сутки, а в эту долю суток человек появился бы приблизительно в 8 часов вечера, когда из животных предков произошел настоящий человек. Вся история культуры и науки этого человечества уложилась бы в этом масштабе всего лишь в несколько последних минут года! Отсюда становится ясным, что чем старше геологический период или эра, тем они длиннее, и что история человека, его развития и культуры, по сравнению со всей историей Земли и с историей остальных живых существ, представляет всего лишь коротенький эпизод.

Познакомившись таким образом с отрезками пути, по которому мы пойдем, начиная от возникновения жизни и до эры человека, мы можем тронуться в путь смело, с открытыми глазами!

РАСТЕНИЯ ЗАВОЕВЫВАЮТ СУШУ

 

Спокойное развитие водорослей, этих наиболее примитивных представителей растительного мира в так называемое время водорослей, было в конце силура внезапно прервано крупным внешним вмешательством — большой геологической революцией. В те времена в результате горообразовательных процессов так называемой каледонской складчатости со дна бывших морей стали подниматься новые горные массивы и новые материки. Многие водоросли оказывались не в море, а в озерах и болотах, все более и более высыхавших и опреснявшихся. Эти новые условия изменявшейся среды наложили также глубокий отпечаток на жизнь водорослей и вызвали у некоторых из них существенные изменения. Здесь мы стоим на пороге нового, очень знаменательного эволюционного переворота, или скачка, в развитии растении, — в начале этапа, ознаменовавшегося переходом растений из воды на сушу. Это произошло приблизительно 400 миллионов лет тому назад.

Условия жизни растений на суше не только резко отличались от условий жизни в воде, но были гораздо более разнообразными и изменчивыми. При жизни в воде растение не должно опасаться высыхания, в то время как на суше борьба с этой опасностью стано-вилась первоочередной жизненной потребностью; и растения были вынуждены образовать специальную предохранительную ткань — эпидермис. В воде растение поглощало пищу всей поверхностью тела, на суше же было необходимо создать специальные органы для поглощения из почвы и распределения воды и растворенных в ней минеральных веществ. В воде растение не нуждалось в особых приспособлениях для газообмена кислорода и углекислоты, на суше же потребовалось для этой цели создать так называемые дыхательные устьица между клетками эпидермиса. В воде тело растения не нуждалось в особых тканях для его поддержки, на суше же такие ткани были необходимы. Короче говоря, растениям при переходе к наземной жизни пришлось лишиться всех приспособлений, которые они приобрели на протяжении долгого развития и приспособления для жизни в воде, и они должны были измениться коренным образом.

Завоевание суши растениями произошло в самом конце силура и в начале девона. Древнейшие представители первых наземных растений, по-видимому, уже не имеют родственников среди ныне живущих растений. Это были псилофиты — наиболее примитивные типы сосудистых тайнобрачных растений. Побеги этих растений поднимались из ползучих или клубневидных корневищ, дихотомически ветвились и на своих концах несли спорангии. Некоторые из этих растений не имели листьев, как, например, RHYNIA и HORNEA или древовидный PSEUDOSPOROCHNUS; некоторые же обладали листьями, как, например, PSILOPHYTON, DREPANOPHYCUS и ASTEROXYLON. Некоторые их типы росли на илистом дне мелких прибережных вод (T^ENIOCRADA, ZOSTEROPHYLLUM). Однако, несмотря на внешнюю простоту этих растений, их анатомическое строение было во много раз сложнее строения водорослей и представляло большой шаг вперед. Все тело псилофитов было уже покрыто кожицей с устьицами, служившими для газообмена: при их помощи растение получало углекислый газ и отдавало избыток воды в виде водяного пара и кислород. У этих растений были уже развиты дифференцированные ткани с различным назначением и впервые появился лигнин — химическое вещество, благодаря которому про-исходило одеревенение клеточных стенок. Эти, а также и другие особенности строения, как, например, дальнейшее усовершенствование процесса размножения, который был таким же, как у современных папоротников, красноречиво говорит о большом эволюционном прогрессе, которого достигли псилофиты по сравнению с водорослями, а также о координальных изменениях в морфологических структурах и биохимических процессах потомков по сравнению с предками. Пока мы еще не знаем, из какого типа водорослей возникли псилофиты; однако существует предположение, что по всей вероятности это были зеленые водоросли, т. к. зеленая окраска характерна для наземной флоры вообще.

В эволюции растений возникновение и расцвет псилофитов является очень важным этапом. В геологическом отношении время псилофитов было относительно коротким: оно продолжалось двадцать-тридцать миллионов лет. Первые псилофиты появились в конце силура, с середины девона они постепенно пошли на убыль, а в конце девона исчезли совершенно. Однако перед своим исчезновением они позаботились о своих потомках: из различных типов этих растений возникли первые представители плауновых (PROTOLEPIDODENDRON, BARRANDEINA, DUISBERGIA), хвощевых (CALAMOPHYTON, HYENIA) и папоротниковых (PROTOPTERIDIUM), придававших характерный отпечаток средне- и позднедевонским ландшафтам.

 

 

В ЛЕСАХ КАМЕННОУГОЛЬНОГО ПЕРИОДА

 

Развитие этой первой наземной флоры, происходившее на протяжении всего среднего и позднего девона, в начале карбона испытало новый эволюционный подъем. Импульс к нему был дан большим горообразовательным процессом — так называемой герцин-ской складчатостью. Высокие горные массивы, возникшие благодаря этой складчатости, постоянно и притом быстро размывались вследствие энергичного воздействия внешних геологических факторов. В большие бассейны и котловины, располагавшиеся у подножия этих гор, мощные потоки сносили огромные массы каменного материала — обломки горных пород, песок, ил. Здесь в исключительно благоприятных условиях произрастала богатая растительность. Здесь было влажно и тепло, а благодаря сильной вулканической деятельности воздух был богат углекислым газом. Эти благоприятные жизненные условия способствовали не только дальнейшему развитию растений, но также и их буйному росту. В те времена впервые в истории Земли в некоторых местах появились огромные леса.

Наиболее характерными представителями карбоновых лесов были гигантские 15—30 метровые плауновые, кроны которых либо были разветвлены (LEPIDODENDRON, LEPIDOPH-LOIS, BOTHRODENDRON), либо оканчивались пучками из длинных узких листьев (SIGILLARIA); стволы этих деревьев были покрыты рубцами — следами опавших листьев. Большие шишки спорангий сидели на стволах и ветвях или свисали с концов веточек крон. С этими древовидными плауновыми соперничали высотою великаны из хвощевых — каламиты (EUCALAMITES, STYLOCALAMITES, CALAMITINA), мощные членистые, украшенные про-дольными ребрами, стволы которых поднимались прямо из мелких вод в озерах и болотах. На стволах каламитов ветви были расположены мутовками (ANNULARIA, ASTEROPHYLLITES) и так же были расположены узкие листья на ветвях. Под покровом этих гигантов из плауновых и хвощевых пышно развивалась более низкорослая растительность (мхи, хвощи, печеночные мхи, травянистые и ползучие плауновые и красивые кусты самых разнообразных низких папоротников). Здесь произрастали также и такие папоротники (например, MARIOPTERIS, ETAPTERIS и другие), которые наподобие лиан обвивали стволы лепидодендронов, сигиллярий и других деревьев-гигантов и по ним устремлялись ввысь к свету, а также такие, которые в виде красивых деревьев раскрывали мощные веера своих листьев на высоте 10—15 метров.

В лесах каменноугольного периода можно было наблюдать не только сосудистых тайнобрачных, но также и своеобразных представителей вымершей группы PTERIDOSPERM: (семенные папоротники), которая в системе растений занимает низшее место среди голосеменных растений (GYMNOSPERIVLE). Эти древнейшие голосеменные растения, первые представители которых появились в верхнем девоне, не имели уже спорангии со спорами, как у папоротников, которых они очень сильно напоминали своим внешним видом, а обладали настоящими семенами. С эволюционной точки зрения эти растения (как, например, NEUROPTERIS, ODONTOPTERIS, некоторые типы рода SPHENOPTERIS и многие другие) представляют исключительный интерес, т. к. они указывают путь, по которому шло развитие от тайнобрачных (споровых) растений к первым голосеменным растениям. Семенные папоротники, богато представленные в лесах карбона, были сравнительно низкорослы, но они обладали необыкновенно большими веерообразными листьями. Другими голосеменными растениями каменноугольных лесов были так называемые кордаиты (CORDAITES), достигавшие 40 м высоты. Стволы кордаитов, напоминающие стволы современных буков, были гладкими; их кроны были образованы длинными лентовидными листьями. В конце палеозоя (в перми) кордаиты вымерли, не оставив потомков. В эволюционном отношении в лесах каменноугольного возраста выше всего стояли хвойные — вальхии (LEBACHIA и ERNESTIODENDRON). Это также были деревья. Остатки этих хвойных в отложениях каменноугольной системы встречаются редко. Отсюда можно было бы сделать вывод, что вальхии не пользовались широким распространением в каменноугольном периоде. Однако такому мнению противоречит то, что вальхии были наиболее распространенными и обычными растениями в начале пермского периода. Скорее всего уже в карбоне вальхии предпочитали более сухие места, без стоячих вод.

Плауновые, хвощевые и папоротниковые растения карбона имели по сравнению с пси-лофитами, от которых они произошли, ряд значительных преимуществ. В первую очередь это была хорошо развитая корневая система и сильное облиствение, что, вместе взятое, многократно повышало усвоение питательных веществ. Это им позволяло при наличии более совершенно построенной системы проводящих тканей достигать громадных размеров и быстро распространяться. Они полностью одержали верх над пси-лофитами и на протяжении всего карбона и ранней перми представляли господствующий тип растений на Земле. Однако их господству, которое длилось много дольше господства псилофитов, пришел конец в позднепермскую эпоху.

Эти каменноугольные (а вместе с ними и раннепермские) болотистые леса, несмотря на то, что они существовали на Земле приблизительно 250 миллионов лет тому назад, имеют исключительное значение для нашего времени: из них образовались месторождения каменного угля. Угольные пласты во время их образования представляли не что иное, как болотистые леса, в которых на дне болот накапливались стволы деревьев, погибавшие от старости, во время бурь или наводнений; здесь же скоплялись ветви, листья и микроскопические частицы растений. Эти огромные скопления растительного материала время от времени прикрывались наносным илом и песком. Затем они подверг-лись специфическим химическим процессам, способствовавшим обугливанию и уплотнялись от давления покрывающих пород. Все эти процессы привели к тому, что первоначальная растительная масса превратилась в каменный уголь — в кровь нашего хозяйства, в движущую силу всей нашей промышленности. Там, где ныне к небу поднимаются вышки шахт, где слышен грохот машин, где кипит богатая жизнь, когда-то, очень и очень давно, утопая в лучах солнечного сияния или же содрогаясь под силой ливней или же скрываясь в дымке туманов, простирались непроходимые тихие болотистые леса каменноугольного периода. Народная поговорка гласит: «Уголь — это окаменевшая темнота». Как далеко это сравнение от действительности! Нет, не тьма породила уголь, а солнце, голубые воды и блистающая зелень, — вот кто создал черное золото нашего времени!

Гибелью лесов каменноугольного периода закончился следующий по очереди длительный период развития мира растений, называемый периодом сосудистых тайнобрачных растений. Он начался после времени водорослей и продолжался со времени появления первых псилофитов, т. е. с конца силура и начала девона до конца ранней перми. Для этой флоры были особенно характерны сосудистые тайнобрачные растения; все другие типы растений отошли на задний план, будь то потому, что более древние и примитивные растения вымерли, или потому, что более новые, более прогрессивные растения только что начинали себе завоевывать место на Земле.

 

 

ХОЛОДНОЕ ДЫХАНИЕ ЛЕДНИКОВ

 

Подобно тому, как горообразовательные процессы, например, каледонская или гер-цинская складчатость, оказывали решающее влияние на среду и создавали новые условия жизни, на которые должно было реагировать все живое, — ледниковые периоды про-изводили радикальные климатические изменения, и органический мир должен был приспосабливаться и к их влиянию. Такой ледниковый период затронул растительность каменноугольных лесов в южном полушарии, и хотя мы эту южную флору не считаем ледниковой, мы все же должны предположить, что она развивалась в иных, более суро-вых условиях жизни, чем одновременная флора северного полушария. По этой причине южная растительность была более мелкорослой и менее богатой различными формами. Наиболее характерными растениями южной флоры являются виды родов GLOSSOPTERIS и GANGAMOPTERIS с их большими языковидными листьями, занимающие до сих пор неясное положение в общей системе растений; типичными для этой флоры были также хвощевые SCHIZONEURA и PHYLLOTHECA.

Из сказанного следует, что уже в карбоне можно различить две большие фитогеогра-фические области, значительно отличавшиеся друг от друга. Первая область охватывает Европу, Северную Америку, северную часть Азии и северную Африку и характеризуется так называемой европейской флорой. Во второй области, в которую входили восточная Индия, южная и юго-восточная Африка, Южная Америка и Австралия, была распространена так называемая гондванская флора. Обе эти области довольно четко отделялись одна от другой. Однако существовали также такие области, в которых обе флоры соприкасались и смешивались: так было, например, в северной части Европейской России и в Сибири.

 

 

ГОЛОСЕМЕННЫЕ РАСТЕНИЯ ЗАВОЕВЫВАЮТ МИР

 

Время водорослей, псилофитов и сосудистых тайнобрачных растений, иными словами эпоха развития растений, начиная с самых древних времен и до конца ранней перми, обнимает так называемую древнюю историю растений (палеофит), которая характеризуется расцветом и широким распространением споровых растений, которые составляли лицо тогдашнего растительного мира. Однако, в поздней перми наступило важное изменение. Флора каменноугольных болот (карбона и ранней перми) уже почти полностью исчезла и на ее место пришли в большом числе голосеменные растения (например ULLMANIA, BAIERA, VOLTZIA), которые явились предвестниками пышного развития голо-семенных, преобладавших почти во всем мезозое.

Возникновение голосеменных представляет в эволюции растений дальнейший знаменательный прогрессивный шаг. Уже появление в позднем девоне и карбоне первых семенных растений было знаменательным событием. Чтобы правильно понять важность этого события, нам необходимо сделать следующую предпосылку. Известно, что у папоротниковых (PTERIDOPHYTA) из споры, попадающей из спорангия на влажную почву, вырастает так называемый заросток с половыми органами. Если у растения образуются различные споры, тогда из большой споры развивается заросток с женскими органами, а из маленькой споры — заросток с мужскими органами. Во всех этих случаях для оплодотворения необходимо, чтобы мужская половая клетка попала в женскую половую клетку, так называемую архегонию. Для оплодотворения необходима водная среда, так как без наличия воды оно произойти не может. Эта зависимость всех ныне живущих и вымерших папоротниковых (а также в эволюционном отношении более низко стоящих псилофитов) от водной или, по крайней мере, очень влажной среды указывает не только на их происхождение от водных растений, но также ограничивает и ограничивало их распространение, так как они связаны и ранее были связаны исключительно с сырыми местами. Уже первые семенные растения освободились от этой зависимости: у них процесс оплодотворения мог уже происходить без наличия воды (пыльца разносилась ветром, а семя развивалось на самом растении, а не вне его). Однако не только в этом заключались преимущества организации этих растений. Если спора представляет только одну клетку с ограниченным запасом питательных веществ, то семя является уже многоклеточным образованием с большим запасом питательных веществ, необходимых для развития зародыша. И не только это: семенные чешуйки предоставляют зародышу надежную защиту от неблагоприятных внешних воздействий. Все это вместе взятое имело огромное значение в эволюционном отношении, т. к. благодаря этим новым особенностям строения растений создавались лучшие условия для сохранения и размножения вида. Первые семенные растения имели семяпочки, развивавшиеся на специальных листьях; они лежали открыто на этих листьях и семена, развивавшиеся из семяпочек, были «голыми»; поэтому такие растения и получили название голосеменных.

С эволюционной точки зрения появление семян у растений следует рассматривать как приспособление к жизни в более сухих условиях. Однако эти изменения не были единственными изменениями, которые растения должны были претерпеть во время завоевания более сухих мест обитания; изменения произошли также и в тканях, и усовершенствовался способ распространения питательных веществ по телу растений.

Если в девоне и карбоне приспособление некоторых растительных типов к более сухим областям носило ограниченный характер и имело более местное значение, то в конце карбона оно приобрело общий характер в связи с изменением климата. В конце карбона влажный климат сменяется более сухим, болотистые местности все более и более сокращаются в своих размерах и за их счет возникают песчаные степи и пустыни все возрастающей протяженности. В ранней перми архаические типы сосудистых тайнобрачных росли только местами по краям сохранившихся болотистых пространств; собственно говоря это были только зеленые оазисы среди моря песка. Но и они исчезли навсегда в конце раннепермской эпохи, когда первоначально влажный климат повсеместно сменялся на сухой. Только более высоко организованные голосеменные растения пережили эти крупные климатические изменения; самые примитивные голосеменные растения — семенные папоротники карбона — не смогли противостоять изменениям условий жизни и сошли со сцены вместе с древовидными плауновыми и хвощевыми. К новым жизненным условиям смогли приспособиться лишь более высоко организованные специализиро-ванные типы голосеменных, которые своей победой предопределили новую эпоху развития растительности. Эту эпоху мы называем средним веком растений (мезофит). Для этой эпохи, продолжавшейся почти до конца мезозоя (до начала позднемеловой эпохи) было характерно необыкновенно богатое развитие и распространение голосеменных растений.

Сюда относятся в первую очередь различные представители цикадовых (CYCADOIDEA), как низкие с короткими шарообразными или бочонкообразными стволами, так и древовидные со стройными, редко ветвившимися стволами, с пышной кроной из длинных упругих пальмовидных листьев. Из этих цикадовых большое эволюционное значение имели представители вымершей группы беннеттитовых, кустовидной (например, WIELANDI-ELLA или WILLIAMSONIELLA) или древовидной (например, WILLIAMSONIA) формы, так как именно они дают нам возможность понять отношения между голосеменными и сосудистыми тайнобрачными растениями и между голосеменными и покрытосеменными. Вместе с цикадовыми в значительно большем числе появились хвойные, а именно гинкговые, включая собственно род GINKGO, тисовые, араукарии, пихты и кипарисы. Споровые растения в эту эпоху уже полностью утратили свое былое ведущее значение. Лишь в тенистых сырых местах или по берегам росли различные папоротники (THAUMATOPTERIS, DIPTERIDIUM, HAUSMAN-NIA и др.); некоторые ползучие формы (например, GLEICHENIA) цеплялись за скалы, а из болот поднимались различные хвощевые (EQUISETITES, SCHIZONEURA), далеко не достигавшие гигантских размеров и того широкого распространения, как раньше.

 

 

ПОБЕДА ПОКРЫТОСЕМЕННЫХ

 

Последняя эпоха развития растений началась в начале позднего мела; это так называемая новая эра развития растений (кайнофит). Так как в позднем мелу появляются одновременно обе группы покрытосеменных' растений, т. е. однодольные и двудольные, трудно решить вопрос, которая из них является более древней.

Палеонтология учит нас, что эта перемена в растительном покрове Земли произошла очень быстро, революционно. Здесь имело место не постепенное вытеснение голосеменных покрытосеменными, а произошла внезапная замена одной флоры другой. (Естественно, что эту внезапность следует понимать в геологическом смысле, т. е. что эта смена заняла по меньшей мере несколько десятков или сотен тысяч лет). Этот быстрый переход господства от голосеменных растений к покрытосеменным неминуемо приводит к предположению, что он был обусловлен какими-то неожиданными, революционными изменениями условий жизни растений, которыми была охвачена вся Земля. Пока что мы точно не знаем, какие именно это были изменения; очень возможно, что и они находились в связи с горообразовательными процессами конца мезозоя и начала третичного периода, с изменением климатических условий и изменением распределения суши и моря. Одно только совершенно ясно, что подавляющее большинство голосеменных растений не смогло приспособиться к новым условиям жизни и начало вымирать, в то время как в эволюционном отношении более молодой и пластичный тип покрытосеменных растений сумел приспособиться к новым условиям жизни и поэтому быстро распространился и завладел всем миром.

В эволюционном отношении покрытосеменные стоят выше голосеменных, от которых они произошли. Они отличаются от своих предков не только покрытосеменностью, т. е. семенами скрытыми в плодах, но также присутствием пестика и тычинок, которые обык-новенно бывают прикрыты окрашенными лепестками венчика и зелеными листочками чашечки.

Возникновение покрытосеменных растений из голосеменных представляет в эволюционной истории растений большой скачок вперед. Он настолько отдалил покрытосеменные растения от их голосеменных предков, что до сих пор мы точно не можем сказать, кто именно были эти предки. Существует много теорий и гипотез о происхождении покрытосеменных (цветковых) растений, однако пока что ни одна из них не заслужила всеобщего признания. Решение вопроса о предках цветковых растений особенно затрудняется тем обстоятельством, что мы, по всей вероятности, до сего времени не знаем их наиболее древних представителей. Бесчисленное множество родов и семейств этих рас-тений в позднем мелу никак нельзя расценивать как доказательство того, что эта эпоха является временем их возникновения; наоборот, это обстоятельство убеждает нас в противоположном, а именно в том, что они должны были возникнуть гораздо раньше, по меньшей мере в середине мезозоя (в юре). Некоторые палеонтологи предполагают, что покрытосеменные возникли в тропическом поясе на континенте, который позднее погрузился под воды океана. Если это действительно так, мы их никогда не узнаем, т. к. они погребены в слоях на дне моря. Ясно лишь то, что в таком случае потомки этих первых цветковых растений перед погружением континента распространились в более удаленные, сейчас еще существующие области и там продолжали свое развитие. Это предположение по крайней мере удовлетворительно разрешает вопрос внезапного и массового появления цветковых растений в позднем мелу.

К наиболее древним покрытосеменным мелового периода на основании строения цветка и древесины следует отнести магнолии и другие. Все это представители отряда RANUN-CULALES, с которых обычно принято начинать филогенетические системы покрытосеменных растений. Это предположение приводит нас к выводу, что предков покрытосеменных растений следует искать среди цикадовых или полностью вымерших беннеттитовых.

Появление покрытосеменных растений на Земле и быстрое завладевание ими всей ее поверхности означало большой прогресс в развитии растений. Однообразные темные леса из голосеменных растений сменились новым зеленым растительным покровом, который в виде зеленых лугов с пестрой мозаикой цветов, зарослей, кустарников и больших лесных массивов и различными оттенками зеленых красок покрыл на суше все подходящие места. Более того: появились многолетние и однолетние травы и многие типы покрытосеменных растений приспособились к жизни в воде. Все это большой успех в области приспособления растений, т. к. среди голосеменных не было и нет и сейчас ни трав, ни водных растений. Этот мощный расцвет покрытосеменных не только являлся победой мира растений, он стал также необходимой предпосылкой для бурного, внезапного развития мира животных, в особенности птиц и млекопитающих.

Флора покрытосеменных позднего мела и раннетретичного времени доказывает, что в то время различные пояса земного шара почти не отличались в климатическом отношении. Так, например, в эоцене и олигоцене в Центральной Европе росли пальмы и вместе с ними множество других тропических и субтропических растений (смоковницы, коричные деревья, бананы, мирты, акации и др.). Даже в полярных областях, в Гренландии и на Шпицбергене господствовал теплый и влажный климат, в котором себя хорошо чувствовали магнолии, лавровые деревья, каштаны и другие растения современных субтропиков.

В более позднее третичное время условия изменились. Пальмы и другие теплолюбивые растения начали медленно отходить на юг и в наших географических широтах преобладал очень влажный тепло-умеренный климат. Об этом свидетельствует широкое распространение лиственных лесов, состоявших из различных дубов, грецкого ореха, вязов, платанов, каштанов и других деревьев, которые в настоящее время растут в южной Европе и Предкавказье. В северных областях преобладали хвойные леса, состоявшие преимущественно из пихт и тисов. Однако в миоцене громадные леса из различных видов елей, секвой, болотных кипарисов и вымерших глиптостробов были широко распространены в Средней Европе.

РАСТИТЕЛЬНЫЙ МИР ЛЕДНИКОВОГО ПЕРИОДА

 

Вследствие постепенного ухудшения климатических условий, происходившего на протяжении всего позднетретичного времени, уже к его концу некоторые группы растений лиственных и хвойных лесов, требовавшие достаточно высоких температур, отступили из Центральной Европы на юг или вовсе исчезли с территории этого континента.

Совершенно новые, еще более неблагоприятные условия создались в начале четвертичного периода, в плейстоцене. В то время наступило еще более чувствительное похолодание, которое неустанно усиливалось. Количество атмосферных осадков возросло, дожди в долгие зимние периоды превратились в вьюги, снеговой покров все более и более увеличивался, постепенно росли ледники, низко спускаясь от прежней снеговой линии и простираясь далеко на юг. Ледники пересекали моря, двигались по холмам и равнинам, уничтожая при своем медленном поступательном движении ледяным дыханием все живое, что им попадалось на пути. Ледники сглаживали вершины гор и углубляли долины, уничтожали все препятствия, которые встречали на своем пути, несли с собою раздробленные куски горных пород и нагромождали их в виде морен. Направление движения ледников навсегда осталось запечатленным на скалах, по которым они двигались, в виде глубоких шрамов, оставленных острыми краями камней, которые они несли с собой.

Это колоссальное плейстоценовое оледенение было двух родов: материковое — в северных и центральных частях суши северного полушария, и горное. Такая же картина наблюдалась и в южном полушарии. В Европе мощный северный (материковый) ледник распространился во все стороны со Скандинавских гор. Во время своего наибольшего распространения он покрывал всю Фенноскандию, на северо-востоке заходил через Северный Урал до Оби, где сливался с северно-сибирским ледником. На юго-востоке ледник распространялся к Волге и Киеву, отсюда через Галицию к г. Перемыпглю и к Бескидам, где один из его языков доходил до Моравских Ворот. Дальше он тянулся вдоль Судет к Грацу и нижнему течению Рейна, и отсюда в Англию, которую ледник покрывал полностью за исключением самой южной оконечности; из Англии он направлялся через Исландию к Гренландии. Площадь этого северного ледникового покрова в период его наибольшего распространения превышала 6 миллионов квадратных километров. В Северной Америке другой северный ледник покрывал почти всю территорию Канады, часть Аляски и глубоко вдавался на территорию США вплоть до рек Огайо и Миссури. Площадь, занятая этим ледником, превышала 10 миллионов квадратных километров! Однако не только размеры, но и мощность этого материкового ледникового покрова была поразительной: предположительно она доходила до 2500 и даже 3000 м! Эти гигантские цифры как бы поднимаются в виде достойного памятника над могилой всего того, что было уничтожено и похоронено подо льдом.

Оледенение в южном полушарии было настолько сильным, что его скалистое основание почти совсем не выступало над поверхностью ледника. Ледники покрывали южную часть Анд, в особенности в Патагонии. Ледяные массы спускались с Анд, с одной стороны к Тихому Океану в области Чилийского побережья, а с другой стороны в аргентинские пампы. Точно так же в Перу и в Боливии Анды были покрыты гигантскими горными глетчерами.

На горных массивах северного полушария ледники также значительно увеличились в своих размерах. Так, например, альпийский ледник в период своего наибольшего распространения простирался до подошвы Шварцвальда, до верхнего течения Дуная. Точно так же Пиренеи, Шумава, Крконоше, Кавказ и другие горные массивы были покрыты в те времена мощными ледниками.

Свободными от льда оставались лишь западная, центральная, юго-восточная и южная части Европы.

Однако существование этой белой или, вернее, голубоватой ледяной пустыни, от которой должно было самым ожесточенным образом защищаться все живое, не продолжалось вечно. Через некоторое время ледяной фронт начал отходить к северу, а горные ледники, спускавшиеся с горных вершин в долины, остались снова только в области вершин. Почва, освобожденная от ледяного плена, опять зазеленела, покрывшись новым растительным покровом. Однако через некоторое время северный материковый ледник опять наступил на южные области и опять горные ледники спустились с гор в долины и предгорья. И опять было сметено и уничтожено все живое. Затем последовало новое отступание, а за ним новое наступание ледника. И так повторялось несколько раз. Таким образом, ледниковый период не был единым. Собственно ледниковые эпохи, с низкой температурой и обильными атмосферными осадками, чередовались с более теплыми, так называемыми межледниковыми эпохами, причем климат некоторых из них в наших географических широтах был более теплым, чем в настоящее время. В межледниковые эпохи ледники, вследствие повышения температуры, таяли и отступали или на север, или в горы. В Альпах геологами Пенком и Брюкнером было установлено четыре оледенения, которым они дали названия по небольшим альпийским рекам: гюнцское (наиболее древнее), миндельское, рисское и вюрмское (самое молодое) оледенения, и три межледниковые эпохи: гюнц-миндель (наиболее древняя), миндель-рисс и рисс-вюрм (наиболее молодая). За последней, вюрмской, ледниковой эпохой последовала послеледниковая эпоха, начавшаяся приблизительно 20 000 лет тому назад, когда северный материковый ледник во время своего отступания дошел примерно до современного южного берега Балтийского моря. К этому времени приурочивается конец древнечетвертпчного времени (плейстоцена) и начало позднечетвертичного — голоцена.

Смена ледниковых и межледниковых эпох имела большое влияние — правда, в течение больших отрезков времени — на формирование флоры отдельных областей. С наступлением ледниковых эпох теплолюбивые виды растений отступали к югу (или же спускались с гор в долины или предгорья), в межледниковые эпохи они снова возвращались на север (или поднимались к горным вершинам).

Во время ледниковых эпох области, покрытые льдом, были лишены какого бы то ни было растительного покрова. В приледниковых зонах, т. е. в областях 200—300 км шириною, опоясывавших край северного материкового ледника, можно было уже наблюдать три характерных растительных пояса: тундру, степь и тайгу.

По краям отмиравших ледников, из-под которых многочисленными ручьями вытекали грязные воды тающего ледникового покрова, начала развиваться растительность, подобная той, которая сейчас произрастает в северных областях Европы, Азии и Северной Америки, где она покрывает необъятные тундры. К наиболее характерным растениям, которые не страшились долгих зим и жестоких морозов, относятся прежде всего различные виды мхов и лишайников, в особенности «олений мох» (CLADONIA RANGIFERINA) и некоторые цветковые растения, например восьмилепестная дриада (DRYAS OCTOPETALA), которая во время цветения напоминала зеленые ковры, покрытые снежинками или сидящими на них белыми бабочками. Наряду с DRYAS OCTOPETALA здесь цвели также супротив-полистная камнелапка (SAXIFRAGA OPPOSITIFOLIA) и низенькие азалии (AZALEA PROCUMBENS). Здесь были широко распространены также различные виды карликовых ив с лежачими стволиками. Так, например, травянистая ива (Злых HERBACEA), которая в настоящее время является самым низким кустарниковым растением, создавала здесь густые заросли высотою с палец и только на ползучих стволиках, с двумя или четырьмя круглыми зазубренными листочками. Большие заросли этой ивы и карликовой березы (BETULA NANA), едва возвышавшейся над мокрой почвой, покрывали вместе с лишайниками и торфяными мхами даже берега снежных болот и ледниковых ручьев. В южном направлении тундра постепенно переходила в травянистую степь. Над богатым травянистым покровом поднимались кусты ив, берез, можжевельника и красиво цветущий вереск; местами росли также карликовые сосны (Pmus MONTANA и PINUS SILVESTRIS). За степью с ее сухим и холодным климатом следовала тайга, состоявшая из хвойных и лиственных лесов, хорошо произраставших здесь в более теплых и влажных климатических условиях.

Каждый раз во время отступания ледников к северу и потепления сюда снова возвращались более теплолюбивые роды с юга, куда их перед тем загнало холодное дыхание ледника. Северная флора вместе с материковым льдом отходила на север (или горная флора поднималась вслед за горными ледниками на вершины гор). Эта повторная смена ледниковых и межледниковых эпох оказывала сильное влияние на растительность и обуславливала многократные перемещения тепло- и холоднолюбивых видов растений то к югу, то к северу. При этом вымерли, за исключением очень редких случаев, остатки третичной флоры, например в Средней Европе, или навсегда перекочевали в более теплые края на ее юг.

Если мы будем прослеживать переход ледниковой флоры в межледниковую, мы заметим, что этот переход осуществлялся очень медленно и последовательно. Изучение этого перехода на некоторых европейских разрезах межледниковых отложений показывает, что над слоями с типичной тундровой флорой сперва следуют отложения с остатками деревьев-сосен (Ршиз SILVESTRIS) и берез (BETULA ALBA). Позже к ним присоединяются ель (PICEA EXCELSA) и пихта (ABIES PECTINATA), а из лиственных пород осина (POPULUS TREMULA). Далее следует лиственный лес с богатым подлеском, который соответствует в Центральной Европе максимуму межледникового потепления. Деревьями, образовавшими эти леса, были прежде всего дубы (QUERCUS ROBUR и QUERCUS SESSILIFERA) и буки (FAGUS SILVATICA), затем липы (TILIA PLATYPHYLLOS и TILIA PARVIFLORA), клены, а именно остролистный клен (ACER PLATANOIDES), явор (ACER PSEUDOPLATANUS) и полевой клен (ACER CAMPESTRE), ясени (FRA-XINUS EXCELSIOR), грабы (CARPINUS BETULUS), ольхи (ALNUS GLUTINOSA), лещины (CORYLUS AVEL-LANA), боярышники (KRAT^EGUS OXYACANTHA) и другие. С наступанием нового ледникового периода сперва исчезали дубовые и буковые леса, а затем еловые, сосновые и березовые. Весь процесс заканчивался новым появлением тундровой флоры.

В некоторые межледниковые периоды в определенных областях существовали такие виды растений, которые в настоящее время там уже не встречаются! или же сохранились в диком виде много южнее, например в Южной Европе, на Кавказе или в Юго-восточной Азии. К таким растениям относятся, например, один род кувшиновидных (BRASENIA PURPUREA), черноклен (ACER TATARICUM), самшит (Buxus SEMPERVIRENS), рододендрон (RHODODENDRON PONTICUM), грецкий орех (JUGLANS REGIA), смоковница (Ficus CARICA) и др. Некоторые виды, встречавшиеся в межледниковые эпохи в Центральной Европе в большом количестве, в настоящее время встречаются в этих местностях лишь в виде исключения; сюда относятся обыкновенный телорез (STRATIOTES ALOIDES), водяной орех (TRAPA NATANS), ягодный тис (TAXUS ВАССАТА) и другие.

Такое же переселение растений, обусловленное чередованием ледниковых и межледниковых эпох, происходило также в плейстоцене в Сев. Америке. Однако между переселениями флор Европы и Сев. Америки существует большая разница, обусловленная совершенно различными орографическими условиями обоих континентов. В Сев. Америке это переселение (с севера к югу во время ледниковых эпох и с юга к северу во время межледниковых) происходило гораздо проще, чем в Европе, потому что все североамериканские горные массивы (Кордильеры, Скалистые горы, Аппалачские горы), простираясь в меридианном направлении, оставляли открытой дорогу для переселявшейся растительности. Совсем другую картину мы наблюдаем в Европе: здесь главные горные цепи (Пиренеи, Альпы, Карпаты и др.), простираясь более или менее с запада на восток, создавали серьезные препятствия многократно переселявшейся плейстоценовой флоре.

Когда после окончания последней, вюрмской, ледниковой эпохи, приблизительно 20 000 лет тому назад, наступила послеледниковая эпоха, относимая уже к позднечетвер-тичному времени, к так называемому голоцену, северный материковый ледник начал по-степенно и непрерывно отходить от южного берега Балтийского моря к северу, покуда он не разделился в Скандинавских горах около Рагунды на две самостоятельные ледниковые шапки. Во время отступания этого'ледника, в котором может быть выделено несколько стадий, из Европы исчезла тундра, а степи скоро покрылись рощами, которые со временем превратились в необъятные леса, уходившие далеко на север. Европа и другие области приобрели те климат и растительность, которые им свойственны и в настоящее время.

Дорогой читатель, если ты когда-нибудь, гуляя, очутишься на берегу старицы с белоснежными цветами кувшинок, на лугу, усыпанном разноцветными цветами, на солнечном склоне с запахом богородской травы, на травянистой лесосеке с красными ягодами лесной земляники и малины, или же будешь находиться на голой скале высокой горы, откуда перед твоим взором откроется вид на зеленое море лесов, — вспомни, что вся эта красота, которая раскинулась перед твоими глазами и которая радует твое сердце, является результатом не только бесконечно долгой эволюции растений, но и результатом удивительного переселения растительных сообществ в древнечетвертичном периоде, результатом повторных отступаний перед холодом смертоносных ледников и — подчас напрасных — возвращений растений в родные места! Помни об этом, может быть тогда вся эта красота станет тебе более понятной, ты еще лучше поймешь и сильнее полюбишь ее и будешь ее беречь.

 

 

ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ФАУНЫ

 

Животные, в отличие от растений, не приспособлены к автотрофному питанию. Естественно поэтому, что животный мир мог появиться только после возникновения первых растительных типов. Поэтому история развития животных начинается немного позднее истории развития растений.

 

 

ПЕРВЫЙ ПОЧИН

 

О первых животных и о их начале развития мы знаем пока мало. В горных породах архея до настоящего времени не было обнаружено животных остатков. Это отвечает нашим общим представлениям о том, что первые периоды жизни Земли были безжизненны, так как жизнь на ней появилась позднее. На этом основании мы называем также древ-нейшую, архейскую эру истории Земли азойской эрой, т. е. эрой без жизни. Однако из сказанного выше мы уже знаем, что это название не совсем точно, т. к. жизнь возникла уже в конце архея, в период древнейших океанов, и тотчас же начала развиваться. То обстоятельство, что даже в верхних слоях архея не были обнаружены явные остатки живых существ, не дает еще основания для того, чтобы название азой понимать дословно.

Мы имеем только косвенное доказательство существования каких-то живых существ в позднем архее. Вспомним хотя бы графитоподобный пласт в архее СССР. Об этом пласте мы уже говорили в связи с возникновением и развитием водорослей. Остатки животных архея нам неизвестны. То, что было описано раньше под видом архейских организмов, в дальнейшем, в свете новейших достижений науки, оказалось по большей части должными или проблематическими окаменелостями.

Первые ясные бесспорные органические остатки мы находим лишь в отложениях следующей геологической эры — протерозойской (которая носит также название эозойской или алгонкской), т. е. древнейшей эры жизни или эры зари жизни. Самая богатая про-терозойская фауна была открыта в районе Больших озер в Канаде и в каньоне реки Колорадо в Аризоне (остатки трилобита, гиолита и плеченогого, след ползания какого-то животного и своеобразная CHUARIA). Другие остатки нам стали известны из протерозоя Ньюфаундленда (ASPIDELLA) и штата Монтана (следы червей, которые были описаны под названием HELMINTHOIDICHNITES, заполнения ходов червей, названных PLANOLITES, а также части хитиновых панцирей членистоногих, названных BELTINA). Этот мир животных протерозоя Северной Америки дополняют не вполне достоверные остатки медуз и кремневых губок. Из европейских местонахождений фауны протерозоя нам известны остатки фораминифер и губок, которые были обнаружены в углисто-кремнистых сланцах близ Сен Ло в Бретани, стебли морских лилий из известняков близ Сен Туриала, остатки ки-шечнополостных из доломитов близ Суоярви в Финляндии (они напоминают вымершие колониальные кораллы и были названы CARELOZOON JATULICUM), остатки близ Дьяблиц в Чехословакии и т. п. В последнее время в Австралии была сделана заслуживающая большого внимания находка своеобразного древнего членистоногого (PROTADELAIDEA). Наиболее распространенным организмом протерозоя был CRYPTOZOON WALCOTTI, представляющий пучки концентрического пластинчатого строения, в сечении кажущиеся круглыми; по всей вероятности это пучки каких-то водорослей, окончательно вымерших только в силуре. Само собою разумеется, что фауна протерозоя была гораздо богаче и разнообразнее, чем может показаться из приведенного перечня форм. На основании того, что в отложениях этого времени мы находим остатки даже высоко развитых беспозвоночных (например членистоногих и иглокожих), мы можем сделать вывод, что в протерозое животный мир уже проделал бесконечно длинный путь развития и что сегодня мы имеем возможность видеть только незначительную часть последнего акта этого развития. О разнообразии и богатстве фауны протерозоя свидетельствует также и то обстоятельство, что уже в самом начале следующей геологической эры — палеозойской, — а именно в морях кембрия мы встречаемся со всеми ранее указанными типами животного царства в таком разнообразии, что мы вынуждены предположить его длительное развитие в предшествующее время.

Вопрос о том, почему мы так мало знаем о животном мире протерозоя, поднимался неоднократно. Изменения, которые могли бы претерпеть горные породы, не столь значительны, как это предполагали раньше. Кларк видит главную причину бедности сохранившихся органических остатков в том, что у большинства протерозойских организмов от-сутствовали твердые защитные локровы (раковины, панцири), а также опорные костные скелеты. Наоборот, Седергольм утверждает, что воды протерозойских морей содержали большое количество углекислого газа, вследствие чего после смерти организмов растворение содержащих известь раковин, панцирей и скелетов шло гораздо быстрее, чем в более поздние времена и чем оно происходит сейчас.

Однако ни первое, ни второе объяснения причины бедности протерозойских отложений окаменелостями нас полностью не удовлетворяет; этот вопрос до настоящего времени полностью еще не решен.

Живые существа протерозоя интересны не только своей исключительной древностью, но также и тем, что среди них мы находим такие типы, которые не имеют ни малейшего сходства с современными животными. К ним относится, например, упомянутая австралийская PROTADELAIDEA, которую Тильярд отнес к самостоятельной группе примитивных членистоногих (ARTHROCEPHALA). Для нее характерны неслившиеся головные сегменты и общая организация тела согласно числу четыре — то, чего мы не находим у более высоко организованных групп членистоногих. Другим, также очень своеобразным животным является XENUSION, найденный в плейстоценовых отложениях близ Гейлигенграбе в Германии; кремневый валун, в котором было обнаружено это загадочное существо, вероятно протерозойского возраста. Помпецкий, обстоятельно изучивший эту находку, сравнивал ее с трилобитами, кольчатыми червями, многоножками и другими и не решился отнести ее к какой-нибудь из этих групп животных. Нахождение таких удивительных древних примитивных типов, подобных каким мы уже не находим среди животных более поздних времен, или же так называемых коллективных типов (т. е. типов, у которых одновременно присутствуют признаки двух или большего числа групп), нас не должно особенно удивлять. Мы не должны забывать, что они относятся к тому времени, когда развитие беспозвоночных быстро шло во всех направлениях, создавая предпосылки для возникновения самых различных групп животных, из которых выжили лишь те, которые своим строением и приспособленностью оказались пригодными к дальнейшему развитию. Такие коллективные типы свойственны не одной только протерозойской фауне; они появлялись и позже, притом всегда тогда, когда в какой-нибудь группе животных происходило внезапное и быстрое развитие во многих направлениях.

Фауна протерозоя является наиболее древней известной фауной на Земле, однако она не является самой древней фауной в эволюционном отношении. Эти разнообразные организмы представляют результат бесконечно долгой эволюции из древнейших типов организмов, начиная с конца архея.

Развитие фауны на протяжении протерозоя не протекало спокойно, без нарушений. Уже и в это древнейшее время имело место временное ухудшение жизненных условий, вызванное внезапным изменением климата. В те времена на всей Земле сильно понизилась средняя годовая температура, так что Земля претерпела в то время впервые нечто вроде ледникового периода. По мнению многих палеонтологов, это изменение климата имело огромное влияние на развитие жизни в протерозое. Все сильно специализированные типы, существовавшие в то время, не могли в сравнительно короткое время приспособиться к новым условиям жизни и поэтому быстро вымерли. Сохранились только мало специализированные типы, еще достаточно пластичные для того, чтобы быстро реагировать и приспособиться к ухудшению жизненных условий и тем самым сохраниться для дальнейшего развития. В то время впервые на «дереве жизни» засохли многие эволюционные ветки и веточки. Однако сохранившиеся ветви продолжали свой рост и развитие и послужили основою для всех остальных стволов животных, которые успешно развивались в более поздние времена и многие из которых существуют и сейчас в виде отдаленных и измененных потомков своих древних предков.

В КЕМБРИЙСКИХ МОРЯХ

 

Многообразная жизнь в протерозойских морях пока что скрывается от нас в туманной дымке давно прошедших времен. Однако и того немногого, что мы узнали, достаточно, чтобы мы могли убедиться в том, что уже тогда жизнь была богато развита и что развитие беспозвоночных в основном было уже закончено. Это показывает нам с полной ясностью самые древние палеозойские — кембрийские моря. Благодаря большому количеству сохранившихся органических остатков, картина жизни в этих морях нам ясна. Причина разнообразия фауны кембрия, возможно, связана с большой горообразовательной революцией, происшедшей в конце протерозоя. После нее, по всей вероятности, создались новые условия жизни, в некоторых отношениях более благоприятные, чем те, которые имели место после протерозойского похолодания. Мир организмов изменялся в единстве с новыми условиями жизни, а так как последние были благоприятными, изменение и развитие организмов происходило быстро и во всех направлениях. Поэтому даже в самых древних кембрийских морях были уже представлены все главные типы животных, за исключением позвоночных. Наиболее известным местонахождением кембрийской фауны являются тонкозернистые глинистые сланцы среднего кембрия, открытые в 1910 году Ч. Уолкотом близ Филда в Британской Колумбии. Он нашел здесь 70 родов и 130 видов изумительно полно сохранившихся окаменелых животных. Это открытие привлекло все-общее внимание главным образом потому, что здесь были найдены великолепно сохранившиеся отпечатки нежных слоевищ водорослей, прекрасно сохранившиеся отпечатки медуз и червей, на которых удается различить даже пищеварительный канал (OTTOIA), отпечатки листоногих рачков с сяжками и жабрами (WAPTIA) и т. д.; многие из этих ока-менелостей сохранились настолько хорошо, что напоминают искусно сделанные препараты. Здесь были также найдены такие животные, которые почти без изменений сохранились до наших дней; так, например, AYSHLAIA является предшественником современного PERIPATUS, a AMISKWIA — предком современной SAGITTA. В других странах, как-то Германии, Англии, Франции, Чехословакии и СССР, также были открыты хорошо сохранившиеся кембрийские фауны.

Характерными представителями животного мира кембрийских морей были трилобиты, с первого взгляда похожие на ракообразных, к которым они и причислялись до последнего времени. Однако вследствие того, что трилобиты отличаются от ракообразных одной парой антенн и резко обособленным головным отделом, они относятся в настоящее время к особой группе TRILOBITOMORPHA, которая сближается с группой хелицеровых (CHELICERATA) и составляет особый подкласс членистоногих паукообразных, носящий название ARACHNOMORPHA.

Трилобиты не только плавали; обычно они ползали по дну моря или рылись в илу в поисках мелких животных или их остатков. На этом основании трилобитов называют «метельщиками морского дна». Нам известно много родов и видов этих животных: OLENELLUS, PARADOXIDES, ELLIPSOCEPHALUS, OLENUS, DIKELOCEPHALUS, и др. Трилобиты относятся также к тем немногим вымершим животным, которых мы знаем начиная от яйца и до взрослой стадии развития. Это так называемое онтогенетическое развитие выяснено сейчас для целого ряда видов трилобитов. Впервые оно было описано И. Баррандом для вида SAOHIRSUTA из среднего кембрия Чехии.

Другой группой животных, характерной для кембрийских морей, были плеченогие. Тело плеченогих помещалось в двустворчатой раковине, состоявшей из створок неодинаковой величины — брюшной и спинной. Для плеченогих характерно присутствие двух «рук», которыми они подгоняли пищу ко рту и при помощи которых они дышали. Благодаря неравностворчатости и прохождению плоскости симметрии через вершину и центр створок раковины плеченогих можно легко отличить от раковин двустворчатых моллюсков. Створки кембрийских плеченогих состояли из рогового вещества и фосфор-но-кислого кальция; они не имели замка. Раковины этих примитивных плеченогих очень напоминают раковины ныне живущих родов DISCINA, LINGULA. Для кембрийских морей были особенно характерны рода OBOLUS, LINGULELLA, JAMESELLA и другие. В морях кембрия жили также и другие животные. Это были различные губки, главным образом с кремневым скелетом; в отличие от современных кремневых губок, живущих в холодных водах морских глубин, кембрийские губки жили в мелких прибрежных водах, освещенных и прогретых лучами солнца. В илистом морском грунте обитали различные черви. Скалистое дно моря населяли так называемые археоциаты — своеобразные организмы, обитавшие только в морях кембрия и обладавшие чертами сходства как с известковыми губками, так и с кишечнополостными, а именно с кораллами. Археоциаты имели кубковид-ные известковые скелеты, в которых помещалось само животное. Мощные толщи архео-циатовых известняков известны в Северной Америке, Сибири и Австралии.

Пластинчатожаберные и брюхоногие моллюски находились в кембрийском периоде только в начале своего развития. Древнейшим представителем хищных головоногих моллюсков была маленькая проблематическая VOLBORTHELLA. Довольно широко распространен был HYOLITHES, трехгранные раковины которого часто густо усеивают поверхность слоев кембрийских глинистых сланцев.

Прежде гиолитов причисляли к крылоногим моллюскам (PTEROPODA), в настоящее же время их склонны рассматривать как самостоятельную группу моллюсков. Из иглокожих видное место занимала вымершая группа морских пузырей (CYSTOIDEA), для них

была характерна мешковидная или шарообразная чашечка, состоявшая из множества неподвижных табличек; часто они обладали коротким стебельком и слабыми выростами тела, служившими для подгона пищи ко рту.

 

 

В ОРДОВИКСКИХ МОРЯХ

 

Жизнь в ордовикских морях была еще более разнообразной, чем в морях кембрия. Некоторые группы беспозвоночных в этот период достигли расцвета, другие группы только начали более пышно развиваться. В общем эволюция органического мира в это время настолько продвинулась вперед, что в более позднем ордовике появились позвоночные животные. Из иглокожих морские пузыри (MITROCYSTELLA, DENDROCYSTITES, ARISTO-CYSTITES, ECHINOSPILERITES и другие) достигли в это время вершины своего развития. Впервые в большом числе появились представители другого класса иглокожих — морские лилии CRINOIDEA), вероятно произошедшие от более древних морских пузырей. Если в кембрии морские лилии не пользовались широким распространением и не было таких красивых форм, как в более поздних морях, в ордовикских морях они были одним из лучших украшений. Их тело, покрытое табличками, образовывавшими правильные венчики, было прикреплено к дну при помощи длинного подвижного стебля, состоявшего из большого числа кольцеобразных члеников. Вокруг ротового отверстия находился венец из подвижных, иногда ветвившихся рук. Морские лилии часто образовывали красивые подводные заросли. И если мы себе представим, что над чашевидными телами морских лилий, которые сильно напоминали бутоны или цветы и колыхались на длинных стеблях, проплывали стаи прозрачных колоколообразных или шляповидных медуз с лентообразными щупальцами, то мы сможем с уверенностью сказать, что в те времена появилось и начало существовать на нашей Земле то, что мы называем красотой. Плеченогие в ордовике образовали ряд новых семейств, родов и видов, причем в начале этого периода уже преобладали формы с известковыми раковинами и с замком (Сытлм-BONITES, PORAMBONITES, ORTHIS и другие).

Брюхоногие и пластинчатожаберные моллюски были представлены значительным числом родов и видов. В морях ордовика произошло также первое значительное развитие четырехжаберных головоногих моллюсков, характерной особенностью которых является наличие многокамерной раковины; все это примитивные представители наути-лоидей (NAUTILOIDEA), древнейшие формы которых мы уже видим в кембрийских морях (VOLBORTHELLA) и последний вымирающий род которых, кораблик (NAUTILUS), живет еще сейчас в количестве четырех видов на значительных глубинах в Индийском океане. Раковины ордовикских наутилоидей, в отличие от роговидно изогнутых раковин современных видов наутилуса, были прямыми или коническими; в последней, жилой, камере помещалось само животное, остальные камеры, отделенные друг от друга перегородками, были наполнены воздухом или газом, благодаря чему вся раковина представляла гидро-статический аппарат. В каждой перегородке было отверстие с трубковидно оттянутым краем. Через эти отверстия проходил, начинаясь в начальной камере раковины, особый тяжевидный отросток тела животного, так называемый сифон. Назначение сифона пока точно не установлено; видимо, он служил для прочного соединения животного с раковиной и позволял управлять ею. Эти головоногие моллюски (ENDOCERAS, ORTHOCERAS и др.) были хищниками, разбойничавшими в ордовикских морях. Наибольшей высоты развития достигли в ордовикских морях и трилобиты, обладавшие очень различной величиной и формой тела (ASAPHUS, ILL^NUS, CYCLOPYGE с гипертрофированными глазами, CRYPTOLITHUS, с широкой подковообразной каймой по краю головного щита, DALMANITINA, SELENOPELTIS, с крупными шипами на головном щите и туловищных сегментах).

Совершенно новой группой животных были появившиеся в ордовикских морях грап-толиты. Они эволюционировали очень быстро и, ведя в основном планктонный образ жизни, были распространены очень широко. Граптолиты образовывали кустообразные или лентовидные колонии, которые у одной группы (DENDROIDEA) широко прикреплялись к плавающим водорослям (реже они прикреплялись к морскому дну), а у второй группы (GRAPTOLOIDEA) плавали непосредственно у поверхности моря при помощи особых плава-тельных пузырей, или же длинной нитью прикреплялись к водорослям. Каждая особь этих мелких животных помещалась в трубчатой ячейке из гибкого хитина. Граптолиты размножались почкованием и таким образом создавали колонии. Прежде Граптолиты относились к кишечнополостным, в настоящее же время, на основании исследований польского палеонтолога Р. Козловского, их относят к крыложаберным (PTEROBRANCHIA), которые вместе с кишечнодышащими (ENTEROPNEUSTA) образуют во многих отношениях высоко организованную группу беспозвоночных, так называемых гемихордовых. Граптолиты полностью вымерли к концу палеозоя, но в современной фауне имеются животные, являющиеся их отдаленными родственниками. К ним принадлежит, например, RHABDOPLEURA NORMANNI, живущая в Северном море. Колонии более древних граптолитов были кустовидными. В процессе их эволюции количество ветвей постепенно сократилось до двух. Эти ветви отходили в сторону или образовывали вилку; в более позднее время они стали загибаться кверху в направлении нити до тех пор, пока последняя не оказалась включенной между ними. Таким образом возникли так называемые двуряд-ные типы граптолитов. В дальнейшем (в силуре) исчез один ряд ячеек и возникли однорядные граптолиты. На этой стадии развития граптолоидные граптолиты вымерли. Лишь кустовидные и фунтикообразные формы дендроидных граптолитов просуществовали до карбона. Из ордовикских граптолитов важны: DICHOGRAPTUS — с восемью ветвями, TETRAGRAPTUS — с четырьмя ветвями, DIDYMORGRAPTUS — с двумя ветвями в виде вилки, DICELLOGRAPTUS — с двумя загнутыми вверх ветвями, PHYLLOGRAPTUS — с четырьмя взаимно прорастающими ветвями, двурядный DIPLOGRAPTUS и другие.

Новой группой в ордовикских морях были также мшанки (BRYOSO^E), в удивительном многообразии населяющие моря до настоящего времени. Некоторые мшанки образовывали тонкосетчатые прекрасные кусты с правильными ячеями, которые старые чешские плитоломы метко называли «кружевами».

Важным событием в ордовикских морях было также появление кораллов (ANTHOZOA), относящихся к трем различным группам. Первою из них составляли четырехлучевые кораллы (TETRACORALLA), характерные также и для всех последующих морей палеозоя, в которых они играли одинаковую роль с более поздними, шестилучевыми кораллами (HEXACORALLA), которые произошли от них, заместили их в морях, начиная с начала мезозоя и живут до настоящего времени. Эти кораллы отличаются друг от друга главным образом тем, что у четырехлучевых кораллов число перегородок и щупалец кратно четырем, а у шестилучевых — кратно шести. Кораллы были одиночными или образовывали колонии. Вторая группа кораллов, так называемые табуляты (TABULATA), всегда создавала колонии самой разнообразной формы, в которых каждый полип строил твердый известковый скелет, разделенный многочисленными поперечными перегородками — днищами (TABULAE). Последнюю группу кораллов ордовикских морей составляли так называемые гелиолитиды, которые также образовывали колонии разнообразной формы, достигавшие иногда величины в несколько метров. Эти кораллы образовывали на подходящих местах морского дна густые заросли (биогермы), напоминавшие коралловые рифы.

Особенно знаменательным в эволюционном отношении для ордовикских морей было то, что в них в конце периода появились первые бесчелюстные позвоночные. О них мы подробно расскажем дальше.

В СИЛУРИЙСКИХ МОРЯХ

 

В морях силурийского периода продолжалось мощное развитие беспозвоночных; главной его особенностью было развитие животных с известковыми раковинами и известковым скелетом.

Особенно быстрое и разностороннее развитие наблюдается у кораллов, трилобитов и пластинчатожаберных и брюхоногих моллюсков, плеченогих, головоногих моллюсков, морских лилий и других групп животных. Местами морские лилии селились на дне моря в таком большом количестве, что создавали живописные заросли; после их смерти их тела распадались, и таблички их чашечек и кольчатые или напоминавшие монетки членики их стеблей образовывали слой известняка. Точно так же и плеченогие местами жили в таком большом количестве, что некоторые силурийские известняки оказываются сложенными их раковинами. Богато развились также ракообразные, начало которых следует искать в морях ордовика и кембрия. Исключительного развития достигли хелицеровые членистоногие (CHELICERATA), а именно группы мечехвостов и ракоскорпионов, из этих двух обширных групп сохранился до наших дней только один мечехвост (LIMULUS); в силурийских морях ракоскорпионы были представлены родом EURYPTERUS, у которого последняя (шестая) пара конечностей была превращена в мощные веслообраз-ные плавательные органы, родом PTERYGOTUS, с сильными клешнями на месте первой пары конечностей, далее скорпионоподобным родом CARCINOZOMA, с острым саблевидно загнутым шипом (по всей вероятности с ядовитой железой) на конце тела, и гигантским BTYLONURUS, достигавшим двух метров в длину! Все эти (а также и другие) ракоскорпионы были опасными хищниками силурийских морей.

В то время как многие группы животных в силурийском периоде достигли мощного развития другие группы, как, например, морские пузыри, отошли на задний план.

Однако самым замечательным для силурийского периода было то, что в его водах развились в большом числе и разнообразии форм рыбоподобные бесчелюстные позвоночные. Это событие представляет знаменательный эволюционный прогресс, так как впервые появился новый прогрессивный тип животных, стоящий гораздо выше самых высокоорганизованных беспозвоночных. Это был тип животных, который, начиная от примитивных форм, непрестанно шел вперед в своем развитии и в конце концов дошел до появления млекопитающих и человека. На этом вопросе нам необходимо остановиться подробнее.

 

 

У КОЛЫБЕЛИ ПЕРВЫХ ПОЗВОНОЧНЫХ

 

Если даже не принимать во внимание все другое, одно только появление в силурийских водах примитивных бесчелюстных позвоночных представляет событие исключительного значения и интереса. О возникновении и начальных стадиях развития позвоночных нам пока известно очень мало. Правда, по этому вопросу существует много теорий, подчас очень остроумных, но ими наши познания пока что и ограничиваются. Фактом является то, что этих первых, примитивных бесчелюстных рыбоподобных позвоночных мы знаем в изрядном количестве начиная с силура, хотя самые древние их представители (ASTRASPIS DESIDERATA и ERIPTYCHIUS AMERICANUS) были найдены уже в среднеордовикских слоях Сев. Америки. Если, таким образом, первые представители этих примитивных бесчелюст-ных позвоночных уже встречались в среднеордовикских морях, причем в эволюционном отношении уже в виде вполне сформировавшихся типов, нам необходимо сделать предположение, что они произошли от каких-то первичных хордовых животных и их развитие происходило в кембрийское, а, быть может, даже протерозойское время. В. К. Грегори обозначает этих примитивных первичных хордовых как исходный тип хордовых и считает, что единственным сильно измененным современным их представителем является ланцетник (AMPHIOXUS).

Все примитивные силурийские бесчелюстные позвоночные относятся к группе OSTRA-CODERMI. У них был и внутренний хрящевой скелет, и твердый внешний панцирь, состоявший из костных пластинок и чешуек. Панцирь защищал голову и переднюю половину туловища; только хвостовой отдел тела оставался неприкрытым. Парные конечности отсутствовали, слуховой орган (точнее, орган равновесия) состоял только из двух полукруглых каналов. Важной особенностью этих животных является отсутствие нижней челюсти. По целому ряду черт строения они сближаются с современными круглоротыми (CYCLOSTOMI), с которыми они очень сходны также и строением мозга. Зато они сильно отличаются от всех остальных позвоночных, в том числе и от рыб. На этом основании OSTRACODERMI и круглоротые объединяются в группу бесчелюстных позвоночных (AGNA-тш), в систематическом отношении равноценную группе челюстных (GNATHOSTOMATA), к которой относятся все остальные позвоночные, т. е. рыбы, земноводные, пресмыкающиеся, птицы и млекопитающие.

Нас должен, естественно, интересовать вопрос, что явилось причиной того, что из голых и возможно даже прозрачных предков, как это допускает не только В. К. Грегори, но также и шведский палеонтолог Э. А. Стеншио, много сделавший для изучения этих примитивных бесчелюстных позвоночных, — произошли животные с таким тяжелым панцирем. Гомер Смит предполагает, что это является следствием перехода потомков этих-голых предков из моря в пресные воды. Однако Грегори совершенно правильно указывает на то, что у нас нет доказательств происхождения OSTRACODERMI именно от древнейших морских хордовых и что они могли произойти одинаково от первичных пресноводных хордовых. Этот вопрос пока что остается открытым.

На основании строения и расположения костного панциря OSTRACODERMI делятся на несколько групп. Интересно, что уже в конце силура появились отдельные формы с более тонким и облегченным панцирем (например, PHLEBOLEPSIS), и даже такие формы, у которых внешний скелет полностью отсутствовал (например, JAYMOTIUS KERWOODI, в котором Грегори видит непосредственного предка ланцетника). Отсюда следует, что переход от форм с тяжелым панцирем к формам без внешнего скелета происходил постепенно. Главное развитие остракодерм падает на силурийское время; в девонском периоде они находились в упадке и вымерли. Нам известно множество различных родов (PTERASPIS, DREPAHASPIS, BIRKENIA, LANARKIA, THEOLODUS и др.). Среди них известны также и такие роды (KUERERASPIS), которые имели электрический орган, служивший им не только для защиты, но также оглушения или умертвления жертв.

В эволюционном отношении щитковые (OSTRACODERMI) имеют исключительное значение. И не только потому, что они являются предками другой, более высокостоящей группы позвоночных, так называемых пластинокожих (PLACODERMI) — древнейших рыб, от которых берут начало все остальные рыбы — но также потому, что они являются отдаленными предками современных круглоротых, строение которых упростилось вследствие паразитического образа жизни и основной чертой которых является полная потеря панциря.

 

В ДЕВОНСКИХ МОРЯХ

 

Если в морях силура было заложено основание более совершенно построенного мира животных, то в морях девона происходило его дальнейшее совершенствование. Здесь представлены уже почти все группы беспозвоночных, так что их дальнейшее развитие в более поздние геологические эпохи сводится лишь к пополнению отдельных групп, семейств и родов путем их непрерывного приспособления и совершенствования более новыми, более высокоорганизованными формами, одновременно с вымиранием архаических примитивных форм. Однако и в водах девонского периода появились совершенно новые представители животного мира.

Среди беспозвоночных особо важно было появление новой группы четырехжаберных головоногих, так называемых гониатитов, многокамерная спирально-свернутая раковина которых имеет изогнутые перегородки. Первые гониатиты появились на границе силурийского и девонского периодов, по всей вероятности от форм, родственных силурийскому роду PROTOBACTRITES. В морях каменноугольного периода они разделились на многочисленные группы. В этот же период, благодаря все время усложнявшейся форме перегородок и оборотов, возникли первые аммониты, столь распространенные во всех морях мезозоя и столь характерные для отложений этой эры.

Девонский период с его водами знаменателен прежде всего тем, что в этот период началось мощное развитие рыб; поэтому это время иногда называют веком рыб. Из этих рыб самыми древними и в эволюционном отношении наиболее важными являются так называемые пластинокожие (PLACODERMI) или панцирные рыбы, представляющие в эволюции позвоночных новую, более высокую стадию развития, чем силурийские OSTRACODERMI. Они начали развиваться в водах позднесилурийской эпохи, но главное их развитие и расцвет относится к девонскому периоду. В каменноугольном периоде вымерли их по-следние представители. Пластинокожие обладают, по сравнению с щитковыми, более высокой организацией. Они имели пару носовых отверстий, по крайней мере одну пару парных плавников и, главное, они обладали, наподобие всех остальных позвоночных, двумя подвижными одна относительно другой челюстями, представляющими видоизмененные жаберные дуги. Согласно мнению В. К. Грегори, предков пластинокожих следует искать среди щитковых, а именно в кругу цефаласписов. Панцирные рыбы жили в девонских водах (морях, прибрежных лагунах, пресноводных болотах и в обширных устьях рек) так называемого Древнего красного северного материка, возникшего благодаря мощному поднятию во время каледонской складчатости в конце силура и девона.

Мелкими формами были, например, COCCOSTEUS, PTERICHTHYS и большинство акантодов, крупными — MACROPETALICHTHYS, TITANICHTHYS и DINICHTHYS. В эволюционном отношении пластинокожие имеют исключительное значение, так как от них произошли все остальные группы рыб. Так, например, из макропеталихтисов, у которых только голова была покрыта панцирем, в то время как тело оставалось голым, и у которых уже существовал парный обонятельный нерв, возникли первые акулоподобные (девонская CLADOSELACHE), из акантодов — предки лучеперых рыб (девонский CHEIROLEPIS) и т. п

Однако панцирными рыбами далеко не исчерпывается все богатство девонских рыб. В это же время уже существовали первые акулы, первые лучеперые рыбы и, главное, первые двоякодышащие и кистеперые рыбы. О двух последних группах рыб мы еще поговорим.

ЖИВОТНЫЕ ЗАВОЕВЫВАЮТ СУШУ

 

Мы уже знаем, что в конце силура и начале девона растения окончательно завоевали сушу и начали, в соответствии с характером среды, развиваться в целый ряд типов. Завоевание суши растениями создало первую и самую главную предпосылку для возникновения и развития наземной фауны. До тех пор, пока суша была пуста, безжизненна и была покрыта песками и голыми скалами, не могли быть успешнымр! попытки водных животных (морских или пресноводных) завладеть сушей. Каждая такая попытка должна была окончиться неудачей из-за недостатка пищи. Но как только пустые пространства суши покрылись зелеными пятнами растений, здесь уже могли найти приют и пропитание самые различные типы животных, питаясь растительными тканями, живыми или мертвыми, находившимися в процессе разложения.

К сожалению мы до сих пор точно не знаем, каким образом животные завоевали сушу и какая группа вышла на сушу первой. Без сомнения, это были какие-то беспозвоночные. Однако их остатки, сохранившиеся с конца силура и девона, настолько скудны, что не способны пролить свет на этот вопрос. На основании находок мы знаем, что многоножки и скорпионы (девонские многоножки ARCHIDESMUS и KAMPECARIS, найденные в Шотландии, и позднесилурийские скорпионы PROSEORPIUS, найденные на острове Готланд) принадлежали к самым древним наземным животным. На основании находок последнего времени к ним следует присоединить бескрылых насекомых, остатки которых были обнаружены в Шотландском девоне, а также недавно в девоне Чехословакии. Эти остатки насекомых, родственных с современными COLLEMBOLA, были описаны под названием RHYNIELLA. Все эти беспозвоночные могли появиться на суше вскоре после того, как по берегам вод обосновались наземные растения.

Если мы пока плохо осведомлены о возникновении и развитии первых наземных беспозвоночных, то совершенно иначе обстоит дело с нашими знаниями о судьбах первых наземных позвоночных. Их появление и начало развития относится к позднему девону. Это событие настолько знаменательно, что нам необходимо остановиться на нем подробнее.

Нет сомнения в том, что самый примитивный тип наземных позвоночных представляют земноводные. Также не подлежит сомнению, что земноводные произошли от рыб. Вопрос только в том, из каких рыб, каким образом и когда они возникли. Если мы для решения этого вопроса обратим свое внимание на воды девонского периода и на их фауну рыб, то мы увидим, что эти воды были также колыбелью той своеобразной группы рыб, у которых имелись как жабры, так и подобие «легких», и которые имели такое большое сходство с земноводными, что после открытия этой группы ее принимали за каких-то «рыбообразных земноводных». Это так называемые двоякодышащие рыбы (DIPNOI), удивительной особенностью которых является то, что их плавательный пузырь может выполнять функцию дыхательного органа. Таким образом, двоякодышащие рыбы могут дышать как жабрами, так и при помощи плавательного пузыря; отсюда и происходит их название. Современные двоякодышащие рыбы (бразильский LEPIDOSIREN, африканский PROTO-PTERUS и австралийский NEOCERATODUS) являются всего лишь последними остатками некогда процветавшей группы, начало развития которой относится к девону (DIPTERUS, CONCHODUS, HOLODUS и другие). Раньше предполагали, что из этих рыб развились первые наземные позвоночные — панцирноголовые земноводные (стегоцефалы); однако новейшие исследования показали, что это не так, что двоякодышащие рыбы действительно представляют совсем особую и во многих отношениях очень своеобразную группу, но что эта группа не имеет особого эволюционного значения.

Этим значением обладает другая, весьма интересная группа рыб, а именно кистеперые рыбы (CROSSOPTERYGII). Свое название эти рыбы получили от того, что их плавники имеют вид кистей с серединной осью, покрытой чешуей. Плавательный пузырь кистеперых также был способен поглощать кислород из воздуха. Эти рыбы также впервые появились в водах девонского периода. Наиболее важным их представителем был OSTEOLEPIS, давший несколько эволюционных ветвей впоследствии вымерших форм. Из них пермская LAUGIA — предок меловой UNDINA; непосредственным потомком ее является LATIMERIA, недавняя находка которой явилась сенсацией для палеонтологов и зоологов. Расцвет кистеперых рыб охватывает девонский, каменноугольный и пермский периоды; позже их значение сильно упало, и в настоящее время последние редкие остатки этой когда-то цветущей группы в виде LATIMERIA доживают свой век; POLYPTERUS и CALAMOICHTHYS, уже давно известные из пресных вод Африки, к кистеперым рыбам не принадлежат. Кистеперые рыбы также обладали двойным дыханием; стенки их плавательных пузырей были пронизаны тонкими кровеносными сосудами, снабжающими кровь кислородом из воздуха, а не кислородом, растворенным в воде; для последнего служат жабры. Таким образом и у кистеперых мы встречаемся с подобием примитивных легких, и при том с органом дыхания, более похожим на легкие более высоко организованных наземных позвоночных, чем «легкие» двоякодышащих рыб.

Если в настоящее время кистеперые рыбы находятся в упадке, это не означает, что их прошлое было мало значительным. Наоборот, у этих рыб было славное прошлое, так как именно один из их представителей дал уже в девоне начало ветви, которая в своем дальнейшем развитии привела к первым наземным четвероногим — к земноводным панцир-ноголовым. Сначала кистеперые рыбы, а также представители отделившейся от них ветви, которая привела к появлению первых примитивных панцирноголовых, обитали совместно в позднедевонских озерах и болотах. Первоначально разница между ними была совсем незначительной, как в форме тела, так и в образе жизни.

Естественно возникает вопрос о том, какие причины привели к возникновению древнейшего земноводного из кистеперой рыбы. На этот вопрос недавно дал полный и ясный ответ А. Ш. Ромер. Согласно его взглядам, первые предки земноводных почти не отличались от кистеперых рыб, вместе с которыми они жили. Они были хищниками и обладали сравнительно большими размерами. Большую часть своей жизни они проводили в воде. Что же явилось причиной того, что они покинули водную стихию?

Это не мог быть недостаток воздуха в том случае, если они жили в стоячих, загнивших водах, в которых недоставало кислорода: достаточно было подняться к поверхности воды и подышать воздухом. Точно так же это не могло произойти из-за недостатка пищи: суша в то время была еще пустынна и бедна животной пищей. Это не могло также произойти из-за того, что в воде им угрожала опасность от врагов: в то время они были самыми крупными пресноводными животными. Взвесив все эти и другие возможности, мы придем, в конце концов, к заключению, которое на первый взгляд может показаться парадоксальным, а именно, что переход кистеперых рыб к жизни на суше был результатом их стремления остаться в воде. Дело обстояло следующим образом. Мы уже сказали, что предки панцирноголовых земноводных мало отличались от кистеперых рыб. Единственная заметная разница между ними заключалась в том, что у первых плавники были развиты сильнее. Это было для них с одной стороны выгодно, а с другой — невыгодно. Невыгодно было в том случае, когда в озере или в болоте, в котором они жили, было много воды, так как их массивные плавники не были так хорошо приспособлены к плаванию, как более легкие плавники кистеперых рыб. Однако как только наступила засуха и палящие лучи солнца высушивали озера и болота настолько, что от них оставались только лужи, — в большой выгоде оказывались предки земноводных, обладавшие кистеперыми плавниками, так как их более сильно развитые конечности позволяли им лучше передвигаться по илистому дну высыхавших водоемов, чем плавники кистеперых рыб. Последним даже грозила опасность смерти в том случае, если озера и болота не наполнялись вновь водою. В то же самое время кистеперые предки земноводных могли использовать свою способность передвигаться по дну высыхающих водоемов и для того, чтобы переползать в другие лужи, в которых было еще достаточно воды. Таким образом и получилось, что переход позвоночных к жизни на суше был вызван стремлением остаться жить в воде. Бесспорно, попытки кистеперых предков земноводных переползти из одной лужи в другую были успешны — тем более, что как у них, так и у родственных им настоящих кистеперых, плавательный пузырь был превращен в нечто вроде примитивного легкого для дыхания кислородом воздуха.

Кроме того, в таких неблагоприятных жизненных условиях кистеперые предки земноводных имели еще одно преимущество. Некоторые из них могли оставаться дольше в высохших лужах — до тех пор, пока они не съедали всех подохших рыб. Чем дольше они оставались на суше, тем активнее проходило изменение их плавников в конечности, пригодные к хождению, и тем активнее шло изменение других частей тела, связанных с конечностями.

С определенностью можно сказать, что уже в это время одни животные перешли исключительно к рыбной пище, другие питались насекомыми, а третьи употребляли в пищу растения. А это было вполне возможно, так как в это время растительность на суше была уже довольно богатой: вдоль берегов стояли густые заросли кустарника, а также росли редкие лесочки, состоящие из древовидных плауновых и папоротников, с более богатой и разнообразной наземной фауной, чем раньше. Наземные животные преимущественно держались берегов рек, озер и болот, но никогда не уходили далеко от воды. Остатки этих древнейших земноводных — панцирноголовых, или стегоцефалов, нам известны с конца девона в Северной Америке (ELPISTOSTEGE), а также из девона Гренландии (IснTHYOSTEGA И ICHTHYOSTEGOPSIS).

Итак, уже в конце девона эволюция позвоночных достигла стадии земноводных путем превращения в них кистеперых рыб. Во время этой медленной эволюции должны были произойти и произошли следующие изменения: 1) переход от жаберного дыхания к легочному, 2) изменение плавников в конечности, пригодные для хождения, 3) приобретение большей подвижности головы в связи с появлением шейного отдела позвоночника, 4) возникновение черепных костей, характерных для всех высших позвоночных, и наконец 5) изменение кровообращения, в связи с новым способом дыхания. Все эти изменения (кроме изменений в кровообращении) мы можем наблюдать также на ископаемом материале. По вопросу о знаменательном превращении рыб в земноводных необходимо добавить еще следующее. Мы знаем, что во время изменения плавника рыбы первичная пятипалая конечность четвероногого обитателя суши возникла путем уменьшения числа плавниковых лучей. Если мы станем рассматривать с этой точки зрения человеческие конечности, мы увидим, что они находятся на очень низкой ступени развития: ведь про-исхождение пятипалости нам приходится искать в геологическом прошлом, отдаленном от нас по крайней мере 300 миллионами лет. Было бы, однако, большой ошибкой считать человеческую руку примитивным органом: на самом деле мы имеем полную противопо-положность! Человеческая рука настолько совершенна, что по словам Ф. Энгельса она могла создать картины Рафаэля, статуи Торвальдсена и музыку Паганини, а по Ч. Дарвину человек не мог бы достигнуть своего господствующего положения на Земле без рук! Таким образом, лишь с исторической точки зрения человеческая рука примитивна, но отнюдь не с точки зрения того, на что она способна.

 

 

ЦАРСТВО ЗЕМНОВОДНЫХ

 

После девонского периода, в каменноугольном развитие животного мира пошло в очень интересном направлении. В морях оно было не столь заметно, хотя и там в этот период жизнь была очень разнообразна. Многие группы вымерли, другие находились в подъеме своего развития. Чрезвычайно обильны были в каменноугольных морях простейшие, например фузулины из отряда фораминифер, раковинки которых, похожие на хлебные зерна, образовали мощные слои известняков. Часты были древние кораллы, морские лилии, плеченогие, пластинчатожаберные, брюхоногие и головоногие моллюски. В то же время трилобиты находились уже в упадке.

Наоборот, на суше, до той поры слабо населенной, в каменноугольном периоде животный мир претерпевал полное и разностороннее развитие. Теплый и влажный климат, огромные леса и обильные воды создавали благоприятнейшие жизненные условия. В воде развились различные рыбы, на суше же появились первые наземные брюхоногие моллюски и первые крылатые насекомые, достигавшие иногда удивительно больших размеров (как, например, древняя стрекоза меганевра с размахом крыльев равным 75 см, напоминавшая маленький самолет). Эти насекомые были очень широко распространены в лесах карбона, и из них произошли все другие крылатые насекомые более современного типа. Наблюдается также подъем в развитии пауков, тысяченожек и скорпионов. Наивысшего развития и максимального расцвета достигли панцирноголовые. Они обладали различной величиной и различной формой тела; одни напоминали ящериц (например, UROCORDYLUS и DISCOSAURISCUS) или саламандр (например, «BRANCHIOSAURUS»), другие — змей (например, DOLICHOSOMA) или крокодилов (ARCHEOGOSAURUS). Их тело было покрыто панцирем, состоящим из чешуи или костных пластинок. Эти древние земноводные владели в то время Землей и придавали ей очень своеобразный вид.

 

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПЕРВЫХ ПРЕСМЫКАЮЩИХСЯ

 

Леса, сходные с лесами карбона, произрастали также в пермском периоде. Однако, как нам уже известно, в перми произошли определенные климатические изменения. Влажный и теплый климат карбона, который был исключительно благоприятен для жизни растений, земноводных — панцирноголовых — и вообще для всего живого того времени, начал в конце карбона, и, в особенности, в начале перми сменяться более сухим. Безграничные леса сократились в размерах, а песчаные степи и пустыни начали занимать все большие и большие площади и, наконец, полностью преобразили как ландшафты Европы, так и ландшафты других частей света.

Эти коренные изменения жизненных условий не могли не отразиться сильно на развитии животных, в первую очередь позвоночных.

Панцирноголовым пришлось укрыться в оставшихся болотах, которые в виде небольших или более крупных зеленых оазисов нарушали однообразный ландшафт пустынь. Некоторые из этих животных, которые еще не были чересчур односторонне специализированы, благодаря чему были способны реагировать на изменения жизненных условий, начали приспосабливаться к новым условиям, т. е. к жизни в более сухих местах. Их нежные чешуйки исчезли, а вместо них появился роговой покров из твердых щитков, способный прекрасно защищать тело от потери воды. Свои яйца эти животные уже не откладывали в воду, а зарывали в скопления гниющих растений или просто в песок, а вода, в которой до того времени происходило развитие зародыша, была заменена жидкостью, заключенной в полости амниона зародыша. Эта особенность свойственна до настоящего времени пресмыкающимся, птицам и млекопитающим, т. е. всем высшим позвоночным группам амниот. Все эти, а также и другие изменения, вызванные изменением жизнененных условий, явились причиной возникновения древнейших примитивных пресмыкающихся из некоторых панцирноголовых земноводных. Таким образом, мы опять видим в развитии животного мира большой скачок вперед: из более низко организованного земноводного возникло более высоко организованное пресмыкающееся.

Хотя древнейшие пресмыкающиеся появились уже в конце карбона, основное время их расцвета относится к перми, где мы можем различить несколько обособленных эволюционных ветвей этих животных. Некоторые из этих древних пресмыкающихся развились в крупных неповоротливых животных с очень мощными конечностями (как, например, PAREIASAURUS и MOSCHOPS), другие — в быстрых поворотливых, подобно ящерицам (например, AIBEOSCELIS). Важными центрами возникновения и развития этих пресмыкающихся были некоторые области южной Африки, Южной Америки и России.

 

 

НА ГРАНИЦЕ ПАЛЕОЗОЯ И МЕЗОЗОЯ

 

Очень большой отрезок времени, равный приблизительно 200 или 300 миллионам лет, отделяет нас от того времени, когда на Земле произрастали пермокарбоновые каменноугольные леса и когда вокруг них простирались бесконечные песчаные пустыни. Пермокарбоновые леса — эти древние джунгли, с горячим солнцем, с заглушенным лунным сиянием, туманами, страшными грозами и великолепным восходом и заходом солнца, являвшиеся родиной древних растений и животных, находились в резком противоречии с выжженными солнцем песчаными пустынями, с их скудной жизнью. Лишь во время бурь, когда над лесами и пустынями проносились дикие ветры, здесь слышался треск валившихся деревьев или свист несомых ветром песчинок; но как только буря стихала, мертвая тишина воцарялась над этими просторами. Здесь не было ни птиц, которые могли бы встретить песней восходящее солнце, ни млекопитающих, которые ревом вызывали бы своих соперников на открытый бой. Жизнь в то время была еще немой, т. к. венцом творения в это время были только панцирноголовые земноводные и редкие древнейшие пресмыкающиеся. Более высоких типов позвоночных в это время еще не было. Так приблизительно выглядела жизнь на Земле к концу пермского периода, т. е.

тогда, когда заканчивался один из больших этапов развития мира животных, так называемый палеозойский этап, или древний век животного мира. Сравнивая развитие животного мира с развитием мира растений, мы видим, что первое немного отставало по сравнению со вторым: если древний век истории растений (палеофит) закончился в ранней перми, то древний век истории животных закончился только в поздней перми.

 

 

МЫ ВСТУПАЕМ В МЕЗОЗОЙ

 

Эволюция органического мира, происходившая в палеозойскую эру, продолжалась в следующую мезозойскую эру. Последняя делится на три периода: триас, юру и мел. Сухие и влажные периоды, болотистые и пустынные области, вулканическая деятельность, незначительные или значительные трансгрессии моря на сушу — все это, а также многие другие факторы, оказывали большое влияние на животных и их развитие.

Уже в морях триаса отсутствовали многие группы беспозвоночных, занимавшие в морях палеозоя ведущие места. Таковы трилобиты, четырехлучевые кораллы, которые были заменены шестилучевыми, граптолиты и другие группы. Точно так же и морские лилии были уже далеко не столь разнообразны, как раньше, хотя в это время некоторые их роды (например, триасовый ENCRINUS LILLIIFORMIS) местами образовывали густые поселения, из которых позднее возникли слои известняка, переполненные их распавшимися скелетами. Широко распространены были брюхоногие, пластинчатожаберные и головоногие моллюски. Однако наиболее характерными животными для всех морей мезозоя были аммониты, которые в это время достигли исключительного развития и расцвета, а к концу мезозоя в морях мелового периода полностью вымерли. Одинаково характерными для этой эры были двужаберные головоногие моллюски — белемниты, которые также вымерли в морях мелового периода.

 

 

МИР ГИГАНТСКИХ ПРЕСМЫКАЮЩИХСЯ

 

Наиболее характерной особенностью мезозоя является удивительный расцвет пресмыкающихся. Поэтому мезозой (т. е. средний век истории органического мира) называют также временем пресмыкающихся. Панцирноголовые земноводные, игравшие такую важную роль в карбоне и перми, начали заметно клониться к упадку с начала мезозоя, т. е. с триаса. Они гибли в большом количестве, и их остатки удерживались в болотистых местах, которыми триас был беден по сравнению с богатыми обширными болотами пермских каменноугольных периодов. Однако некоторые из этих последних могикан достигали огромных размеров. Таким гигантом был, например, MASTODONSAURUS — панцирноголовое с телом жабы, коротким хвостом и с черепом длиною более одного метра. Весьма удачно его называют «жабоящером». В конце триаса панцирноголовые вымерли полностью. Однако они уже задолго перед своим угасанием позаботились о своем потомстве (саламандрах, тритонах и лягушках). Однако эти их более поздние потомки никогда не достигали среди животных такого значения, как их предки. Поэтому весь мезозой принадлежал исключительно пресмыкающимся, которые наложили свой отпечаток на воды, сушу и воздух этого времени. При сравнении мира мезозойских пресмыкающихся с современным их миром мы видим сильный упадок, который он претерпел: из приблизительно 20 больших групп мезозойских пресмыкающихся в настоящее время нам известны лишь очень незначительные остатки.

Разнообразие жизненных условий в различных местах привело к самым разнообразным формам приспособления и, тем самым, к возникновению самых различных типов пресмыкающихся, которые до сих пор нас поражают.

Некоторые пресмыкающиеся жили в море. Их обратное приспособление к водной среде происходило различными путями, но всегда оно было весьма совершенно. Это были хищники (например, ICHTHYOSAURUS, PLESIOSAURUS, MOSASAURUS, TYLOSAURUS), так же опасные и жестокие, как современные акулы. Некоторые из них достигали огромных размеров; так, например, меловой ELASMOSAURUS (из плезиозавров) достигал в длину 13м. В морях мезозоя жило также большое количество крокодилов; наиболее крупные виды рода MYSTRIOSUCHUS из европейских юрских морей достигали в длину 6 м. У некоторых из этих мезозойских крокодилов (METRIORHYNCHUS и GEOSAURUS) конечности снова превратились в плавники, что указывает на то, что они никогда не покидали воды. Удивительны были триасовые плакодонты — стройные животные с короткой шеей, длинным хвостом и трехгранным телом. Этой удивительной формой тела они были обязаны панцирю, образованному изогнутыми под прямым углом брюшными ребрами. Небо и нижняя челюсть этих животных были снабжены плоскими зубами, которыми они дробили раковины различных моллюсков и плеченогих, служивших им пищей. Наиболее известным их представителем является PLACODUS, достигавший 2 м в длину, наиболее удивительным — HENODUS, все тело которого было заключено в твердый панцирь (наподобие панциря черепахи). Большие заслуги в изучении этих пресмыкающихся принадлежат профессору Тюбингенского университета Ф. фон Гюне. На драконов походили так называемые ното-завры — хищные пресмыкающиеся триасовых морей; из них NOTHOSAURUS MIRABILIS достигал 3 м в длину. Особо характерными пресмыкающимися мезозойской суши были удивительные динозавры — давно вымершие гигантские ящеры.

К ним относятся пресмыкающиеся самого различного вида, размера и образа жизни. Среди них плотоядные и растительноядные формы; они жили как в низменностях с многочисленными болотами и топями, так и в сухих местностях и даже в пустынях. Многие из них достигали гигантских размеров (например, длина юрского DIPLODOCUS была равна 27 м). Тело этих животных было голым или покрыто толстой чешуей. Часто у них был развит кожный скелет, состоявший из толстых костных плит или шипов. Размеры черепа по сравнению с размерами тела были у динозавров, как правило, довольно малыми, что свидетельствует о малом объеме мозга, а следовательно о малой интеллектуальности этих животных. Вместе с тем в области крестцовых позвонков у этих животных был развит второй нервный центр, который иногда превышал объем головного мозга почти в 10 раз. Это удивительное увеличение спинного мозга в крестцовых позвонках находится в связи с мощным развитием задних конечностей, а иногда и хвоста. Динозавры жили с начала триаса до конца мела; после этого они полностью вымерли, не оставив потомков.

В мезозое пресмыкающиеся завоевали также и воздух. Это были птерозавры — летающие ящеры, различные роды и виды которых, иногда действительно напоминающие сказочных драконов (PTERANODON), парили в тропическом небе того времени. Они были идеально приспособлены для жизни в воздухе: их передние конечности были превращены в летательные органы.

Возникновение, расцвет и исчезновение всех этих удивительных мезозойских ящеров представляют всего лишь один эпизод в грандиозной картине развития животных на Земле. Раньше надеялись на то, что в каком-нибудь укромном уголке на Земле удастся обнаружить кого-нибудь из предков этих животных. Однако сейчас мы знаем, что эта мечта палеонтологов не осуществится.

 

 

ЗУБАСТЫЕ ПТИЦЫ

 

Год спустя после выхода в свет знаменитой книги Ч. Дарвина «Происхождение видов», т. е. в то время, когда в среде ученых проходили первые горячие споры относительно эволюционного учения, из Золенгофена в Баварии пришло известие, что в разраба-тываемых там литографских сланцах найдено удивительное окаменевшее существо, якобы представляющее связующее звено между пресмыкающимися и птицами. Таким образом, здесь напали на животное, которое как нельзя лучше могло показать правильность учения Дарвина. Однако противники эволюционного учения старались умалить значение этой находки, ссылаясь на неполную сохранность найденного скелета; и нашлись даже такие, которые распускали слухи о том, что это подделка. Но когда 16 лет спустя в тех же сланцах близ Эйхштета был найден новый скелет этого замечательного животного, на этот раз полностью сохранившийся, голоса противников и сомневающихся умолкли и даже некоторые прежние противники учения Дарвина превратились в его последователей.

Эти две замечательные находки представляют скелеты двух зубастых первоптиц (ARCH.EOPTERYX и ARCH^ORNIS). Пожалуй, они являются наиболее широко известными палеонтологическими находками вообще. Для палеонтологов было большой неожиданностью, что эволюция позвоночных уже в поздней юре продвинулась так далеко, что появились первые, хотя и примитивные птицы. Эти древние позднеюрские птицы не имеют ничего общего с летающими ящерами, как это до сих пор нередко можно слышать от неспециалистов. Предков птиц следует искать в другой вымершей группе пресмыкающихся, а именно среди PSEUDOSUCHIA, представители которой жили в перми и триасе (например, ORNITHOSUCHUS или EUPARKERIA). Эти древние предки птиц, которых мы еще плохо знаем, жили в скалистых полупустынных местах, поросших кустарником, и здесь, наверное, перешли к ходьбе и бегу на задних лапах. Их тело было еще покрыто чешуей. На следующей стадии развития, существование которой мы пока можем только предполагать, ящер из группы псевдозухий превратился в некую «праптицу», у которой видоизменилась чешуя в перья и которая уже довольно хорошо умела взбираться по стволам и ветвям деревьев. В дальнейшем, изменением чешуи в перья и одновременным их удлинением вдоль внешней стороны передних конечностей и всего хвоста, возникло нечто похожее на парашют, который позволял животному плавно спускаться с ветки на ветку или с деревьев на землю. Таково было начало развития полета, который все более и более совершенствовался с изменением праптицы в первоптицу и последней в настоящую птицу.

Следует отметить еще один важный факт, непосредственно связанный с происхождением птиц из ящеров. Сплошной покров из перьев способствовал удерживанию постоянной температуры тела и возникновению других вытекающих отсюда изменений в строении тела древних птиц. Таким образом, впервые в эволюции позвоночных мы встречаемся с типом животных с постоянной температурой тела; до того существовали только животные (рыбы, земноводные и пресмыкающиеся) с переменной температурой тела. Они представляют, с эволюционной точки зрения, более низкую ступень развития, т. к. зависимость температуры тела от окружающей среды несомненно является весьма ощутимым недостатком.

Юрские первоптицы ARCHEOPTERYX и ARCHEORNIS не пережили этот геологический период: они исчезли с лица Земли к концу юры. Однако, несмотря на скудность их ископаемых остатков и на богатство фауны птиц последующих геологических эпох, мы не имеем никаких оснований для недооценки этих находок. Наоборот, необходимо подчеркнуть, что именно они способствовали победе эволюционного учения. И этого одного было бы достаточно для того, чтобы о них никогда не забыть!

 

 

ПЕРВЫЕ МЛЕКОПИТАЮЩИЕ

 

Когда в мезозое пресмыкающиеся сделались хозяевами на суше, в воде и в воздухе, достигнув исключительного видового разнообразия и часто колоссальных размеров, произошли, независимо от них, такие эволюционные изменения, по сравнению с которыми весь этот мир гигантских пресмыкающихся кажется ничтожным и малозначащим. Ведь как раз эти пресмыкающиеся-великаны полностью вымерли в конце мезозоя, не оставив потомства: вследствие своей узкой специализации они не смогли приспособиться к новым жизненным условиям изменяющейся среды. О них никто бы и не вспомнил, если бы палеонтологи не раскапывали их скелеты, не описывали бы их, не изображали их и не писали бы о них книги. Действительно, все эти ящеры, получившие сейчас, благодаря их размерам и причудливому виду, популярность в широких кругах неспециалистов, с эволюционной точки зрения представляют слепые ветви развития, которые были обречены на исчезновение. Эти ветви дерева жизни иногда обильно покрывались листвою, но никогда они не становились стволами, из которых развивались новые ветви, дававшие новые, более прогрессивные типы. Они появились, жили и исчезли, и в настоящее время от них остались одни лишь скелеты, перед которыми мы стоим, затаив дыхание. Однако наряду с этим, так сильно бросающимся в глаза, миром пресмыкающихся, в мезозое существовали еще другие пресмыкающиеся, размеры которых были гораздо меньше, а строение проще, да и их жизнь протекала скрытно. И вот как раз эти невзрачные пресмыкающиеся, своим строением чутко реагировавшие на все изменения среды, прошли длинный путь изменений, благодаря которым их отдаленные потомки превратились в древнейших предшественников млекопитающих — этой наиболее совершенной группы позвоночных.

Был пройден длинный, изумительный по своему размаху и в своих деталях путь эволюции, прежде чем из пресмыкающегося возникло первое млекопитающее. Прежде чем рассмотреть этот путь, вернемся назад, к тем временам, когда из земноводного панцирноголового каменноугольных лесов возникло древнейшее пресмыкающееся.

Мы уже знаем причину изменений некоторых видов панцирноголовых в пресмыкающихся. Прежде всего это сокращение размеров болот и топей, вынуждавшее панцирноголовых сосредоточиться в оставшихся сырых местах, или же приспособиться к увеличивающейся сухости и жизни в безводных местах, отказаться от откладывания яиц в воду, в которой их детеныши проводили личиночную стадию развития, перейти к новому способу откладывания яиц в песок. Уже во время существования каменноугольных лесов мы находим у панцирноголовых первые признаки перехода к более высокой ступени развития — к возникновению пресмыкающихся. Древнейшие пресмыкающиеся и наиболее высоко развитые панцирноголовые были очень сходны между собою; так, например, решить вропос, принадлежит ли род SEYMOURIA к земноводным или к пресмыкающимся, может только опытный специалист. Древнейшие пресмыкающиеся тесно связаны со своими панцирноголовыми предками и имеют с ними целый ряд общих черт, как например череп с ушными вырезками, наверху совершенно закрытый костями (так называемый стегоцефальный тип черепа), строение плечевого пояса, один только крестцовый позвонок, брюшные ребра и т. п.

Уже эти древнейшие пресмыкающиеся были представлены большим разнообразием форм. Это говорит о том, что они очень скоро разделились в целый ряд самостоятельных эволюционных ветвей, из которых затем некоторые скоро вымерли, другие же продолжали существовать в своих измененных потомках. Мы находим среди этих животных своеобразные тяжеловесные неуклюжие формы (например, PAREIASAURUS, MOSCHOPS, DEMITRODON, EDAPHOSAURUS и другие), но также и более мелкие, не бросающиеся в глаза, главной особенностью которых было развитие в направлении, способствовавшем появлению млекопитающих. Это направление выразилось прежде всего в начавшейся дифференциации зубов в челюстях и в увеличении их размеров, в постепенной редукции некоторых костей нижней челюсти, в изменении строения основания черепа и, наконец, в образовании рыла путем сужения передней части черепа. У них произошло также выпрямление конечностей, т. е. плечевые и бедренные кости вместо горизонтального положения приняли вертикальное. С этим были связаны важные изменения в строении самих конечностей, в первую очередь передних. Это также явный признак более высокой, прогрессивной ступени развития. Важно также постоянство числа пальцев (пяти), а также постоянство числа суставов пальцев (2, 3, 3, 3, 3), которое от них унаследовали млекопитающие, если только в дальнейшем развитии не происходила новая редукция. Таким образом, число суставов пальцев на нашей руке или ноге, а именно два сустава у большого пальца и три у других, являются постоянным, неизменявшимся наследием от этих древних пресмыкающихся.

Все эти характерные особенности млекопитающих были наиболее ясно выражены у мелких древних триасовых пресмыкающихся из группы ICTIDOSAURIA. Именно из этих иктидозавров и можно вывести первых млекопитающих. Необходимы большие знания и большой опыт, чтобы различить костные остатки высоко организованных древних пре-смыкающихся — иктидозавров — и самых примитивных млекопитающих, так как их сходство, действительно, исключительно велико.

Наряду с морфологическим изменением древних пресмыкающихся в млекопитающих шли такие изменения, которые мы не можем наблюдать на скелетных остатках, но которые мы должны предполагать. Сюда относятся прежде всего теплокровность, со всеми связанными с нею изменениями в кровообращении, и возникновение столь характерных для млекопитающих молочных желез. Появление этих желез было тесно связано с изменением эмбрионального развития, т. е. с переходом от откладывания яиц, согреваемых главным образом солнечным теплом (у пресмыкающихся), к согреванию яиц ма-теринским теплом (например, у однопроходных), и, далее, к их развитию в утробе матери и к рождению живых детенышей.

Из только что сказанного вытекает, что предками млекопитающих следует считать не чудовищных гигантских пресмыкающихся, а, наоборот, маленьких древних пресмыкающихся из группы иктидозавров (DROMATHERIUM, MICROCONODON, MICROLEPTES, TRITYLODON и других), которые вели скрытный образ жизни. Подобно тому, как в повседневной жизни нередко незначительные происшествия становятся причиной больших важных событий, так и эти невзрачные древние пресмыкающиеся, находившиеся в тени других пресмыкающихся, явились источником крупного события в истории позвоночных. Именно они дали начало в эволюционном отношении наиболее высокостоящему стволу позвоночных — млекопитающим, которые населили Землю после пресмыкающихся и уже несли в себе потенциальную возможность возникновения человека — хозяина и повелителя природы.

 

 

НА ПОРОГЕ ТРЕТИЧНОГО ПЕРИОДА

 

Заря окрасила золотом и пурпуром небосклон, и через несколько мгновений появился сверкающий диск солнца. Теплые лучи заиграли всеми цветами радуги в тысячах капель росы, которыми, как алмазами, были усыпаны лепестки цветов и травы. Ночные звери укрылись в норах и под сенью густых зарослей, чтобы отдохнуть после ночной охоты.

Кругом стояла глубокая тишина, как будто природа была удивлена рождением дня и заколдована восходящим светилом.

Но вот вдруг прозрачный утренний воздух огласился радостной трелью птички. Она раздалась так неожиданно, что маленький тапир, шедший рядом со своей матерью к ближайшему болоту, где он вчера с таким удовольствием поедал сочные листья, в испуге прижался к матери. Вот раздалась вторая трель, за ней третья, и вскоре пение птиц разлилось по всему краю. Своим гимном пернатые певцы встречали пробуждающийся день третичного периода. Время, неустанно и неуклонно идущее вперед, уже давно оставило позади дни и ночи мезозоя. Давно уже на Земле перестали царствовать пресмыкающиеся: им пришлось передать свою власть другим животным. Наступила новая пора, а с ней и новые перемены. Мир мезозоя уступил место миру третичного периода.

 

 

МЛЕКОПИТАЮЩИЕ ПОКОРЯЮТ МИР

 

С окончанием царства пресмыкающихся закончилась мезозойская эра, а вместе с нею длительная эпоха развития животных, которую называют средним веком истории мира животных. Граница и этого века также не совпадает с границей мезофита. По сравнению с последней она несколько запаздывает, так как средний век истории животных заканчивается в позднем мелу. Следующий большой этап развития животного мира начался в третичном периоде. Уже в самом начале этого периода мы видим, что ведущее значение ящеров закончилось; все значительные и примечательные группы пресмыкающихся вымерли к концу мезозоя по не вполне выясненным причинам. В третичный период перешли только некоторые, к тому же немногочисленные группы пресмыкающихся (ящерицы, змеи, крокодилы, черепахи), игравшие в фауне третичного периода второстепенную роль. Ведущее место принадлежит сейчас исключительно млекопитающим, почему третичный период и называют веком млекопитающих. Широко разветвленное развитие млекопитающих, в особенности плацентарных, начинается с самого начала третичного периода. Процесс развития млекопитающих шел очень быстро, т. к. уже в эоцене появились первые высшие млекопитающие, полуобезьяны и обезьяны Нового Света, в олиго-цене — первые обезьяны Старого Света и предки первых человекообразных обезьян, в миоцене и плиоцене — предки современных человекообразных обезьян: орангутанга, шимпанзе и гориллы. Это удивительное, как бы внезапное развитие млекопитающих, чрезвычайно быстро шедшее по всем направлениям, было обусловлено не только эволюционной молодостью млекопитающих и связанной с нею исключительной способностью приспособляться к разнообразным условиям жизни, но также и разнообразием этих условий после очередного периода мощной горообразовательной деятельности (в то время закончилось поднятие Альп, Карпат, Пиренеев, Гималаев и других горных массивов), извержений многочисленных гигантских вулканов, частых трансгрессий морей на сушу, распадения морей на более мелкие опреснявшиеся водные бассейны, климатических изменений и более резко разграниченных климатических поясов, смены болотистых областей сухими степными и т. п. Все это не могло не отразиться на развитии животных и, в первую очередь, на развитии млекопитающих.

Нельзя не указать еще на один фактор, весьма благоприятствовавший развитию млекопитающих, а именно на необыкновенное развитие и распространение цветковых (покрытосеменных) растений, которые несомненно были исключительно благоприятной и разнообразной пищей для всех животных, в первую очередь для млекопитающих. Мощное развитие многих групп млекопитающих исключительно обязано существованию цветковых растений. Так, например, обезьяны, питающиеся главным образом плодами, бутонами и семенами, могли возникнуть и развиваться далее только в связи с цветковыми растениями.

В жизни и развитии птиц и насекомых цветковые растения играют еще большую роль. Наиболее древние типы третичных млекопитающих часто носили смешанный или коллективный характер, т. е. на их скелетах мы можем наблюдать признаки двух или большего числа групп организмов. С научной точки зрения такие коллективные типы представляют огромную важность, так как указывают нам пути, по которым происходило развитие отдельных групп и ветвей млекопитающих, а также какие группы или ветви были исходными для других. Так, например, мы сейчас знаем, что наиболее примитивной группой высших млекопитающих были насекомоядные (INSECTIVORA), точно так же нам известно, что некоторые млекопитающие вторично перешли к водному образу жизни, изменили конечности, приспособленные для хождения, в вторичные плавательные органы и стали исключительно водными млекопитающими (например, китообразные, СЕТАСЕА).

Большая дифференциация форм привела со временем к возникновению в третичной фауне млекопитающих многочисленных узко специализированных групп, которые в дальнейшем своем развитии не могли достаточно быстро приспособляться к изменившимся условиям жизни и потому были обречены на гибель (например, UINTATHERIUM, TITANO-THERIUM, ARSINOITHERIUM, INDRICOTHERIUM, DINOTHERIUM и некоторые др.).

В коротком обзоре невозможно изложить более подробно историю развития млекопитающих. Можно только добавить, что история развития многих млекопитающих (как, например, лошадей, хоботных и хищников) выяснена палеонтологами с очень большими подробностями.

 

 

НА СЦЕНЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ ЧЕЛОВЕК

 

Фауна четвертичного периода в эволюционном отношении представляет дальнейшее развитие фауны третичного периода. Ледниковый период имел одинаково сильное влияние как на развитие растений, так и на развитие животных. И среди животных во время смены межледниковых эпох ледниковыми происходили переселения теплолюбивых форм с юга на север и холодолюбивых с севера на юг. В Средней Европе типичными животными в течение нескольких ледниковых эпох были мамонт (ELEPHAS PRIMIGENIUS) — наиболее широко известное вымершее животное воооще — и его верный спутник, шерстистый носорог (CCELODONTA ANTIQUITATIS). Наиболее важным событием в развитии органического мира в четвертичный период было появление первого человека. Поэтому четвертичный период иногда также называется аытропозоем, т. е. веком человека, хозяина природы.

Было бы неправильно и нелогично предполагать, что всеобщий закон развития недействителен для человека. Появление человека на Земле с точки зрения биологии иначе себе представить нельзя: и человек обязан своим существованием длинному ряду предков.

Уже Ч. Дарвин высказал и обосновал теорию происхождения человека от животных предков, несмотря на то, что в его время не было найдено подтверждений правильности этой теории. В настоящее время нам известно много таких доказательств, и все они подтверждают мнение Ч. Дарвина, а именно, что человек является результатом развития животного мира, а не созданием божества, как это утверждают различные религиозные мифы. Однако необходимо отметить (что, между прочим, сделал и сам Дарвин), что человек не происходит от какой-нибудь обезьяны, живущей в настоящее время, или от какой-нибудь дожившей до нашего времени человекообразной обезьяны; скорее всего он имеет с ними общего предка, жившего в конце третичного периода.

Нас не должно оскорблять животное происхождение человека. Напомним слова знаменитого английского анатома Гексли, современника Ч. Дарвина: «Мыслящий человек, который избавился от предрассудков, найдет в своем происхождении подтверждение своих блестящих способностей, а его непрерывный прогресс в прошлом будет реальным основанием для веры в то, что человечество имеет перед собою большое будущее».

 

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

Итак, мы закончили с вами длинное путешествие в прошлое. Так как мы шли с открытыми глазами, мы убедились в том, что органический мир не всегда был таким, каким мы его знаем сегодня, и что он постоянно изменялся от более простых форм к более сложным, пока, в конце концов, он не достиг своего апогея — человека.

Мы убедились в том, что развитие сопровождало жизнь от ее возникновения и что именно оно дало возможность дереву жизни богато ветвиться и достигнуть огромных размеров. Нам стали известны многие закономерности и законы этого развития. Во время нашего путешествия мы прежде всего обращали внимание на влияние среды на живые организмы и на все вытекающие отсюда последствия. Эта эволюционная закономерность была для нашего изложения наиболее подходящей по изучению ее важности и всеобщего значения. Еще при жизни Дарвина многие исследователи говорили, что только палеон-тология может дать главные доказательства правильности учения о развитии живых существ. Сейчас мы можем сказать, что палеонтология себя оправдала, и именно благодаря ей эволюционное учение выдержало испытание перед лицом современной науки. Именно многие из последних палеонтологических открытий, в некоторых случаях совершенно неожиданных, нашли свое правильное, заранее предположенное место в общей цепи других доказательств. Справедливо поэтому говорят профессора Марселэн Буль и Жан Пивто, что «несмотря на расхождения и недостатки многих объяснений, палеонтология собрала большое число неоспоримых фактов, которые нам показывают, что жизнь является носителем истории, что существует физическая связь между вымершими и живыми существами и что настоящее является функцией прошлого. Благодаря палеонтологии в органическом мире, который мы сейчас называем биосферой, установлено больше единства порядка и гармонии. Палеонтология обновила способ нашего мышления, точно и определенно фиксировав проблему развития жизни». Пока нам неизвестна со всеми подробностями древняя история развития всех живых существ. Однако мы можем быть уверены, что когда-нибудь мы ее узнаем, т. к. упорный труд, знание, опыт, настойчивость и любовь палеонтологов к своей науке приносят ежегодно новые открытия и цен-ные сведения. Пусть это будет продолжаться долго — однажды наступит время, когда палеонтологи напишут все страницы замечательной объемистой летописи жизни и поставят точку в конце последней главы. Мы, люди настоящего времени, должны пока до-вольствоваться незаконченной летописью, однако и ее достаточно для того, чтобы с восхищением и уважением остановиться перед тем, что было, и уверенно смотреть в будущее.

 

Прага, январь 1955 года.

ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ФЛОРЫ

 

Пад безграничным простором океана, далеко над восточным горизонтом из розовой зари медленно поднимается золотой диск солнца, лучи которого распространяют во все стороны свет и тепло. Волны океана, подгоняемые легким ветерком, искрятся блестками; ритмично колеблясь, они спешат к песчаным и скалистым берегам.

Желтые песчаные отмели и скалистые утесы, окаймляющие уходящие вдаль берега первичного океана, тянутся также далеко вглубь материка. Пустынными и неприветливыми были эти берега. Здесь не было ни единого признака хотя бы самой примитивной жизни. В архее, протерозое и начале палеозоя жизни на суше еще не было. Над этими безжизненными просторами царила удручающая глубокая тишина, нарушаемая лишь раскатами грома во время диких гроз, воем ураганов или грохотом оторвавшейся части скалы, которая скатывалась к подножию горы или с шумом обрушивалась в воды океана.

Тогдашняя суша была еще совершенно безжизненна, зато в водах первичных океанов жизнь уже зародилась и здесь медленно развивалась в различных направлениях.

 

 

НА ЗАРЕ ЖИЗНИ РАСТЕНИЙ

 

Мы уже указали на то, что в эволюционном отношении очень важной оказалась группа жгутиковых, хотя нам известны и другие типы организмов, на основании которых мы себе можем составить представление о первых организмах.

Нет сомнения в том, что из одноклеточных жгутиковых возникли первые водоросли, одни из самых древних обитателей нашей Земли. В начале самые древние эволюционные типы водорослей были одноклеточными. Многоклеточные водоросли появились позже: они принадлежат к более высокой ступени развития этих растений.

В эволюционном отношении водоросли представляют большой скачок вперед. Мы видим, что у них очень отчетливо проявились оба важнейших направления приспособления: более совершенный способ питания и более совершенный способ размножения, важный для сохранения вида.

Понятно, что приспособление к более совершенному питанию проявилось у водорослей прежде всего в увеличении поверхности тела, т. к. этим достигалось увеличение поверхности соприкосновения тела с питательной средой. Это явление мы можем наблюдать уже у одноклеточных, тело которых, в большинстве случаев шаровидное, имеет множество выростов самой различной формы. Больших размеров, иногда превышающих полметра, достигают водоросли из группы сифонниковых, кажущиеся одноклеточными после исчезновения перегородок. Их многоядерное тело (слоевище) благодаря ветвлению достигает не только значительных размеров, но приобретает также и очень сложную форму. Так, например, слоевище морской водоросли CAULERPA расчленено настолько своеобразно, что некоторые ее части напоминают листья, другие стебли и корни. Однако необходимо заметить, что этот путь, основанный на усложнении строения одноклеточных (или кажущихся одноклеточными) организмов, привел в тупик и не получил дальнейшего развития в мире организмов.

«Основным прогрессивным путем в расчленении тела организмов», как правильно говорит П. А. Баранов, — «был путь возникновения и дальнейшего развития многоклеточных организмов. Они возникли сначала в виде простых нитчаток, затем появились ветвящиеся и нитчатки самой различной формы, наконец сложно построенные, расчлененные на различные органы крупные тела, прикрепленные ко дну водоемов».

Этот путь увеличения поверхности соприкосновения тела с окружающей средой, ради улучшения питания, оказался в эволюционном отношении более правильным и более важным и привел при дальнейшем развитии к возникновению более высоко организо-ванных растительных форм.

Кроме более совершенного способа питания, важным для водорослей было также возникновение полового способа размножения, представляющего крупный эволюционный шаг вперед.

До появления водорослей все более примитивные организмы (т. е. бактерии, сине-зеленые водоросли и жгутиковые) размножались бесполым путем (вегетативно). При таком способе размножения организмы как бы непосредственно продолжают развиваться в своем потомстве. Половой же способ размножения всегда ведет к новой линии развития. Для его осуществления необходимо, чтобы в организмах имелись мужские и женские половые клетки. Это особые в биологическом (не химическом) отношении, в высшей степени сложные клетки, несущие наследственные качества. Половые клетки сливаются и образуют новую клетку, так называемую зиготу, из которой развивается организм с двойной наследственностью — отцовской и материнской.

Хотя у водорослей известно также и бесполое размножение, мы как раз у них впервые встречаем половое размножение. В наиболее простом виде этот процесс происходит таким образом, что у одноклеточных водорослей происходит слияние двух одинаковых клеток.

До настоящего времени подобный способ размножения имеет место у некоторых воль-воксовых, весьма близких к жгутиковым. Простая форма полового размножения наблюдается также у нитчатых водорослей: две особи одного вида водорослей (например, со-временной водоросли SPIROGYRA) сближаются, и две противолежащие клетки (а иногда все клетки обеих нитей) выпячиванием стенки клетки и ее растворением на месте соприкосновения образуют так называемый коньюгационный каналец, при помощи которого плазматическое содержимое обеих клеток сливается в одно целое, в так называемую зиготу, образующую новую особь.

С течением времени этот примитивный половой процесс развивался и совершенствовался. Половое размножение стало происходить при помощи особых половых женской и мужской клеток. Первоначально они были одинаковыми, но впоследствии стали сильно различаться своими размерами: мужские клетки были маленькими, а женские — большими. В дальнейшем женская клетка потеряла способность передвигаться, в то время как более мелкая мужская клетка эту способность сохранила. В процессе дальнейшего развития у более высоко развитых водорослей появились особые половые органы, а именно мужские, так называемые антеридии, в которых развивались мужские половые клетки (сперматозоиды), и женские органы, так называемые оогонии, в которых развивались яйцеклетки.

Несомненно прошло неимоверно много времени, несколько сот миллионов лет, с момента появления первых примитивных водорослей и до того времени, когда они стали сложными организмами, с ярко выраженным половым процессом. У этих более высоко организованных водорослей имелись все предпосылки для того, чтобы в процессе дальнейшего развития растений дать начало новому, более высоко и совершенно орга-низованному типу растений. Дальше мы увидим, что это действительно так и произошло.

Водоросли действительно представляют самых древних обитателей нашей Земли. Их появление и начальные стадии развития несомненно относятся к концу архея. Косвенным доказательством этого являются слоистые измененные (метаморфизованные) скопления углистых образований в СССР (в Карелии), относимые к архею. Отсюда известен антрацит, который вследствие метаморфизации приобрел качества графита. Этот графи-топодобный угольный пласт носит название шунгита; его мощность достигает двух метров. Предполагают, что шунгит возник из скоплений каких-то примитивных водорослей. Точно так же очень скудны наши сведения о протерозойских водорослях. В большем числе водоросли нам известны с начала палеозоя, а именно из кембрия, ордовика и силура. Наряду с большим количеством видов, о систематическом положении которых нам пока мало что известно, с этих древних времен сохранились до наших дней представители зеленых и красных водорослей, в особенности тех родов, слоевища которых были инкрустированы углекислым кальцием, благодаря чему они могли окаменеть. Это, например, роды DASYPORELLA, SPHAEROCODIUM, SOLENOPORA и некоторые другие. Водоросли с неинкрустированными слоевищами сохранялись редко. О том, что и в морях более раннего палеозоя, а именно в силурийских морях, водоросли жили в огромных количествах, свидетельствуют так называемые граптолитовые сланцы. Эти сланцы, замечательные большим количеством исключительно хорошо сохранившихся граптолитов, представляют сланцеватые глинистые и известковые горные породы, окрашенные углистым веществом в темный, почти черный цвет. Предполагают, что углистое вещество грап-толитовых сланцев произошло из разложившихся и обуглившихся слоевищ водорослей, которые жили в силурийских морях и для которых тогдашние условия жизни были так же благоприятны, как в настоящее время для водоросли SARGASSUM так называемое «Саргассовое море».

Многие окаменелости, сначала принятые за водоросли, были затем признаны за следы ползания и зарывания животных или же просто за результат чисто механических процессов. Однако, несмотря на это, нам известно достаточное количество водорослей, чтобы мы могли по ним судить об их полном развитии и расцвете в это столь отдаленное время.

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ

КЕМБРИЙСКОЕ  МОРЕ

Первые следы жизни, которая появилась на нашей Земле в конце архея (приблизительно полтора миллиарда лет тому назад), нам достоверно известны лишь из протерозоя; это редкие единичные остатки водорослей, червей, примитивных плеченогих, мягкотелых и может быть даже ракообразных. Первый расцвет жизни, которая, находясь в единстве со средой, непрестанно изменялась и все время создавала все более и более высокие эволюционные типы, мы можем наблюдать только в палеозое, а именно уже в самом начале этой эры — в кембрие. В это время жизнь на Земле уже сильно продвинулась вперед и была многообразна. Главнейшими представителями кембрийской фауны были трилобиты, проявляющие сходство с ракообразными. Панцирь трилобитов был расчленен в продольном и поперечном направлениях на три части (отсюда их название). Ротовое отверстие находилось на нижней стороне головы; на ее верхней стороне часто располагалась пара сложно построенных глаз. Плоская форма тела и расположение рта указывают на то, что трилобиты большей частью передвигались по морскому дну, собирая и поедая мелкие организмы или их остатки. Одновременно с трилобитами в этих древних морях жили различные примитивные плеченогие, иглокожие, черви, медузы и губки.

Приблизительно 500 миллионов лет тому назад воды кембрийского моря покрывали также и центральную Чехию. В отложениях этого моря мы находим теперь остатки самой древней чешской фауны. На картине изображена часть дна кембрийского моря центральной Чехии с характерными видами трилобитов — PARADOXIDES GRACILIS (большие шиповатые формы) и ELLIPSOCEPHALUS HOFFI (маленькие), с кремневыми губками и с медузами, плывущими над зарослями различных водорослей.

СИЛУРИЙСКОЕ МОРЕ

В силурийских морях, от которых нас отделяют по меньшей мере 420 миллионов лет, существовала уже богатая и разнообразная жизнь, которая в эволюционном отношении по сравнению с жизнью в предшествовавших морях (кембрийском и ордовикском) на много продвинулась вперед. Наряду с трилобитами и своеобразными граптолитами здесь достигли большого развития примитивные представители брюхоногих и пластинчатожаберных моллюсков, плеченогих и мшанок. Характерными представителями иглокожих были морские лилии, длинные стебли которых на своем конце несли красивые чашечки с венцом подвижных рук. Большого распространения достигли также пред-шественники современных кораллов, создававшие в подходящих местах большие живописные поселения. Одно из первых мест в фауне этих морей занимали многочисленные представители древних головоногих. Все они принадлежали к семейству, к которому относится также современный наутилус, однако их раковины в большинстве случаев были прямыми или слабо изогнутыми, а поверхность раковин часто была украшена великолепным цветным рисунком.

На картине передана, скалистая часть дна силурийского моря в центральной Чехии, где среди зарослей различных водорослей и великолепных морских лилий SCYPHOCRINITES EXCAVATUS растут караваеобразные колонии вымерших сотовых кораллов FAVOSITES и одиночные чашечки также вымерших четырехлучевых кораллов XYLODES (высокие, узкие чашечки) и OMPHYMA (низкие кубковидные чашечки). На песчаном участке морского дна перед скалистым выступом ползают трилобиты AULACOPLEURA KONINCKI и CHEIRURUS INSIGNIS (шиповатые) и выслеживают добычу хищные головоногие моллюски ORTHOCERAS PELLUCIDUM (с прямой раковиной) и CYRTOCERAS DECURIO (со слабо загнутой раковиной). Из песка торчат пустые раковины брюхоногих моллюсков (высококоническая завитая раковина рода MURCHISONIA и плоскозавитая раковина рода CYCLOTROPIS). В правом углу картины изображена небольшая группа плеченогих CLASIA COLUMBELLA (гладкие раковины) и CONCHIDIUM KNIGHTI (ребристые раковины).

(Картина представляет реконструкцию фауны так паз. буднянских слоев в местона-хождениях близ Косорже и Велке Хухле, недалеко от города Праги. Разноцветные узоры на раковинах головоногих моллюсков воспроизводят рисунки на окаменелых остатках раковин, хранящихся в Национальном Музее в Праге.)

ПТЕРИГОТУС  И  ЭВРИПТЕРУС

В лагунах силурийских морей достигли большого развития удивительные пауко-образные членистоногие (ARACHNOMORPHA), главным образом из подкласса ракоскорпионов (MEROSTOMATA). Это были очень своеобразные животные, тело которых состояло из головогруди сравнительно небольших размеров и из длинного брюшка из двенадцати члеников. Последний членик обычно заканчивался конечным шипом, так называемым тельсоном. Головогрудь была снабжена с нижней стороны шестью парами конечностей, как ротовых, так и предназначенных для передвижения. На верхней стороне головогруди кроме больших сложных глаз находились два очень маленьких простых глаза.

Для силурийского периода были особенно характерны два рода этих удивительных животных, а именно EURYPTERUS и PTERYGOTUS. Первый из них, достигавший сравнительно больших размеров, характерен тем, что у него последняя (шестая) пара конечностей была изменена в мощные веслообразные органы; второй род (PTERYGOTUS), длина которого могла достигать 2 м, характерен тем, что вторая пара его конечностей заканчивалась мощными клешнями, похожими на клешни раков или крабов, а также и тем, что поверхность его хитинового панциря была покрыта очень характерным полулунным рисунком. Оба эти рода были широко распространены в силурийских морях; поэтому удивительно, что в чехословацком силуре до настоящего времени остатки рода EURYPTERUS найдены не были.

В большинстве они были хищниками. Некоторые из них, как например гигантский PTERYGOTUS или еще более крупный STYLONURUS, длина которого превосходила три метра, не имели соперников среди сущестовавших тогда животных. Очень вероятно, что один из них (CARCINOSOMA), похожий на крупного скорпиона, поражал свою жертву посредством укола острым, саблевидно изогнутым тельсоном, который по всей вероятности был снабжен ядовитой железой.

ДИНИХТИС И  КЛАДОСЕЛАХИИ

Воды девонского периода навсегда останутся памятными в истории органического мира как время бурного развития рыб. К наиболее древним и наиболее примитивным рыбам относятся представители группы PLACODERMI. Эти рыбы известны нам уже давно. Впервые они были обнаружены рабочим каменоломен в Шотландии Хью Миллером. Внутренний скелет этих рыб был более или менее окостенелым, а наружный состоял из костных пластинок, очень крепких и иногда крупных. Этих рыб можно разделить на две группы, а именно артродир, у которых парные грудные плавники были свободны, и антиарх, у которых грудные плавники были заключены в панцирь из многочисленных пластинок. Рыбы группы артродир обладали крупной головой, покрытой большим числом симметрично расположенных костных пластин. У них в большинстве случаев передняя часть тела была покрыта костным панцирем. Они жили в опресненных лагунах и известны из европейского, североамериканского и австралийского девона. Настоящим великаном среди этих рыб был, например, динихтис (DINICHTHYS), длина головного щита которого превосходила 1 м. Его добычей были часто, наряду с другими рыбами, древнейшие акулы (PROSELACHII), главным образом примитивные акулы рода CLADOSELACHE, веретенообразное тело которых, до 70 см в длину, было снабжено трехугольными грудными плавниками и мощным хвостом. Позвоночник этих рыб еще не был расчленен и только дуги позвонков были хорошо развиты и обызвествлены. Парные плавники имели короткое хрящевое основание, от которого отходили лучи.

Прошло свыше 350 миллионов лет с того времени, когда древние рыбы из рода DINICHTHYS преследовали древних акул из рода CLADOSELACHE, а также многих двоякодышащих и кистеперых рыб, живших одновременно с ними в большом многообразии родов и видов. Воды девонского периода, в которых возникли и развивались многочисленные группы рыб, уже давно исчезли с лица Земли. Однако затвердевшее в камень глинистое дно бережно сохранило до наших дней остатки этих своеобразных рыб, свидетельствующие о том, что девон с точки зрения эволюции являлся веком рыб.

РАННЕДЕВОНСКИИ  ЛАНДШАФТ

В конце древнего палеозоя, на границе силура и девона, т. е. приблизительно 400 миллионов лет тому назад, на Земле произошло очень важное событие. В это время некоторые типы царства растений покинули воды отступивших морей и сделали попытку поселиться сперва в болотистой почве побережий, и дальше — на сухих почвах более удаленных от берега мест. Это было знаменательное событие, так как до того времени суша была еще пустынной, без признаков жизни. Одни только скалы, омываемые дождями и бичуемые ветрами, мрачно возвышались над бесконечными просторами суши. Лишь после больших бурь берега тогдашних морей то тут, то там окаймлялись узкими полосами, состоявшими из выброшенных морем водорослей, среди которых поблескивали разноцветные раковины улиток, двустворчатых и головоногих моллюсков; здесь же лежали многочленистые панцири трилобитов. Но эти узкие полоски со временем исчезали, и вновь водворялась пустота ландшафта во всем ее страшном и утомительном однообразии.

Штурм растительного мира суши повторялся многократно, но в конце концов растения могли отпраздновать победу. Сорвалось много попыток, отбито было много нападений, но наконец растительному миру удалось взять верх и овладеть новой ареной жизни с бесконечно разнообразными возможностями для жизни. Таким образом уже во время раннего девона на прибрежных болотах и в топях зашелестели наземные растения, и этот тихий и робкий шелест был, пожалуй, первым шелестом, который раздался над нашей Землей, до тех пор мертвой и пустынной. Раннедевонская флора не отличалась ни богатством форм, ни размерами растений — это были самые примитивные типы тайно-брачных сосудистых растений, относящихся к давно вымершей группе псилофитов (PSILOPHYTALES). Побеги этих растений, выраставшие из клубневидных или ползучих корневищ, вильчато разветвлялись. На концах ответвлений побега находились спорангии. Они были либо безлистными (как, например, рода RHYNIA и HORNEA), либо несли листья (например PSILOPHYTON). Некоторые виды этих растений росли в прибрежных болотах (ZOSTEROPHYLLUM). Несмотря на примитивность и скромный вид, появление первых раннедевонских растений явилось эволюционным событием огромной важности, так как эти растительные формы положили начало нашей наземной флоре.

СРЕДНЕДЕВОНСКИЙ ЛАНДШАФТ

Подобно тому, как ряды вспененных волн ритмически бросаются на прибрежные болота и песчаный берег, в конце силура и начале девона растения упорно возобновляли свои набеги на сушу для того, чтобы завоевать для себя новые жизненные просторы. Невзирая на гибель растений, которыми был усыпан путь этих пионеров, они с большим упорством, не страшась препятствий и неудач, стремились вперед, при этом изменяясь и приспосабливаясь. В конце концов им удалось одержать блестящую победу в раннем девоне. Однако блеск этой победы не отразился на простом и скромном раннедевонском ландшафте. Все это были только маленькие и робкие предвестники позднейших хвощевых, плауновых и папоротниковых деревцов и деревьев, которые живописными группами занимали все большие и большие участки суши, оживляя однообразный серый или желтоватый пустынный ландшафт сочными ярко-зелеными пятнами различных оттенков.

В среднедевонской флоре представители группы PSILOPHYTALES отошли на задний план, хотя многие из них для этого времени были еще весьма характерны (так напр, безлистый древовидный PSEUDOSPOROCHNUS, облиствленный ползучий DREPANOPHYCUS или достигавший высоты одного метра ASTEROXYLON, произраставший по всей вероятности в мелких водах болот). Хотя они и вымерли полностью в конце среднего девона, перед их исчезновением из некоторых типов этих растений возникли первые плауновые (PROTOLEPIDODENDRON, BARRANDEINA, достигавшая 2 м высоты, DUISBERGIA и ARCHOSIGILLARIA — первое действительно древовидное растение), хвощевые (HYENIA и CALAMOPHYTON) и папоротниковые (прежде всего PROTOPTERIDIUM).

По сравнению с флорой раннего девона флора среднедевонской эпохи была значительно богаче и разнообразнее. Преобладающими растениями, создававшими облик среднедевонского ландшафта, являются различные типы хвощевых, плауновых и папоротниковых. Они уже создавали живописные рощи и маленькие леса, окаймлявшие берега небольших озер и болот. Но развитие шло неуклонно вперед. Поэтому в конце девонского периода мы видим уже совершенно иную картину, чем в его начале. В позднем девоне, когда флора обогатилась первыми древовидными типами хвощевых (PSEUDOBORNIA) и древовидными типами плауновых (CYCLOSTIGMA) и папоротниковых, на Земле появились первые настоящие девственные леса, как по своему виду, так и по размерам занимаемых ими площадей.

КАМЕННОУГОЛЬНЫЙ ЛЕС

В больших, богатых водой низинах и котловинах, которые простирались у подножий гор и были подняты в конце девона и начале карбона в период герцинской складчатости, при исключительно благоприятных условиях, уже с конца карбона начала произрастать богатая растительность, послужившая материалом для создания залежей каменного угля — сырья, которое по-настоящему научился ценить только современный человек.

К наиболее характерным типам растений каменноугольного леса принадлежат сосудистые тайнобрачные, а из них, в первую очередь, древовидные плауновые (LEPIDODENDRON, с его могучей разветвленной кроной, и SIGILLARIA, с кистью или кистями длинных, узких листьев) и хвощевые (EUCALAMITES, STYLOCALAMITES и CALAMITINA с мощными членистыми стволами и мутовчато расположенными ветвями с мутовками из узких листьев). Под этими деревьями-великанами, достигавшими 20—30 м высоты, в изобилии произрастали низкие мхи, печеночные мхи, кустистые и ползучие плауны и великолепные папоротники.

Здесь росли также такие папоротники, которые наподобие лиан обвивали стволы лепидодендронов, сигиллярий и др. (как, напр., MARIOPTERIS или ETAPTERIS), или такие, которые своими 10—15-метровыми стволами образовывали чудесные рощи. Стволы этих упавших лесных великанов, а также стволы древовидных папоротников обвивали своеобразные клинолистники (SPHENOPHYLLUM). Среди этих сосудистых тайнобрачных растений произрастали замечательные представители вымершего класса РТЕКГООЗРЕКШЕ (например, NEUROPTERIS, LYGINOPTERIS и др.), которые, хотя и напоминали своим внешним видом папоротники, но имели уже настоящие семена. Все представители семенных папоротников (PTERIDOSPERME) составляют в системе растений наиболее древнюю группу голосеменных растений (GYMNOSPERME). Чрезвычайно обильные в каменноугольных лесах семенные папоротники не отличались большой высотой, но зато они имели необыкновенно большие вееровидные листья. Самыми высокими деревьями каменноугольных лесов были так называемые кордаиты (CORDAITES), также относящиеся к голосеменным растениям. Они достигали высоты 40 м, обладали гладким стволом и сильно разветвленной кроной с длинными лентовидными листьями. Нам известно несколько видов этих растений.

Приблизительно так, в самых общих чертах, выглядел каменноугольный лес, создававший прекрасные зеленые ландшафты около 250 миллионов лет тому назад. В настоящее время эти леса похоронены глубоко под землей в виде угольных пластов. Дорогой читатель, когда ты будешь подбрасывать в печку каменный уголь, помни о том, что перед тобою не простые камни, а остатки леса каменноугольного периода, заслуживающие большого внимания.

ПЛЕВРАКАНТ  И АМБЛИПТЕР

Также и в водах каменноугольного периода жизнь была чрезвычайно богата. В илистом дне жили различные черви и двустворки; реже можно было увидеть ползавших по стеблям улиток, которые в это время впервые завоевали сушу; среди переплетавшихся растений двигались личинки самых различных насекомых. Часты были также различные мелкие ракообразные.

Большими хищниками в этих водах были примитивные акулы рода PLEURACANTHUS. Они обладали хрящевым внутренним скелетом, выполненным известковыми призмами неправильной формы. Нижние и верхние дуги позвонков были обызвествлены. Череп был хрящевой. Жаберных щелей у них было пять; по мнению некоторых палеонтологов они были прикрыты жаберной крышкой. Спинной плавник был длинный, он начинался за черепом и доходил до хвоста. Грудные плавники имели среднюю членистую ось с отходящими в обе стороны лучами, на брюшном плавнике самцов находился совокупительный орган. За головой, перед спинным плавником, располагался мощный шип с зубовидными боковыми остриями. Хвостовой плавник был ассиметричен. Пасть была усажена большим числом зубов, с двумя расходящимися остриями, между которыми находилось маленькое центральное острие. В водах каменноугольных лесов в Чехословакии также жили в большом количестве эти древние акулы; в длину они достигали 70 см. Большая заслуга в исследовании этих рыб принадлежит чешскому палеонтологу проф. Антонину Фричу, который изучал их остатки из позднего карбона Ниржан, и из ранней Перми Броумова.

Эти акулы бесспорно истребляли множество других рыб, прежде всего из вымерших семейств Рalaeoniscidae и PLATYSOMIDAE. Это были более мелкие рыбки с стройным и высоким телом, покрытым крупной ромбической чешуей и мелкими зубками в пасти. Эти рыбы жили в большом количестве в Чехословакии в болотных водах позднекаменно-угольной и раннепермской эпох. Наиболее распространенным был род AMBLYPTERUS с его многочисленными видами.

MEГАНЕВРА

Сквозь розовую дымку зари сияло горячее солнце в позднекаменноугольную эпоху. Золотые стрелы его лучей изгоняли остатки тумана из густых зарослей причудливых древних растений. Поистине сказочный ландшафт возникал в лучах зарождающегося дня! Здесь было бесконечное множество островков, соединенных лабиринтом проливов; здесь была хаотическая смесь мелких озер, болот и суши.

С болотистой почвы поднимались высокие рощи гигантских каламитов; из сырой почвы береговой полосы воздымались к небу стройные, покрытые рубцами стволы лепидодендронов, увенчанные громадными кронами, или родственные им сигиллярии, колоннообразные стволы которых были также покрыты рубцами — следами опавших листьев, и венчались султанами длинных мечевидных листьев.

Тут и там были видны прекрасные древовидные папоротники и стройные кордаиты, выделявшиеся своей темно-зеленой листвою. По стволам некоторых деревьев-великанов, подобно большим зеленым змеям, тянулись вверх различные лианоподобные папоротники, большие веерообразные листья которых развевались в влажном воздухе, подобно чудесным зеленым кружевам. А всюду внизу из влажной почвы поднималась непроходимая гуща низкорослых растений; там же, где бури сломили и выкорчевали деревья-великаны, стоял молодняк из каламитов, лепидодендронов и сигиллярий.

Зловещая гнетущая тишина стояла над этим болотным ландшафтом. Однако это не означало, что здесь отсутствовала животная жизнь. Среди густой листвы низкорослых папоротников высматривали свою жертву различные древние скорпионы и пауки, под разлагающимися остатками растений находили себе приют бесчисленные древние тыся-ченожки. Были также богато представлены первые насекомые

(в особенности из группы PALEODICTYOPTERA), которые обладали еще целым рядом примитивных черт строения. Они дали начало насекомым более совершенного и современного типа. Эти более высоко организованные формы были здесь представлены крупными тараканами, причудливыми предшественниками кузнечиков, поденками и др. Некоторые из этих более высоко орга-низованных насекомых достигали значительных размеров; великаном среди них была стрекоза меганевра, размах крыльев которой достигал 75 см!

ПАНЦЫРНОГОЛОВЫЕ

Леса каменноугольного периода с их многочисленными болотами были также родиной своеобразных земноводных, так называемых панцырноголовых, появившихся в девонский период и происходивших от кистеперых рыб. В верхний карбон и нижнюю пермь количество этих земноводных было настолько велико, что обе эти геологические эпохи с полным правом называют веком земноводных, это справедливо не только потому, что было обилие этих животных, но и потому, что они действительно завладели всем миром и наложили на него свой отпечаток. Панцырноголовые были различных размеров и различной формы: одни напоминали тритонов или ящериц, другие — крокодилов и змей. Тело их было покрыто панцырем, состоявшим из мелких чешуек или пластинок; у некоторых крупных панцырноголовых панцырь состоял из больших толстых костных щитов. Голова панцырноголовых была плоская, большей частью треугольная. Животное было вооружено острыми зубами. Панцырноголовые были хищниками, не щадившими даже своих детенышей. От современных земноводных Панцырноголовые отличаются большим числом черепных костей, которые полностью закрывали череп сверху, вернее покрывали его (отсюда их название); отличие состояло также в наличии теменного отверстия, характерном строении плечевого пояса, наличии лабиринтодонтных зубов и исключительном развитии панцыря. Взрослые Панцырноголовые жили главным образом по берегам болот и озер, где в зарослях древних растений они ловили червей, многоножек, личинок и других. Крупные Панцырноголовые охотились главным образом за рыбами. Яйца Панцырноголовые откладывали в воду, из них вылуплялись личинки, дышавшие жабрами.

Эти земноводные жили в больших количествах и в чехословацких болотах каменноугольного и раннепермского периодов. Их исследованием мы также обязаны профессору Антонину Фричу. На иллюстрации изображен уголок болота позднекаменноугольного периода близ Ниржан в Чехии. На плоском камне отдыхает темноокрашенный "BRANCHIOSAURUS" SALAMANDROIDES, ниже лежит MICROBRACHIS PELICANI, обладающий очень мелкими конечностями. В середине UROCORDYLUS SCALARIS занят ловлей насекомого, в то время как второй экземпляр этого вида животных наблюдает за неожиданно появившейся змеевидной DOLICHOSOMA LONGISSIMUM.

ЭДАФОЗАВР

Поверхность болота светилась в золотых лучах солнца. На топких берегах болота стоял стеной лес лепидодендронов позднекаменноугольного периода. Его отражение в серебристой зеркальной глади нарушалось лишь там, где из прибрежных вод поднимались каламиты. Их мощные, высокие членистые стволы с многочисленными мутовками и узкими листьями держались в мягкой болотистой почве мощными разветвленными корнями. Низкие папоротники и ковры из мхов и печеночных мхов покрывали сырые расселины в камнях. Эту сказочную картину украшали также древовидные папоротники с гигантскими веерообразными листьями, располагавшимися рядами по бокам ствола.

Под высокой темной скалой отдыхает фантастический ящер EDAPHOSAURUS, в то время как другой стоит поодаль на большом камне. Эти ящеры своим сказочным видом хорошо гармонировали с ландшафтом. Характерным признаком этих ящеров был высокий спинной гребень, состоявший из длинных костных шипов с боковыми отростками; эти шипы являлись удлиненными отростками позвонков. Хотя на вид этот ящер был страшен, в действительности это было безвредное травоядное животное, о чем свидетельствуют его зубы. Этот ящер жил в период позднего карбона и ранней перми как в Европе, так и в Северной Америке. В Чехословакии остатки эдафозавров были обнаружены близ Ниржан – в Чехии – и близ Росиц – в Моравии. Слои с остатками эдафозавров в обоих местах относятся к позднекаменноугольному периоду. Однако есть основание предполагать, что этот гигантский ящер жил в Моравии также и в раннепермскую эпоху. Об этом свидетельствуют крупные следы ног, найденные недавно в Иванчицах – недалеко от Росиц – в песчаниках, относящихся к нижнепермскому периоду. Однако не исключена возможность, что эти следы принадлежат не ящеру, а какому-то большому панцырноголовому.

 

МОСХОПС

Большая часть южной Африки покрыта отложениями, которые в геологической и палеонтологической литературе обозначаются как "формация Карру". Этот комплекс отложений, состоящий из чередующихся различно окрашенных сланцев, мергелей и песчаников континентального происхождения, имеет мощность около 5000 метров. Он образовался в течение большого отрезка времени — с конца пермского периода и до начала юрского. Континентальные отложения того же геологического возраста известны также и в других местах южного полушария, главным образом, в Южной Америке, Австралии и Индии. Все эти местонахождения являются остатками прежнего единого южного материка, названного Гондваной.

Этот пермотриасовый материк, а вместе с ним и другие области, прежде всего пермское Предуралье, были родиной очень странных древних пресмыкающихся, которые имели признаки древних земноводных (панцырноголовых), пресмыкающихся и млекопитающих. Эти пресмыкающиеся образовали на Гондване большое разнообразное сообщество, являющееся таким же интересным, как, например, более поздние сообщества юрских или меловых пресмыкающихся или третичных млекопитающих. Эти пресмыкающиеся имели различные размеры и различный внешний вид, вели различный образ жизни. С точки зрения эволюции позвоночных эти пресмыкающиеся представляют большой интерес, так как среди них появилась как раз такая группа животных (иктидозавры), от которых произошли первые млекопитающие.

В пермский период в Южной Америке жило большое количество гигантских животных, которые образовали ряд самостоятельных, но зашедших в тупик эволюционных ветвей. К ним относится мосхопс, достигавший в длину 2 метров. Он жил в среднепермский период на берегах пустынных рек и питался скудной растительностью.

 

МЕЗОЗАВР

В пермский период в водах южного полушария обитал своеобразный удивительный ящер MESOSAURUS. Он не был особенно крупный, его длина составляла около 70 сантиметров. Челюсти его были вытянуты и снабжены значительным количеством тонких острых зубов различной величины, сидевших в альвеолах. Шея была короткой, но тело было вытянутое и заканчивалось длинным хвостом. Спинные ребра отличались большой толщиной. Этот признак (так называемый пахиостоз) свидетельствует о приспособлении к жизни в воде; этот ящер напоминает современных и ископаемых сирен (SIRENIA). Задние конечности ящера были развиты значительно сильнее, чем передние, и имели удлиненные пальцы. На каждой конечности было пять пальцев. Пока остатки этого ящера были найдены только в южной Африке и Бразилии в отложениях, относящихся к перми. Интересно, что мезозавр является вообще самым древним водным пресмыкающимся; пресмыкающиеся появились как сухопутные животные и только позднее некоторые из них перешли к водному образу жизни.

Прежде этого маленького хищного ящера считали предком ихтиозавров. Однако сейчас, после обстоятельных исследований, проведенных профессором Ф. Гюне, установлено, что это предположение не является правильным.

МЕЗОЗОЙСКИЙ ЛАНДШАФТ

В конце раннепермской эпохи с лица Земли навсегда исчезли красивые каменноугольные леса, затем наступила позднепермская эпоха, принесшая крупные изменения в растительном мире. Вместо обширных лесов тайнобрачных растений, которые достигали иногда исключительной высоты и размеров, появилось большое количество голосеменных растений (например, ULLMANIA, BAIERIA, VOLTZIA). Бурный расцвет этих растений начался в мезозое и продолжался до конца раннемелового периода. Поэтому мезозойский ландшафт сильно отличается от предшествовавших ему ландшафтов. Основным представителем голосеменных растений мезозойской эры были саговниковые: как низкие, с короткими шарообразными или бочковидными стволами (например, CYCADOIDEA), покрытыми большими разноцветными цветами, так и высокие древовидные со стройными, изредка разветвленными стволами. Оба вида саговниковых обладали пышной кроной из длинных и упругих пальмовидных листьев, похожих на пальмовые. К саговниковым относятся также представители вымершей группы беннеттитовых — кустовидные (WIELANDIELLA ИЛИ WILLIAMSONIELLA) или древовидные (например, WILLIAMSONIA). Широко распространены были уже хвойные: гингковые (включая род GINGKO), тисовые, пихтовые, кипарисовые и другие растения. К этому времени относится также появление первых гигантских секвой.

В мезозое тайнобрачные растения отошли на второй план. Лишь в сырых тенистых местах и по берегам водоемов еще росли различные виды папоротников (THAUMATOPTERIS, DIPTERIDIUM, HAUSMANNIA и другие, росшие иногда и на скалах, например, GLEICHENIA) . На озерах и болотах росли хвощевые (EQUISETITES, SCHIZONEURA), однако они уже не достигали прежних размеров.

Таким образом, растительный мир мезозоя выглядел иначе, чем в предшествовавшие эпохи, поэтому и животный мир тоже уже не был прежним.

 

МАСТОДОНЗАВР

В триасовый период панцырноголовые, обитавшие в водоемах и сырых болотистых лесах в период позднего карбона и ранней перми, полностью вымерли. Последние представители этих животных достигали огромных размеров. Самым крупным из них был MASTODONSAURUS. Череп представителя MASTODONSAURUS GIGANTEUS, обитавшего в триасовый период на территории Германии, достигал в длину 1 метра; таких размеров не достигало ни одно вымершее или современное животное из группы земноводных. Мастодонзавры по внешнему виду напоминали гигантских лягушек. Это были жестокие хищники, питавшиеся главным образом рыбой: остатки рыб были найдены в их окаменевших экскрементах. Близ Бедгейма в Тюрингии был найден череп MASTODONSAURUS ACUMINATUS, в пасти которого находился зуб двоякодышащей рыбы CERATODES И шесть маленьких зубов рыбы из рода SAURICHTHYES. Эта находка также подтверждает, что рыбы являлись главной пищей этих больших хищных земноводных. Есть предположение, что мастодонзавры были только водными животными, изредка выходившими на сушу и быстро возвращавшимися в родную стихию.

Остатки этих животных были найдены во многих местах и в большом количестве. Это объясняется тем, что с течением времени большие озера или болота, в которых жили мастодонзавры, высыхали и уменьшались в размерах. В оставшихся небольших водоемах скапливались эти громадные животные, старавшиеся пробраться в более глубокие места. Когда же последние водоемы высохли, дно их покрылось трупами мастодонзавров, которые не могли жить без воды.

С тех пор, как в триасовых болотах Южной Германии вымерли эти причудливые древние земноводные – последние гигантские потомки панцырноголовых, – прошло по меньшей мере 150 миллионов лет.

 

ХИРОТЕРИЙ

В раннем триасе на территории теперешней Германии простирались большие пространства, покрытые песком. Лишь там, где в углублениях земной коры образовались мелкие озера, росла бедная ксерофитная растительность. Она состояла из хвойных VOLTZIA, низких саговников, а местами и низких кустов папоротников (NEUROPTERIDIUM, ANOMOPTERIS), веерообразные ветви которых были покрыты упругими густыми листьями. На склонах гор росли небольшими группами своеобразные двухметровые PLEUROMEIA, родственные каменноугольным сигилляриям. Их стройные стволы были покрыты рубцами – следами опавших листьев, на верхней части ствола росли упругие листья и заканчивался ствол шишковидным образованием. По берегам мелководных озер росла SCHIZONEURA, похожая на хвощи, но и здесь ей часто приходилось бороться за свое существование, так как палящие солнечные лучи высушивали озера и превращали их в болота. В этих местах часто появлялся загадочный ящер CHIROTHERIUM, о существовании которого свидетельствовали следы от его ног ...

Несмотря на то, что следы хиротерия были обнаружены уже давно (в Англии – в 1824 году, в Германии – в 1835 году, во Франции – в 1856 году, в Испании – в 1898 году), до настоящего времени остатков этого животного найдено не было. Пятипалые следы этого животного, напоминающие отпечатки рук (отсюда

и его название), были предметом всевозможных предположений многих палеонтологов. Некоторые считали, что следы эти принадлежат млекопитающим (например, обезьянам), другие приписывают их земноводным, третьи – пресмыкающимся. Правда оказалась на стороне последних. Большие заслуги в установлении принадлежности этих следов пресмыкающимся принадлежат немецкому палеонтологу

В. Зергелю, который после проведенных им тщательных исследований пришел к выводу, что следы принадлежат ящеру хиротерию, относящемуся к вымершей группе PSEUDOSUCHIA. Этот ученый восстановил также приблизительный внешний вид этого животного. Таким образом, палеонтологи не отступили перед трудной задачей и с присущим им упорством, используя все свои знания и опыт, смогли по отпечаткам ног определить животное, которому принадлежали эти следы, и установить его внешний вид. Было бы очень хорошо, если бы когда-нибудь удалось найти остатки этого животного и подтвердить правильность предположений палеонтологов.

СТЕНОПТЕРИГИЙ

К самым распространенным хищникам мезозойских морей относятся так называемые ихтиозавры или "рыбоящеры". Название этого отряда животных отвечает их внешнему виду, это были действительно рыбоподобные животные. Кожа этих ящеров не имела защитных покровов, череп был удлиненным, а пасть была снабжена многочисленными большими зубами, количество которых иногда достигало 200. Однако в последнее время было установлено, что существовали ихтиозавры с меньшим количеством зубов, были и совершенно беззубые формы. Эти ихтиозавры питались, главным образом, различными головоногими, в особенности сепиями. У ихтиозавров, которые питались рыбой, зубы были всегда хорошо развиты. Конечности ихтиозавров были превращены в плавники. Могучее рыбовидное тело заканчивалось большим кожистым вертикальным хвостовым плавником, который у более молодых в геологическом отношении форм имел вид полумесяца с более крепкой нижней лопастью; опорой этой лопасти служил конец позвоночника, заходивший в нижнюю лопасть хвостового плавника. Средняя величина ихтиозавров достигала приблизительно 2 метров, однако известны виды гораздо более крупных размеров. Самым крупным животным был раннеюрский LEPTOPTERYGIUS ACUTIROSTRIS. Длина черепа этого великана превышала 2 метра, что соответствовало его длине, составлявшей приблизительно 12 метров.

В полости ихтиозавров были найдены, кроме остатков пищи, также остатки их детенышей. Это должны быть или зародыши или проглоченные детеныши. Ихтиозавры были живородящими животными. Зародыши покидали утробу матери хвостом вперед. Их появление на свет не было быстрым, предполагают, что оно продолжалось несколько недель. Из тела самки постепенно высовывался хвост детеныша, и только тогда, когда эмбрион уже в таком положении мог пользоваться плавниками, в особенности хвостовыми, он окончательно покидал утробу матери. Преждевременное появление на свет было бы для беспомощного детеныша крайне опасно. Здесь наблюдается сходство с рождением детенышей современными DELPHINAPTERUS LEUCAS, живущими в Северном Ледовитом океане. Подобный способ родов был установлен при помощи прекрасно сохранившегося скелета самки STENOPTERYGIUS QUADRISCISSUS, найденного в нижнеюрских отложениях на территории Германии.

На найденных скелетах многих ихтиозавров были обнаружены многочисленные повреждения, поломанными и зажившими оказывались главным образом ребра. Такие ранения могли быть следствием боев с хищными ящерами, например, с плезиозаврами, не исключена также возможность, что ранения были получены во время боев из-за самок.

 

ЭВРИНОЗАВР

В морях мезозоя жило много различных видов и родов ихтиозавров. Одним из наиболее интересных представителей этих животных был EURHINOSAURUS LONGIROSTRIS, обитавший в ранне-юрских морях на территории нынешней южной Германии. Одной из особенностей этого животного была неодинаковая длина челюстей. Причина этого точно не известна.

В мезозойскую эру ихтиозавры жили во всех морях, однако к концу мезозоя они повсюду вымерли, не оставив потомков. Их кости и скелеты находят почти во всем мире. Но наиболее хорошо сохранившиеся скелеты были найдены у подножья Швабских Альп в темных сланцах нижнеюрского периода. Нет почти ни одного крупного музея, в палеонтологических коллекциях которого не было бы остатков ихтиозавра из этих слоев. Подобно спрессованным листьям гербария, скелеты этих хищных морских ящеров покоятся на темных сланцевых плитах. Однако было бы большой ошибкой думать, что удивительно сохранившиеся музейные экспонаты были найдены прямо в таком виде. Они были предварительно подвергнуты препарированию, которое в большинстве случаев проводит большой мастер своего дела д-р Бернгардт Гауфф из Гольцмадена. Вооруженный долотами и молоточками препаратор постепенно освобождает скелет от породы и таким образом извлекает его из каменной могилы. Во время работы ему необходимо уметь видеть "сквозь камень", чтобы не повредить находку. Для этого необходимы большой опыт, огромное терпение и, естественно, знание строения скелета ящера. После более грубого препарирования производится более тонкое: многочисленными резцами, ножичками и иглами самой разнообразной формы и размеров препаратор очищает кость за костью, зуб за зубом. Время, требуемое на препарирование, зависит от размера скелета; считается, что для препарирования одного ихтиозавра длиной 2,5 метра опытному препаратору требуется около трех месяцев кропотливого труда. Препарирование ихтиозавра с сохранившейся кожей длится значительно дольше. Хорошо препарированные скелеты ихтиозавров очень высоко ценятся. Так, например, перед второй мировой войной препарированный скелет ихтиозавра длиной 2 метра стоил около 15000 крон, ихтиозавр с сохранившейся кожей стоил по крайней мере в два раза больше.

Хотя ихтиозавры очень похожи на рыб или дельфинов, родственной связи между ними нет. Большое сходство этих животных объясняется лишь полным приспособлением к жизни в воде.

 

КРИПТОКЛЕЙД

Характерными для мезозойских морей были и так называемые плезиозавры. Это были весьма странные пресмыкающиеся. Они обладали коротким, плоским внизу телом, и коротким хвостом; зато шея, на которой сидела маленькая голова с пастью, усаженной острыми зубами, была очень длинной. Кожа этих ящеров не имела защитных покровов, конечности были превращены в ластообразные органы. Это были опасные хищники, беспрестанно выслеживавшие добычу. Плохо приходилось тому, кто попадался им на глаза. Рыбы не были достаточно быстрыми, чтобы успеть уйти от плезиозавров, раковины мягкотелых животных не были достаточно твердыми, чтобы противостоять их твердым зубам. В полости тела одного плезиозавра, остатки которого относятся к меловому периоду, сохранились остатки последней проглоченной им добычи. Исследование этих остатков показало, что плезиозавр проглотил труп летающего ящера, рыбу и головоногое вместе с его раковиной.

Наряду с плезиозаврами с длинной шеей, известны также плезиозавры с короткой шеей; у этих плезиозавров череп был большой длины. По форме тела они напоминали плезиозавров с длинной шеей.

Одним из наиболее известных и часто встречающихся плезиозавров является PLESIOSAURUS, полностью сохранившиеся скелеты которого найдены в нижнеюрских отложениях на территории Англии и Германии. Длина некоторых из этих скелетов достигает 5 метров. Препарирование скелетов этого ящера, найденного в юрских отложениях в Гольцмадене, в Германии, также производил д-р Гауфф. Кроме этого рода, в мезозойских морях жили представители п других родов плезиозавров, например, THAUMATOSAURUS, ERETMOSAURUS и CRYPTOCLEIDUS.

Плезиозавры впервые появились на Земле в начале мезозоя, то есть в морях триаса, но их было еще немного. В морях ранней юры их было больше, но особенно широкое распространение они получили в меловой период. Однако к концу мелового периода они полностью исчезли, и морская фауна навсегда лишилась этих причудливых животных.

ЭЛАСМОЗАВР

Американский эласмозавр, относящийся к позднемеловому периоду, был самым интересным длинношеим плезиозавром. Длина его достигала 13 метров! Значительная часть этой необычайной длины приходилась на шею, образованную 76 позвонками. Это количество позвонков не было превзойдено ни одним вымершим или ныне существующим позвоночным животным. Таким образом, в этом отношении эласмозавру принадлежит мировое первенство.

Эласмозавры жили в морях позднемелового периода на территории Канзаса одновременно с громадными, не менее хищными тилозаврами, с которыми они часто вступали в бой, пугая гигантских летающих ящеров – птеранодонов.

Интересно, что в море раннемелового периода на территории Германии жил миниатюрный двойник североамериканского эласмозавра. Это был BRANCASAURUS; длина его составляла всего 2,30 метра, а шея состояла из 37 позвонков.

Плезиозавры известны уже давно. О скелете этого животного упоминалось в литературе еще в 1824 году, однако это была несомненно не первая находка. Об этом свидетельствуют изображения драконов в трудах ученых более ранних лет. Подобное изображение мы находим, например, в книге Афанасия Кирхера "MUNDUS SUBTERRANEUS" (1678 год), в которой он описывает чудеса подземного мира. С драконом, упомянутым в этой книге, якобы сражался близ деревни Вилер в Швейцарии не на жизнь, а на смерть известный драконоборец Винкельрид. При более подробном рассмотрении этого дракона можно заметить, что его короткое тело переходит в длинную шею и что в области лопаток торчат два узких крыла. Если у этого страшилища крылья заменить ногами, прибавив еще одну пару ног, и сократить немного хвост, вместо дракона довольно удачно можно получить изображение плезиозавра. Поэтому можно считать почти доказанным, что источником представлений о драконах такого вида послужили более или менее полно сохранившиеся скелеты плезиозавров, случайно найденные в те времена и хранившиеся в тогдашних кабинетах редкостей, в замках и монастырях. Отсюда эти "драконы" стали известны более широкому кругу лиц. Так как в те времена еще верили в драконов, было вполне естественно, что скелеты плезиозавров принимали за скелеты драконов и изображали их как драконов. Если учесть, что в эту эпоху в области естествознания еще было много заблуждений и фантастических представлений, то нет ничего удивительного, что конечности плезиозавров в форме плавников были приняты за крылья "драконов" и что их из воды перенесли в воздух.

РАМФОРИНХ

В мезозойскую эру, когда хозяевами Земли были пресмыкающиеся, воздушные пространства были населены причудливыми летающими ящерами (PTEROSAURIA), остатки которых дошли и до нас.

Летающие ящеры полностью вымерли в конце мелового периода. Ящеры прекрасно летали. Кости их были полыми, а передние конечности были превращены в летательные органы - между наружным (пятым) сильно удлиненным пальцем и телом животного была как бы натянута перепонка. Ящеры имели вытянутый вперед заостренный крупный череп. Зубы, в том случае, если они были развиты, были простые цилиндрические и сидели в альвеолах. Наиболее сильные зубы были расположены впереди. Более крупные и сильные зубы, иногда росшие вбок, служили для хватания и удерживания добычи. Наибольшее количество зубов наблюдается у летающего ящера CTENOCHASMA: приблизительно 360 гребневидно расположенных зубов. Существовали также и беззубые формы ящеров. Летающие ящеры жили на Земле в юрский и меловой период. Главную их пищу составляли рыбы и насекомые.

Хорошо известным и весьма распространенным в то время был ящер RHAMPHORHYNCHUS. У него были узкие заостренные крылья и большой череп. Длинные, различной величины зубы были направлены вперед. Хвост был необычайно длинный и сильный; он был вытянут и заканчивался кожаной лопастью. RHAMPHORHYNCHUS жил лишь в верхнеюрскую эпоху. Всемирно известными являются находки скелетов рамфоринхов в Баварии. Пожалуй, не существует ни одного крупного музея, в коллекциях которого не было бы скелета рамфоринха, найденного в баварских верхнеюрских отложениях. Самым крупным представителем этих животных был RHAMPHORHYNCHUS KOKENI, длина крыльев которого составляла 80 сантиметров.

Кроме Германии, незначительные остатки рамфоринхов были найдены в верхнеюрских отложениях горы Тендагуру в Африке.

 

ПТЕРОДАКТИЛЬ

В верхнеюрскую эпоху на территории Баварии жили не только рамфоринхи, но и летающие ящеры, относящиеся к роду PTERODACTYLUS. Уже с первого взгляда видна разница между птеродактилями и рамфоринхами. У птеродактилей был очень короткий хвост, широкие крылья, вытянутый вперед череп, небольшое количество зубов. Каждый вид этих ящеров имел свои отличительные размеры: наиболее мелкие были величиной с воробья, наиболее крупные достигали размеров ястреба.

Вероятно, птеродактили жили большими стаями на прибрежных скалах в позднеюрский период и в прибрежных лесах на территории Баварии. Пока еще не установлено, являются ли ящеры дневными или ночными хищниками. Есть предположение, что они охотились днем, а с наступлением сумерек подыскивали себе надежные убежища среди деревьев и в расщелинах скал, где они и проводили ночь, вися, как летучие мыши.

Очень много хорошо сохранившихся скелетов птеродактилей было найдено на территории Баварии. Один вид был найден во Франции, некоторые сомнительные остатки были обнаружены в Англии и в Африке, в горе Тендагуру.

Все летающие ящеры из рода PTERODACTYLUS (а также из наиболее близких ему родов CTENO-CHASMA и GNATHOSAURUS) жили только в позднеюрскую эпоху. В меловой период их сменили другие родственные роды (например, ORNITHOCHEIRUS - в Англии и Чехии, CRIORHYNCHUS И DORATORHYNCHUS в Англии и ORNITHOSTOMA в Англии и России).

Необходимо подчеркнуть, что летающие ящеры не являются предками птиц, как это еще и сейчас нередко утверждают. Они представляют собой самостоятельную эволюционную ветвь пресмыкающихся, которая полностью вымерла в конце мелового периода, не оставив потомков и которая не имеет ничего общего с птицами. Птицы произошли от совершенно других пресмыкающихся.

 

ПТЕРАНОДОН И ТИЛОЗАВР

Единственным действительным драконом, который господствовал в воздушном пространстве Земли, был гигантский PTERANODON, размах крыльев которого превышал 8 метров. Остатки этого животного были обнаружены в верхнемеловых отложениях на территории Канзаса в таком большом количестве, что уже в 1910 году, когда Г. Ф. Итон опубликовал замечательную монографию об этих животных, были известны остатки скелетов 465 особей этого животного.

Птеранодон обладал большим черепом, который в затылочной части переходил в длинный костный гребень. Длинная заостренная пасть животного не имела зубов и была хорошо приспособлена для ловли рыб и моллюсков. Профессор Абель сравнивает птеранодонов с современными альбатросами — обитателями морей южного полушария. Как и альбатроса, который без единого взмаха крыльев передвигается по воздуху, птеранодона можно считать пассивным "летчиком", который летает скользящим полетом.

Характерным признаком птеранодонов являются их малые размеры, а в связи с этим и небольшие размеры грудной клетки, крестца и таза. Малые размеры таза заставляют предполагать, что самки птеранодонов откладывали яйца; трудно представить, чтобы они рожали живых детенышей. В период кладки яиц самки покидали широкие водные просторы и перелетали на сушу, точно так же делают и самки альбатросов. Профессор Абель предполагал, что птеранодоны, подобно некоторым морским птицам, предпочитали откладывать яйца на определенных островах. Какую прекрасную картину представляли такие "птеранодоновые" острова, отличавшиеся от современных птичьих базаров своей древней растительностью и сказочными обитателями! Профессор Абель высказал также предположение, что птеранодоны некоторое, хотя бы и краткое время заботились о своих беспомощных детенышах после их появления на свет. Если это действительно было так, то это особый случай, не типичный для пресмыкающихся.

Птеранодоны жили одновременно с хищными ящерами из рода TYLOSAURUS, которые не раз мешали им во время ловли рыбы.

Уже давно исчезло позднемеловое канзасское море, давно ушли в вечность эти диковинные "драконы" - не сказочные существа, а животные, действительно жившие на Земле. С тех пор, как последний птеранодон пролетел в тропическом воздухе кончавшегося мелового периода, прошло по меньшей мере 60 миллионов лет.

БРОНТОЗАВР

Одним из наиболее хорошо известных и изученных ящеров является бронтозавр. Подобно живой блуждающей горе бродил этот ящер, живший в юрский период, по берегам североамериканских болот, которые являлись его родиной и которые он покидал лишь для того, чтобы погреться на солнце в прибрежном песке или для того, чтобы отложить яйца. Длина тела бронтозавра достигала 18 метров. У него была маленькая голова, длинная сильная шея и мощный хвост. По сравнению с остальными позвоночными, мозговая полость бронтозавра была самой маленькой. Наряду с головным мозгом, в области крестцовых позвонков бронтозавра был развит второй нервный центр, который по своим размерам намного превосходил головной мозг. Позвоночный столб бронтозавра состоял из мощных позвонков, которые, за искючением хвостовых, были полые. Полые позвонки при огромных размерах ящера до известной степени уменьшали вес костей, а тем самым и вес всего тела ящера. Челюсти ящера были снабжены множеством мелких зубов, похожих на долота. Бронтозавры были травоядными животными. В основном онп питались водными растениями. Весил бронтозавр по крайней мере 20000 кг. По всей вероятности бронтозавры росли очень медленно; некоторые палеонтологи предполагают, что бронтозавры доживали до 200 лет.

Так же как и остальные травоядные животные, бронтозавр был беспомощен при нападениях на него хищников. Его тело не было покрыто панцырем, а голова, туловище и хвост не были вооружены костными шипами. Лучшей защитой для бронтозавра служил образ жизни, который он вел. Почти все время бронтозавр проводил в воде; он мог питаться даже тогда, когда находился под водой: ему нужно было только время от времени высовывать голову, чтобы набрать воздух. Вода очень хорошо защищала бронтозавров от нападений хищных ящеров, которые старались избегать воды.

Бронтозавр жил в верхнеюрскую эпоху в Северной Америке. Из найденных костей удалось составить целый скелет животного. Этот прекрасный экспонат украшает Американский естественно-исторический музей в Нью-Йорке. С тех пор, как на Земле жил этот колосс, прошло по меньшей мере 150 миллионов лет.

 

ДИПЛОДОК

В болотистых местах на территории теперешних штатов Вайоминг и Колорадо в Северной Америке жил в верхнеюрскую эпоху другой весьма известный ящер — диплодок. По внешнему виду этот ящер напоминал бронтозавра, однако он отличался от него тонкой S-образной шеей и длинным хвостом с тонким хлыстообразным концом. Диплодок отличался от бронтозавра и длиной, которая достигала 27 метров!

Питался диплодок также преимущественно водными растениями, при этом он, естественно, проглатывал и мелких водных животных (моллюсков, мелких членистоногих, личинки насекомых и т. п.).

Диплодок изучен достаточно хорошо. Большая заслуга в этом принадлежит Эндрюсу Карнеджи, который на свои средства производил большие раскопки в Вайоминге. Им было обнаружено 6 скелетов диплодоков, один из них, наиболее полный, выставлен в музее в городе Питсбурге. По указанию Карнеджи с этого скелета были изготовлены гипсовые слепки, которые он подарил многим европейским музеям. Благодаря ему со скелетом этого гигантского пресмыкающегося можно ознакомиться в музеях Вены, Берлина, Парижа, Лондона, Москвы и других городов.

Палеонтолог Хотчер, описавший скелет этого диплодока, назвал его DIPLODOCUS CARNEGII. Кроме этого вида, нам известен живший в тех же местах и другой вид — DIPLODOCUS LONGUS.

Подобно бронтозавру, диплодок большую часть своей жизни проводил в воде, спасаясь от нападений хищников. С тех пор, как на Земле жили диплодоки, прошло приблизительно 150 миллионов лет.

 

БРАХИОЗАВР

К травоядным гигантским ящерам принадлежит также BRACHIOSAURUS, живший в позднеюрскую и раннемеловую эпохи. По внешнему виду он значительно отличается от бронтозавров и диплодоков. Могучее тело брахиозавра покоилось на четырех столбообразных ногах, причем передние ноги были длиннее задних; в связи с этим задняя часть его тела была как бы осажена. На длинной шее сидела маленькая голова, тело заканчивалось коротким мощным хвостом. В болотах позднеюрского периода на территории штата Колорадо жил BRACHIOSAURUS ALTITHORAX, плечевые кости которого достигали длины 2 метра, в африканских болотах позднеюрского и ранне-мелового периодов жил BRACHIOSAURUS FRAASI, плечевые кости которого достигали в длину 1,70 метра, и BRACHIOSAURUS BRANCAI, плечевые кости которого достигали в длину даже 210 сантиметров, что превышает все известные размеры плечевых костей.

Нам известен полный скелет BRACHIOSAURUS BRANCAI. Он был найден немецкими палеонтологами В. Яненшом и Э. Геннигом на горе Тендагуру в Африке в 1909-1910 годах. После некоторых дополнений этот скелет был собран и выставлен в Геолого-палеонтологическом музее Берлинского университета. Большой интерес представляют размеры скелета: полная длина – 22,65 метра, длина шеи – 8,78 метра, общая высота – 11,87 метра, высота в области первого туловищного позвонка — 5,83 метра, объем тела – 2,63 метра! Причем выставленный скелет принадлежит среднему по величине экземпляру; во время раскопок были найдены отдельные кости от других скелетов, которые по своей длине и массивности во много раз превышают указанные размеры. Благодаря особенностям своего строения, брахиозавры могли жить в значительно более глубоких водоемах, чем бронтозавры и диплодоки. Чтобы наглядно представить брахиозавра, достаточно сказать, что, вытянув шею, он мог заглянуть в окно четырехэтажного дома.

Брахиозавры существовали более 100 миллионов лет тому назад.

ИГУАНОДОН

В 1877 году в Бельгии близ Верниссара было найдено 23 более или менее сохранившихся скелета динозавров, относящихся к роду IGUANODON. Это место стало наиболее известным в Европе по сравнению с другими местами, где жили динозавры. Хотя первые скелеты этих животных были раскопаны в 1820 году в Англии, только берниссарская находка дала возможность подробно ознакомиться с этими динозаврами. Это были огромные пресмыкающиеся, имевшие высоту 5 метров и длину 10 метров. Они передвигались вразвалку или бегали на мощных задних ногах, так как их передние конечности были недоразвиты. У них был удлиненный высокий череп, впереди и особенно с боков сильно сдавленный. Челюсти были снабжены многочисленными плоскими зазубренными зубами с цилиндрическими корнями. Зубы игуанодона быстро изнашивались от растительной пищи и должны были постоянно заменяться новыми. Передние конечности были значительно меньше и слабее задних; на каждой конечности было пять пальцев, причем первый палец имел толстую конечную фалангу с острым концом, служившим для защиты. Тело животного заканчивалось мощным длинным хвостом. Игуанодоны были травоядными животными и питались, согласно Л. Долле, главным образом ветвями араукарий, которые они вероятно доставали длинным языком (подобно современным жирафам), срезали острыми краями пасти и перетирали мощными зубами.

Из берниссарских находок были описаны два вида: IGUANODON BERNISSARTENSIS и IGUANODON MANTELLI. Однако венгерский палеонтолог Ф. Нопча утверждает, что это всего лишь один вид, а различия объясняются тем, что это самцы и самки (признаки полового диморфизма). На основании этого предположения, еще не всеми разделяемого, следует считать, что IGUANODON MANTELLI меньших размеров - это самец, a IGUANODON BERNISSARTENSIS больших размеров — это самка.

Кроме этих двух видов, найденных в Бельгии, известен еще один вид — IGUANODON ATHER-FIELDENSIS, — скелет которого был найден в нижнемеловой период (так называемый вельде) на острове Уайт.

Кроме скелетов обнаружено очень много следов, которые отпечатались на мягкой почве. Следы игуанодонов часто встречаются в слоях вельда в Германии и Англии. Следы настолько хорошо сохранились, что по ним можно точно установить, принадлежали ли они медленно шагавшему, бежавшему или отдыхавшему животному.

Игуанодоны жили в Европе приблизительно 100 миллионов лет тому назад.

 

СТЕГОЗАВР

К наиболее удивительным ящерам относятся такие ящеры, тело которых было покрыто мощным панцырем. Это так называемые панцырные ящеры. Некоторых из них можно назвать живыми танками.

Наиболее известным и характерным представителем этих животных является STEGOSAURUS, который жил в позднеюрскую эпоху главным образом в Северной Америке. Известно несколько видов 'стегозавров. Стегозавры были крупными пресмыкающимися: длина их составляла 4-9 метров. Могучее тело животного покоилось на четырех ногах, причем передние были короче задних. Вдоль выпуклого хребта от головы до хвоста тянулся двойной гребень, образованный толстыми, почти вертикальными костными щитами. Прямо за головой были расположены самые маленькие щиты, а над тазом - самые большие. Короткий, но мощный хвост был снабжен двумя парами длинных костных шипов. Тело животного было покрыто прочным панцырем, состоявшим из мелких роговых пластин. Маленькая голова сидела на короткой шее. Головной мозг стегозавра был настолько мал, что не мог один управлять мощным телом. Поэтому предполагают, что задние конечности и хвост управлялись при помощи другого нервного центра - спинного мозга, который в области крестцовых позвонков был настолько расширен, что объем нервной массы в десять раз превышал головной мозг.

Кроме стегозавров, к панцырным ящерам относится целый ряд других родов, представители которых также имели панцырную броню. Так, например, панцырь позднеюрского SCELIDOSAURUS, остатки которого были найдены на территории Англии, состоял из продольных рядов костных бугров и трехгранных или призматических щитов; длина животного достигала 4 метров. Панцырь позднеюрского KENTRUROSAURUS, остатки которого были найдены на территории Африки, был покрыт на спине двойным рядом мелких костных пластин и острых шипов. Относящийся к роду PALEOSCINCUS панцырный ящер, остатки которого датируются позднемеловым периодом, был покрыт костными щитами, по бокам тела были расположены мощные острые шипы.

Стегозавры и другие панцырные ящеры были, несмотря на свой страшный вид, совершенно безобидными животными. Тяжелый панцырь не позволял им быстро передвигаться. Да они и не нуждались в этом, так как прочные панцыри и острые шипы являлись для них надежной защитой от нападений хищников.

ТРИЦЕРАТОПС

В 1887 году в штате Колорадо были найдены остатки двух рогов, которые были переданы на исследование знаменитому североамериканскому палеонтологу 0. П. Маршу. Палеонтолог высказал предположение, что эти остатки рогов принадлежат какому-то млекопитающему, которое он назвал "BISON ALTICORNIS". Однако, по происшествии двух лет, в 1889 году, была установлена ошибочность этого предположения, так как такие же рога были найдены вместе с черепом, причем было установлено, что это несомненно принадлежало пресмыкающемуся.

Эта находка была большой неожиданностью, так как до этого науке не были известны пресмыкающиеся с рогами. Череп был назван TRICERATOPS HORRIDUS. После этого был сделан еще целый ряд находок, причем черепа имели различное число рогов, различные размеры и форму. Поэтому эти динозавры были объединены под общим названием рогатых динозавров. Другой отличительной особенностью рогатых динозавров было наличие своеобразного широкого затылочного щита (воротник), окаймлявшего заднюю часть черепа и возникшего путем разрастания теменных костей.

Типичным представителем рогатых динозавров является TRICERATOPS. Это название он получил ввиду наличия трех рогов, один из которых был расположен на носу, а два других — над глазами. Животное имело приблизительно б метров в длину и 2,6 метров в высоту. Благодаря большому затылочному щиту длина черепа составляла приблизительно 2 метра.

Трицератопсы были очень распространенными животными: в конце мелового периода много их жило в штатах Вайоминг, Монтана и Колорадо. Растительность здесь была в этот период очень разнообразной. Наряду с болотами встречались более высоко расположенные сухие места, поросшие смешанным лесом из секвой, гингко, тополей, дубов, ив, кленов и других древесных пород, с богатым подлеском, состоявшим из различных кустарников и трав.

Интересно отметить, что был найден череп трицератопса со следом повреждения: в молодом возрасте животное сломало себе один рог. Это повреждение произошло либо в результате несчастного случая, либо во время схватки с врагом. Повреждение хорошо зажило, и животное после этого жило, очевидно, очень долго, так как нормально развитый другой рог свидетельствует о том, что животное достигло старости.

Трицератопсы населяли Землю 60-70 миллионов лет тому назад.

 

МОНОКЛОН

В 1914 году работавшая под руководством Барнаума Броуна экспедиция нью-йоркского Американского естественно-исторического музея сделала в районе Рэд Дир Ривер, штат Альберта, Канада, важное открытие. Она обнаружила скелет рогатого ящера, который был назван MONOCLONIUS; этот скелет является наиболее полным. Свое имя это животное получило по единственному длинному носовому рогу, который украшал его череп. Длина ящера превышала 5 метров, длина черепа от конца пасти до заднего края (воротника) была равна 1,42 метра.

Эта находка важна также тем, что она позволила уточнить представление об общем виде рогатых ящеров. В настоящее время уже известно, что их тело было коротким, имело округлую форму и опиралось на четыре короткие, сильные, мускулистые конечности. Короткую шею этих ящеров защищал широкий воротник. Хвост был также относительно коротким и по-видимому волочился по земле. Глаза были посажены глубоко и у представителей некоторых родов предохранялись краями рогов. Зубы были расположены рядами, характер зубов свидетельствует о травоядности этих животных. На основании развития и характера износа зубов создается впечатление, что челюсти ящера работали наподобие ножниц. Из этого следует, что растительная пища ими не размалывалась и не перетиралась, а только размельчалась. Кожа всех рогатых ящеров была толстой и состояла из большого числа неправильных многоугольных полей.

Помимо полного скелета рогатого ящера из рода MONOCLONIUS, из костных остатков различных особей удалось составить скелеты представителей родов TRICERATOPS и BRACHYCERATOPS; эти скелеты выставлены в настоящее время в Вашингтонском естественно-историческом музее. Сравнение этих двух животных является весьма поучительным. BRACHYCERATOPS в геологическом смысле является одним из наиболее древних рогатых динозавров и самым мелким из них (его длина составляла только 180 сантиметров, высота — 68 сантиметров); тогда как TRICERATOPS в геологическом смысле является самым молодым и самым крупным динозавром (длина 6 метров, высота 2,6 метра). Это сравнение прекрасно иллюстрирует важный закон палеонтологии об увеличении размеров тела в ходе исторического (филогенетического) развития.

Моноклон, так же как трицератопс, жил на Земле приблизительно 60-70 миллионов лет тому назад.

СТИРАКОЗАВР

Как мы уже говорили, форма тела рогатых динозавров была приблизительно одинаковой, различие между ними заключалось только в количестве, размере и положении рогов. Рога находились или на носу, как, например,

у современного носорога, или на лбу, или в редких случаях на скуловых дугах. Известен также такой динозавр, воротник которого расчленялся на ряд длинных острых рогов. Это так называемый STYRACOSAURUS, остатки которого были найдены в отложениях верхнемелового периода в штате Альберта (Канада). Заслуга в открытии этого животного принадлежит Л. М. Ламбе. Голова стиракозавра была вооружена полуметровым носовым рогом,

а задний край воротника был расчленен на шесть длинных и мощных, расположенных полукругом роговых шипов. Благодаря этому голова стиракозавра достигала двух и более метров в длину и 1,5 метра в ширину.

Пока известны два вида стиракозавров — STYRACOSAURUS ALBERTENSIS и STYRACOSAURUS PARKSI; остатки представителей обоих этих родов были найдены в одной области, в отложениях одного геологического возраста (верхнемеловой период).

Мощные острые рога стиракозавра служили им хорошей защитой от хищных динозавров. По-видимому динозавры оставляли в покое взрослых стиракозавров, так-же как и других рогатых ящеров, например, трицератопсов или моноклонов, даже когда они голодали. Старые и опытные хищники знали, что схватка с взрослым, полным сил стиракозавром всегда грозила смертельной опасностью: достаточно было одного плохо рассчитанного движения — и они могли быть пронзены полуметровым рогом стиракозавра. Однако не у всех этих ящеров рога были столь опасны. Можно даже утверждать, что у некоторых видов стиракозавров рога полностью потеряли свою защитную функцию и дегенерировали. К таким животным относится CENTROSAURUS (остатки его найдены в верхнемеловых отложениях в Канаде). На черепе этого животного, имевшего сравнительно небольшие размеры (лишь 1,60 метра длины), были два коротких рога над глазницами, один короткий, загнутый вперед рог на носу, немного выше ноздрей, и два коротких, дугообразно изогнутых рога являлись продолжением большого затылочного воротника.

ПРОТОЦЕРАТОПС

Центральноазиатская экспедиция Американского естественно-исторического музея в Нью-Йорке, производившая с 1922 по 1930 годы исследования в Монголии и Китае под руководством выдающегося палеонтолога Р. X. Эндрюса, прославилась на весь мир находкой яиц и эмбрионов динозавров, которые были обнаружены в отложениях мелового периода в окрестностях теперешнего Шаберак Усу в Монголии. Эта находка произвела сенсацию в научном мире, так как до этого яйца динозавров обнаружены не были. И вот вдруг из Монголии поступили сведения, что в песчаной толще мощностью свыше 200 футов были обнаружены целые гнезда яиц. Удалось установить также, что эти яйца принадлежали динозавру рода PROTOCERATOPS ANDREWSI, предку известных уже североамериканских рогатых динозавров.

Вблизи гнезд с яйцами было найдено свыше 70 черепов и скелетов протоцератопсов. Черепа принадлежали животным всех возрастов - от новорожденных до старых особей. Кроме того, в некоторых яйцах были обнаружены зародыши, окостеневшие скелеты которых совершенно соответствовали стадиям развития динозавров. Зародыши имели большие глаза, остро очерченный череп с крючкообразным клювом и воротником вокруг его задней части, словом – все характерные признаки взрослых особей протоцератопсов.

Протоцератопсы жили здесь в позднемеловую эпоху на берегу большого озера. Это были безобидные травоядные животные, откладывавшие яйца в песок. Эндрюс установил, что для кладки яиц животные выбирали песок с определенной крупностью зерна: они избегали как мелкозернистого, так и крупнозернистого песка. Одновременно с протоцератопсами здесь жил маленький динозавр, грабивший их гнезда. Передвигался динозавр на двух ногах. Этот динозавр получил название OVIRAPTOR. Скелет динозавра был найден вместе с гнездами с яйцами протоцератопса. Что явилось причиной смерти этого маленького грабителя – неизвестно; скорее всего песчаная буря засыпала его на месте преступления.

КОРИТОЗАВР

При сравнении различных видов динозавров обращает на себя внимание то обстоятельство, что среди них имеются виды, очень похожие по форме и строению тела, но существенно отличающиеся строением головы. Этих динозавров мы объединяем в группу так называемых траходонтид, отличающихся только разнообразной формой черепа.

Длина тела этих животных равна как правило 10 метрам, передние конечности короче задних, между пальцами имеются перепонки, хвост длинный и мощный. Кожа их покрыта многоугольными бугристыми или коническими чешуями. Различные роды и виды этих ящеров были распространены в позднемеловую эпоху по всему свету. Их остатки были найдены в Северной Америке, Голландии, Англии, в Сибири и Китае. Они вели земноводный образ жизни, поэтому они обитали в болотистых или озерных местностях и избегали пустынных и полупустынных областей.

Типичным представителем этой группы является TRACHODON, обладавший клювом наподобие утиного. Животные, относившиеся к роду CORYTHOSAURUS, имели каскообразный гребень, образованный несколькими черепными костями (см. иллюстрацию). Гребень и трубковидные удлиненные носовые кости являлись характерными признаками STEPHANOSAURUS. Такими же носовыми костями, сильно выступавшими над теменными костями, обладал SAUROLOPHUS. Однако самым интересным из этих ящеров был PARASAUROLOPHUS. Из черепа этого животного выдавался большой отросток, который, как это можно видеть на поперечном сечении, состоял из близко расположенных трубок, являвшихся продолжением носовых и межчелюстных костей. Не подлежит сомнению, что эти трубки являлись необыкновенно удлиненными носовыми ходами. Эти ходы были выстланы слизистой оболочкой и играли большую роль, так как служили органом исключительно обостренного обоняния; обоняние играло важную роль особенно в период спаривания. Поэтому многие палеонтологи предполагают, что все траходонты с трубковидными или гребневидными "украшениями" были самцы, а траходонты без этих придатков – самки. Это предположение подтверждается при изучении тазовых костей животных различных родов.

ТРАХОДОН и ТИРАНОЗАВР

Ящер TRACHODON, типичный представитель траходонтид, был весьма причудливым животным. Конец низкого вытянутого черепа этого ящера напоминал утиный клюв. Челюсти были усажены плотными рядами зубов, количество которых превышало 2000! Передние конечности были короче задних. Траходон мог ходить как на четырех, так и на двух ногах. Перепонки между пальцами свидетельствуют о том, что эти ящеры жили и на суше, и в воде. Несколько видов тра-ходонов жило в позднемеловую эпоху в Северной Америке. Средняя длина этих животных составляла 10 метров.

Наряду с траходонами (и другими травоядными ящерами) жили и хищные ящеры. Одним из наиболее страшных был огромный TYRANNOSAURUS REX, достигавший высоты 5 метров и длины 14 метров. Череп этого ящера был несколько сдавлен сверху и с боков, длина черепа превышала 1 метр, в пасти было большое количество острых зубов. Мощное тело животного покоилось на сильных задних ногах. Передние конечности были малы и редуцированы; тело заканчивалось длинным, мощным хвостом. В. Броун обнаружил в северной Монтане два исключительно хорошо сохранившихся скелета. Эти скелеты являются украшением Нью-Йоркского естественно-исторического музея. Они смонтированы таким образом, как будто тиранозавры дерутся из-за добычи.

Нам известны не только скелеты тиранозавров, обнаружены и их следы. Эти следы были найдены в одной угольной шахте. Ширина ступни равна 79 сантиметрам, длина – 76 сантиметрам; длина шага ящера была равна 3,76 метра!

Появление тиранозавра несомненно наводило ужас на остальных ящеров. Одни из них спасались в болотах (например, траходоны), другие убегали (например, удивительные ящеры, относящиеся к роду STRUTHIOMIMUS и весьма напоминающие страуса без перьев), – всем им трудно было противостоять этому мощному и страшному хищнику.

 

ГОРГОЗАВР и СКОЛОЗАВР

В позднемеловую эпоху в Канаде жил гигантский хищный ящер GORGOSAURUS LIBRATUS, длина которого достигала 9 метров. По внешнему виду он довольно сильно напоминал тиранозавра, которому не уступал и в кровожадности. Передние недоразвитые конечности животного имели по два пальца. Огромный, замечательно сохранившийся скелет этого хищника был найден в Канаде близ Рэд Дир Ривер (штат Альберта). Из-за своей неповоротливости этот ящер не был способен на внезапные нападения. Поэтому он, возможно, подобно тиранозавру, рыскал в поисках трупов травоядных и хищных ящеров, которыми и питался. Лишь в тех случаях, когда ему на пути неожиданно попадалась живая добыча, он набрасывался на нее и пожирал ее, если только последней не удавалось спастись бегством.

Подобные встречи могли происходить довольно часто. Особенно опасны были горгозавры для различных панцырных ящеров небольших размеров, движения которых были так же неуклюжи, как и движения горгозавров. При подобных встречах горгозавр одерживал победу. Трудно приходилось при таких встречах и панцырным ящерам из рода SCOLOSAURUS, которые жили в тех же местах и в то же время, что и горгозавры. Длина этих ящеров равнялась приблизительно 5 метрам. Панцырь их состоял из костных пластин и мощных шипов, самые большие из которых защищали шейную и хвостовую области тела. Достаточно было горгозавру своими когтистыми лапами перевернуть сколозавра на спину и вонзить свои страшные зубы в незащищенное брюхо животного, как он был совершенно лишен возможности сопротивляться.

ЦЕРАТОЗАВР и СТЕГОЗАВРЫ

В верхнеюрских отложениях в штате Колорадо были найдены остатки скелета удивительного хищного динозавра с высоким гребнем на носовых костях. Это был CERATOSAURUS NASICORNIS, достигавший 5-6 метров в длину. Передние конечности ящера были короче задних и имели четыре пальца; первый и четвертый палец были развиты слабо. Так же как и другие хищные динозавры, этот ящер передвигался только на задних ногах, имевших по три пальца. На спине вдоль хребта были расположены узкие костные пластины.

Этот ящер уже не был таким неповоротливым, как тиранозавр или горгозавр. Поэтому есть предположение, что он неожиданно нападал на жертву и мог преследовать ее.

Не подлежит сомнению, что цератозавр часто встречал панцырных стегозавров. На взрослых стегозавров он по-видимому не решался нападать, так как это означало бы схватку не на жизнь, а на смерть. Острые зубы цератозавра не могли прокусить твердый панцырь стегозавра; вообще было очень опасно приближаться к этим живым крепостям. Достаточно было одного сильного удара хвоста, чтобы в мягкое брюхо противника вонзились полуметровые острые шипы и нанесли ему тяжелые, подчас смертельные ранения. Поэтому цератозавры должны были избегать встреч с взрослыми стегозаврами. Зато они несомненно нападали на их детенышей, а также на детенышей бронтозавров, диплодоков и других травоядных динозавров, с которыми им легко было справиться. На костях некоторых животных мы находим длинные неглубокие борозды - следы от зубов этих хищных животных, которые вонзались в мясо и разрывали его на части.

КОМПСОГНАТ и АРХЕОПТЕРИКС

Не все хищные ящеры достигали гигантских размеров. Существовали ящеры совсем небольших размеров. К ним, например, относится COMPSOGNATHUS LONGIPES, скелет которого (по величине не больше скелета современной кошки) был найден в верхнеюрских литографических сланцах близ Яхенгаузена в Баварии. Компсогнат жил на берегу лагуны и питался тем, что выбрасывалось водой на берег. Одновременно с компсогнатом на берегу лагуны жили перво-птицы ARCHEOPTERYX и ARCHEORNIS. Исследование скелетов этих птиц подтвердило правильность эволюционного учения о том, что птицы происходят от пресмыкающихся, так например, они имеют свободные с когтями пальцы, от которых начинаются крылья, хвост, состоящий из 20 отдельных позвонков, челюсти с зубами, склеротические кольца в глазницах, состоящие из многочисленных пластинок и т. д.

По величине ARCHEOPTERYX был немного крупнее голубя. Летал он плохо, парящим полетом перелетая с одного дерева на другое или же на землю, откуда он взбирался вновь на деревья при помощи когтистых пальцев. ARCHEOPTERYX не был хищником. На основании исследования челюстей археоптерикса, усеянных мелкими зубами, палеонтологи пришли к заключению, что птица питалась плодами и ягодами, а также мелкими насекомыми и червями.

Остатки зубастых птиц были найдены в юрских отложениях близ Золенгофена в 1861 году (неполный скелет) и в Эйхштете в 1860 году (перо) и в 1877 году (полный скелет). Один из скелетов очень хорошо сохранился. Оба скелета первоначально приписывались представителю одного и того же рода – ARCHEOPTERYX. Однако в результате новейших исследований установлено, что скелет птицы, выставленной в Берлинском музее, принадлежит представителю рода ARCHEOPTERYX SIEMENS:, а скелет, находящийся в Лондонском музее, – представителю рода ARCHEORNIS LITOGRAPHICA (или MACRURA). На скелетах сохранились также отпечатки оперения. Оба скелета были проданы за большие деньги: неполный скелет был продан Лондонскому музею за 14 000 марок, а полный скелет – Берлинскому музею за 20 000 марок, первоначально этот скелет был оценен в 36 000 марок.

ГЕСПЕРОРНИС и ИХТИОРНИС

На территории штата Канзас, Северная Америка, в меловой период было расположено море, в отложениях которого сохранились остатки огромных хищных ящеров из родов ELASMOSAURUS и TYLOSAURUS, гигантских черепах из рода ARCHELON и драконоподобных летающих ящеров из рода PTERANODON. Здесь же жили и своеобразные зубастые птицы из родов HESPERORNIS и ICHTHYORNIS.

Гесперорнис был водоплавающей птицей, задние конечности его были приспособлены для плавания: между когтистыми пальцами были натянуты перепонки. Крылья этих птиц были редуцированы, от них сохранилась лишь тонкая плечевая кость, напоминавшая палочку. Поэтому гесперорнис не мог летать. Большинство времени он проводил на берегу или на песчаных отмелях, греясь после рыбной ловли в лучах горячего солнца. Профессор Отенио Абель предполагает, что при передвижении по суше птица приподнимала переднюю часть тела и, отталкиваясь от земли, совершала небольшие неуклюжие прыжки. Зато в воде гесперорнис плавал очень хорошо, занимаясь в основном ловлей рыбы. Он нырял с такой ловкостью, что рыбе редко удавалось спастись. В меловых отложениях в Канзасе было найдено около 50 более или менее хорошо сохранившихся скелетов, принадлежавших роду HESPERORNIS REGALIS. Эти скелеты были обнаружены в 1870 году известным североамериканским палеонтологом проф. 0. Маршем. Одновременно с гесперорнисом здесь обитали также ихтиорнисы. Ихтиорнис был такого же размера, как голубь, он хорошо летал, о чем свидетельствуют хорошо развитые крылья и высокий киль. Эта птица также питалась в основном рыбой. Существовало несколько видов ICHTHYORNIS, самым распространенным из них был ICHTHYORNIS VICTOR.

Ихтиорнис был уже настоящей птицей, хотя он имел еще зубы. Зубы являлись доказательством его происхождения от пресмыкающихся. Однако расположение зубов у этих птиц было различное: у гесперорниса все зубы находились в общей борозде, у ихтиорниса каждый зуб имел свою отдельную альвеолу.

По-видимому птицы эти жили большими стаями, подобно морским птицам Арктики и Антарктики. К концу мелового периода, то есть приблизительно 60 миллионов лет тому назад, эти зубастые птицы полностью вымерли.

 

ДИАТРИМА

Кому из нас в детские годы бабушка не рассказывала сказки? Кто из нас забыл чудесные часы, когда в вечернем полумраке, забыв о действительности, мы переносились в мир сказок, всем сердцем переживая за судьбу красавицы-царевны, которую похитил и стережет лютый дракон. С затаенным дыханием слушали мы рассказы о том, как храбрый богатырь пришел на помощь царевне, как он освободил ее, победив в неравном бою дракона. Кто из нас не помнит этих сказок, главными действующими лицами которых были великаны и карлики, феи и водяные, колдуны и колдуньи, однорогие чудовища и птицы-великаны.

При ознакомлении с первобытными птицами перед нами внезапно встают картины нашего детства и невольно вспоминаются бабушкины сказки. Когда с изумлением останавливаешься перед скелетами настоящих гигантских птиц, начинает казаться, что поэзия сказок стала реальной действительностью.

Да, действительно, когда-то на Земле существовали птицы-великаны. Одной из таких птиц была птица двухметровой высоты, названная DIATRYMA. Клюв ее достигал длины 43 сантиметра, она имела длинную шею и короткое туловище с недоразвитыми крыльями. На сильных ногах, хорошо приспособленных к бегу, было всего по четыре пальца. Эта птица-колосс жила приблизительно 50 миллионов лет тому назад в период эоцена в Северной Америке. По всей вероятности, современная бразильская кариама (CARIAMA CRISTATA) является ее отдаленной родственницей.

ФОРОРАКОС

Другой гигантской птицей была огромная хищная птица PHORORHACOS. Ее большой череп, имевший длину около 35 сантиметров, имел мощный крючковатый клюв, что свидетельствовало о хищности этой птицы, опасной и для крупных животных. Эта птица не могла летать, так как ее крылья были слабы и недостаточно развиты. Зато она отлично бегала на сильных четырехпалых ногах.

Фороракос жила в период олигоцена и миоцена в Южной Америке, в Патагонии, где было много травянистых возвышенностей и равнин.

Остатки этой птицы были впервые найдены в 1887 году в Патагонии известным аргентинским палеонтологом Флорентино Амегино. Первоначально Амегино предположил, что найденная нижняя челюсть принадлежит какому-то неполнозубому млекопитающему; на основании более поздних находок ему удалось установить, что эти остатки принадлежат огромной птице, несколько видов которой обитало на территории Патагонии. Наиболее изученным видом является PHORORHACOS INFLATUS, достигавший высоты 1,5 метра.

Возможно, что и фороракос принадлежат к семейству кариам (DICHOLOPHIDJE) и что они являются отдаленными родственниками современных южноамериканских видов - кариама (CARIAMA CRISTATA) и чунги (CHUNGA BURMEISTERI). Наряду с фороракосом жили и другие нелетающие птицы, например, PELECYORNIS или BRONTORNIS. Было высказано предположение, что эти южноамериканские птицы-великаны появились в конце мелового периода или в самом начале третичного периода где-то в центральной части Антарктиды, где в настоящее время из-за сплошных льдов и страшных снежных вьюг жизнь невозможна.

ДИНОРНИС

В четвертичный период в Новой Зеландии жила гигантская птица — динорнис, известная также под названием моа. Изучению этой птицы известный английский палеонтолог Ричард Оуэн посвятил 45 лет жизни. Динорнисы достигали высоты 1-3,5 метра, они имели маленький череп и короткий клюв. Крылья птицы были редуцированы, а плечевой пояс отсутствовал. В некоторых местах Новой Зеландии встречаются большие скопления костей этих птиц, напоминающие кладбища. Изучению подвергались не только кости этих птиц, но и мумификованные мягкие ткани тела, перья и яйца. У представителей различных родов и видов перья были окрашены различно. Различную окраску имели и яйца. Найденное в 1867 году близ Кромвеля яйцо имело 30 сантиметров в длину и 20 сантиметров в поперечнике, что свидетельствует о значительной величине яиц.

Из всех родов и видов динорнисов, живших в Новой Зеландии, самым характерным и крупным был DINORNIS MAXIMUS – колосс высотой 3,5 метра.

Было установлено, что динорнисы не имеют родственных связей с казуарами или другими птицами австралийской фауны. Новейшие исследования показали, что ближайшими их родственниками являются южноамериканские страусы нанду (Нння). На первый взгляд это может показаться мало правдоподобным, однако из истории Земли нам известно, что Новая Зеландия была соединена полосой суши с Южной Америкой (через Антарктиду); таким образом животные могли попасть из одной части света в другую. Много этих птиц было истреблено. Достоверно известно, что еще в начале XVI века маори ловили этих больших и неуклюжих птиц при помощи ловчих ям и выбирали из гнезд яйца. Обожженные и поломанные кости, которые были найдены в отбросках на территории, где обитали маори, свидетельствуют о том, что дпнорнис была их любимым блюдом. До сих пор потомки маори утверждают, что их предкам была хорошо известна птица моа и что они питались ее мясом. Согласно преданию, на горе Бакапунака и сейчас живет одна спасшаяся моа, которая охраняется двумя огромными ящерами; она имеет человеческие черты лица и питается только воздухом. Жаль, что это лишь предание и что человек охотой и развитием земледелия в древние времена ускорил исчезновение этой столь интересной птицы-великана.

 

БУРОУГОЛЬНЫЙ ЛЕС

Болотистые леса третичного периода, покрывавшие Землю приблизительно 30-50 миллионов лет тому назад, дали начало образованию месторождений бурого угля. Во многих современных промышленных районах, где к небу поднимаются копры шахт и заводские трубы, в третичный период были большие топи и болота, а по берегам могучих рек тянулись заболоченные леса, похожие на современные леса, расположенные на юго-восточном побережье Соединенных Штатов Америки. По обуглившимся кускам дерева, по отпечаткам листьев и по следам плодов в глинистых сланцах, сопутствующих залежам бурого угля, можно судить о богатстве буро-угольной флоры. В буроугольных лесах встречались многие породы деревьев: хвойные из родов CHAMECYPARIS и TAXODIUM с их многочисленными воздушными корнями; лиственные, например, NYSSA, влаголюбивые дубы, клены и тополи, теплолюбивые породы, например, магнолии. Преобладавшими породами были широколиственные породы.

Лианы, обвивавшие стволы деревьев, придавали буроугольным лесам почти субтропический вид, способствовали этому и росшие здесь некоторые виды пальм. Поверхность топей была покрыта листьями и цветами кувшинок, берега топей окаймлялись тростником. В водоемах водилось много рыбы, земноводных и пресмыкающихся, в лесу жили примитивные млекопитающие, в воздухе царили птицы.

На иллюстрации изображена часть болотистого леса, где преобладают хвойные породы (CHAMECYPARIS и TAXODIUM) и имеются некоторые широколиственные деревья (NYSSA). По нижней части стволов можно судить о том, как они приспосабливались к мягкой болотистой почве. Хвойные деревья имели большое количество ходулеобразных корней, лиственные – конусообразно или луковицеобразно расширенные книзу стволы.

На переднем плане изображен древний тапир (PALEOTAPIRUS) с детенышем.

 

МИОЦЕНОВЫЙ ЛАНДШАФТ

Третичная эра, предпоследняя геологическая эра истории Земли, делится на две части: на более древнюю, так называемый палеоген, и на более позднюю, так называемый неоген. Флора и фауна палеогена и неогена значительно отличаются друг от друга. Так, например, флора палеогена очень похожа на флору мелового периода, когда в Центральной Европе росли пальмы, смоковницы, коричневое дерево, акации, мирты и другие тропические и субтропические растения. В неоген растительность сильно изменилась. Теплолюбивые растения стали отходить к югу, и пальмы стали в Средней Европе редкостью. Зато влажный субтропический климат способствовал распространению лесов, представленных в основном различными породами, основными из которых были: дубы, буки, клены, вязы, платаны, каштаны и другие деревья, растущие в настоящее время в Южной Европе или Закавказье. Наряду с лиственными лесами здесь росли также хвойные леса, представленные елями, секвоями, таксодиями, глиптостробами и другими. Однако в конце третичной эры и эти растения стали отходить к югу, так как наступило похолодание, предвещавшее наступление четвертичной эры, а с ней и первого обледенения.

На иллюстрации изображен среднеевропейский ландшафт в период миоцена, довольно четко видны дубы, буки, клены и другие широколиственные деревья, а также хвойный лес, над которым, как пики, возвышаются высокие секвой. Одинокие пальмы свидетельствуют о субтропическом характере ландшафта, это подтверждается и животными, изображенными на переднем плане иллюстрации. Наиболее характерными представителями животного мира в этот период были мастодонты из рода TRILOPHODON (TRILOPHODON ANGUSTIDENS) – хоботные, С вытянутой головой и ясно различимыми четырьмя бивнями; олени из рода PALEOMERYX, которые еще не имели рогов, и из рода DICROCERUS, самцы, относящиеся к этому роду, уже имели простые рога. Тогда как мастодонты уже прошли большую часть пути своего филогенетического развития, развитие оленей только начиналось. Из птиц на иллюстрации изображены только древние фламинго PALEOLODUS, клюв которых еще не был изогнут, что характерно для современного фламинго. PALEOLODUS в основном жили у воды, как и ибисы, лебеди и утки, скелетные остатки которых были найдены во многих местах Европы.

УИНТАТЕРИЙ

В эоценовой фауне Северной Америки UINTATHERIUM относился к наиболее крупным и наиболее диковинным животным. Он относился к вымершей группе копытных – амблипод.

Наиболее заметной особенностью уинтатериев является их своеобразный суживающийся вперед череп, на котором имеются три пары костных наростов в виде низких тупых рогов. Эти наросты были покрыты кожей, как у современной жирафы. Череп уинтатерия был плоским и прогнутым наподобие чаши, что не наблюдалось ни у одного другого животного. Мозговая полость имела чрезвычайно малые размеры, что свидетельствует о крайне слабых умственных способностях этих древних чудовищ. Оригинальным было и строение челюстной системы. Вследствие того, что межчелюстные кости были недоразвиты, верхние резцы полностью отсутствовали. Нижние резцы были маленькие, они имели такую же форму, как и нижние клыки. Зато верхние клыки были большими, кинжаловидными и несколько заостренными. В месте расположения верхних клыков передняя часть нижней челюсти была расширена на всю длину клыка. У самцов клыки были более развиты, чем у самок. То же самое можно сказать и о роговидных наростах на голове. В остальном уинтатерии были похожи на современных слонов.

Уинтатерии были травоядными животными, о чем можно судить по строению зубов. Питались они мягкими и сочными болотными травами и водяными растениями, которые они не размельчали, а только мяли.

В группе амблипод уинтатерии относятся к подгруппе DINOCERATIDE, представители которой стоят на высшей ступени развития по сравнению с остальными представителями этой группы. Если проследить филогенетическое развитие диноцератид, то можно установить, что первоначальные их представители имели незначительные размеры, слабо развитые роговидные наросты на черепе и незначительно удлиненные саблевидные верхние клыки (например, у BATHYOPSIS и ELACHOCERAS, относящихся к нижнему эоцену); у представителей более поздних периодов уже ярко выражены все указанные признаки (UINTATHERIUM, относящийся к среднему эоцену), особенно у последних представителей этих животных (LOXOLOPHODON, относящийся к среднему эоцену, и EOBASILEUS, относящийся к верхнему эоцену).

БРОНТОТЕРИЙ

В третичную эру на территории Северной Америки жили не только уродливые диноцератиды (UINTATHERIUM, LOXOLOPHODON и другие), но и огромные непарнокопытные, отдаленные родственники современных лошадей, носорогов и тапиров, так называемые титанотерии. Эти животные давно уже вымерли, приблизительно 50 миллионов лет тому назад.

Титанотерии населяли не только Северную Америку, в небольших количествах они водились также в Восточной Азии и Европе.

Наиболее интересным представителем титанотериев является BRONTOTHERIUM, один из представителей этой группы был описан довольно подробно по полностью сохранившемуся скелету. Бронтотерии были большими неповоротливыми животными. По своим размерам они превосходили самых крупных современных носорогов. Эти животные имели низкий, маленький, по сравнению с туловищем, череп, очень широкий, благодаря развитым скуловым дугам. Мозг животных был очень небольшим, что свидетельствует об их слабой мозговой деятельности. На носовых костях имелись большие костные наросты – "рога", покрытые кожей. У самцов рога были более мощные, чем у самок. Рога служили самцам для защиты от хищников. Строение зубов свидетельствует о том, что эти колоссы питались мягкими и сочными растениями. Бронтотерии жили в период раннего олигоцена на низменных травянистых равнинах, покрытых кустарником и большим количеством мелких озер. Низменности были окружены горными хребтами с многочисленными вулканами, которые время от времени пробуждались и своим ядовитым дыханием уничтожали все живое вокруг. При извержениях вулканов часто гибли и бронтотерии.

Кости титанотериев были найдены уже давно. Еще индейцы находили кости этих животных. Известно, что сиуксы во время охоты на бизонов нередко находили в оврагах и долинах южно-дакотских и западнонебрасских прерий огромные кости этих животных, вынесенные на поверхность земли после проливных дождей. Так как сиуксы не имели представления о вымерших животных, они считали, что эти кости принадлежат "громовым коням", которые во время сильных бурь при блеске молний и грохоте грома спускаются с неба на землю и здесь охотятся на бизонов, убивая их своими тяжелыми копытами. На основании этого древнего предания проф. Марш назвал описанное им животное BRONTOTHERIUM – от бронтэ, что означает на греческом языке гром.

АРСИНОИТЕРИЙ

В 1900 году в отложениях верхнего эоцена в Египте Биднелл обнаружил остатки причудливого животного, которое было в 1906 году подробно описано В. К. Эндрюсом. Эндрюс назвал это животное ARSINOITHERIUM ZITTELI. Это громадное копытное животное, длина его равна 3 метрам, а высота превышает высоту крупного носорога.

Особенно удивительным у арсиноитерия был череп. На носовых костях животного находились два мощных сросшихся костяных нароста, выдававшихся вперед в виде двух гигантских острых рогов. Эти рога были страшным оружием, которого боялись даже крупные хищные животные. За этими рогами на лобных костях находились еще два маленьких рога. У молодых животных носовые кости с их мощными "рогами" держались на хрящевой носовой перегородке, которая окостеневала только к старости животного. Челюсти животного были снабжены полным рядом тесно посаженных зубов (всего 44). Зубы имели очень примитивный вид: коронка зуба высокая, снаружи зуб выпуклый, изнутри – вогнутый. Судя по зубам, пища арсиноитерия была сходна с пищей уинтатериев или еще более древних хоботных.

О происхождении арсиноитериев нам пока известно мало, мало известно и о их родственных связях с другими животными. Выло предположение, что арсиноитерии находятся в родстве с хоботными и вымершими копытными группы AMBLYPODA. Однако Эндрюс указал и на то, что арсиноитерии находятся в родстве также и с доманами (HYRACOIDEA), которые в настоящее время живут в очень небольших количествах и представляют собой копытное животное величиной с кролика. В третичную эру доманы были представлены большим числом родов и в эволюционном отношении играли довольно важную роль.

Арсиноитерии жили в Египте приблизительно 50 миллионов лет тому назад. Животные исчезли, не оставив потомков.

ДИНОТЕРИЙ

Динотерий – это одно из третичных хоботных животных. Характерной особенностью этих животных был изгиб передней части нижней челюсти под прямым углом, причем челюсть эта заканчивалась парой больших, загнутых внизу и заостренных бивней. Эти бивни представляют собой видоизмененные вторые резцы. В остальном динотерии напоминали современных слонов.

Остатки динотериев были найдены уже давно. Однако первоначально эти остатки не считали остатками динотериев. Были фантастические предположения, что эти кости принадлежат великанам. Палеонтологи принимали их прежде за кости тапиров, носорогов и даже водных млекопитающих. Лишь после того, как в 1832 году в Рейнской области близ Эппельсгейма был найден полный череп животного, Кауп и Клипштейн окончательно причислили динотерия к хоботным. Это было позднее подтверждено находками, обнаруженными в Чехословакии. В 1853 году близ Опатова, в окрестностях Чешской Тржебовы, были найдены скелеты двух взрослых особей животных, а в 1883 году – близ города Франтишковы Лазне еще один скелет.

Динотерий относится к самостоятельному семейству хоботных, давно вымерших. О его происхождении пока известно мало. Есть предположение, что животное появилось в Индии или в Африке в раннетретичный период. В Европе динотерий впервые появился в период раннего и среднего миоцена (мелкий DEINOTHERIUM BAVARICUM и более крупный DEINOTHERIUM LEVIUS). В плиоцен эти животные уже вымерли (DEINOTHERIUM GIGANTEUM). Самый крупный экземпляр был найден в 1890 году в среднеплиоценовых отложениях на территории Румынии близ Ма-занти. Этот экземпляр был описан под названием DEINOTHERIUM GIGANTISSIMUM. Есть предположение, что это может быть одно из крупных старых животных из рода DEINOTHERIUM GIGANTEUM.

Динотерии населяли влажные болотистые области с богатой растительностью (пальмы, коричневое дерево, лавровое дерево и другие).

ИНДРИКОТЕРИЙ

В период среднего олигоцена широкий пролив, соединявший Каспийское море с Северным Ледовитым океаном, распался на большое количество самостоятельных водных бассейнов. В это время просторы Казахстана были покрыты густыми тенистыми лесами, состоявшими из буков, грабов и секвой. Эти леса окаймляли озера и реки и чередовались с густыми кустарниками и заболоченными участками с богатой растительностью. Животный мир был в этот период очень разнообразен и богат: в лесах жили причудливые копытные SCHIZOTHERIUM, в кустарниках и на болотах - свиноподобные парнокопытные ANTHRACOTHERIUM, маленькие безрогие олени и т. д. На обширных просторах, покрытых густой сочной травой, жили гигантские безрогие носороги INDRICOTHERIUM – животные, не похожие на современных носорогов. Безрогие носороги достигали высоты 5 метров и были самыми крупными из когда-либо существовавших млекопитающих. Индрикотерии жили небольшими стадами, питаясь листьями с деревьев, которые они легко доставали благодаря своему гигантскому росту. Остатки скелетов этих животных были найдены в Южном Казахстане и на берегу Аральского моря.

Наиболее близкими к этим гигантским животным были BALUCHITHERIUM GRANGERI, достигавшие 8 метров в длину и 5,30 метра в высоту. Жили они в Белуджистане и Монголии и были, по-видимому, самыми крупными животными, жившими когда-либо на Земле. Чтобы составить себе представление о размерах этого животного, нужно сказать, что длина передних конечностей современного индийского носорога достигает всего двух третей длины конечностей безрогого носорога, а это соответствует приблизительно росту взрослого мужчины – 180 сантиметров. Под брюхом животного, как под аркой, мог бы пройти строй солдат по шести человек в ряд.

В эволюционном отношении индрикотерий и белуджитерий представляют очень древний род носорогов, который после быстрого развития внезапно исчез в конце древнетретичного периода.

МЕГАТЕРИЙ

В 1789 году в пампах недалеко от города Буэнос-Айреса был найден скелет гигантского животного. Подробным изучением этого скелета в течение нескольких лет занимался в Мадриде Иосиф Гаррига.

В 1795 году ученый закончил свой труд и передал рукопись в типографию. После получения первой корректуры ученого посетил губернатор французской колонии Сан Доминго и попросил у него один экземпляр его работы, в которой было также помещено предполагаемое изображение животного. Гаррига, не подозревавший действительных намерений губернатора, передал ему свою работу. Последний немедленно переслал работу в Парижскую Академию Наук, где на ближайшем заседании знаменитый палеонтолог Кювье сделал сообщение об интересной находке и установил, что скелет принадлежит животному, названному им MEGATHERIUM AMERICANUM. Таким образом он опередил труд И. Гарриги на целый год (его работа была опубликована лишь в 1796 году).

Мегатерий, что в переводе означает "большой зверь", достигал длины 7 метров, высота его превышала высоту самых крупных слонов. Это было неуклюжее, медлительное животное с низким узким черепом и очень небольшим объемом мозгового вещества. Длинное туловище заканчивалось необыкновенно толстым хвостом. Задние ноги были гораздо сильнее передних. При ходьбе животное ступало не на всю ступню, а только на ее края. У мегатерия были развиты только коренные зубы, которые были очень длинные и имели четырехгранную форму. Несмотря на свой большой вес, животное становилось на задние ноги и, опираясь передними конечностями о ствол дерева, доставало сочные листья. Листья не были единственной пищей этих животных. Они питались также злаками, возможно, что они вырывали из земли своими мощными когтями вкусные мясистые луковицы и клубни различных растений.

Мегатерий относится к неполнозубым млекопитающим. Жил он в период плейстоцена в Южной Америке. После соединения Северной и Южной Америк он проник также в Северную Америку, где нередко находят его остатки.

НОТРОТЕРИЙ

В 1928 году в лавовом районе вблизи Дона Ана Коунти (недалеко от Эль-Пасо, Тексас, Новая Мексика) была обнаружена замечательная находка. В расселине лавы на глубине примерно 30 метров был найден скелет неполнозубого млекопитающего из рода NOTHROTHERIUM, относящийся к плейстоцену. Скелет сохранился полностью, некоторые кости были даже соединены сухожилиями. Сохранились также куски кожи и мышц, а также мощные когти. Таким образом, благодаря сухому воздуху и постоянной температуре скелет оказался мумифицированным. Это была очень ценная находка, так как сохранились не только твердые части (кости, зубы, когти, состоящие из рогового вещества), но также и куски кожи, мышцы и другие мягкие ткани тела. Недалеко от скелета были найдены даже экскременты животного, содержавшие остатки растительной пищи.

Чем объяснить, что скелет животного был обнаружен в таком необычном месте? По-видимому, животное сорвалось и упало в отвесную расселину, которая имела 3 метра ширины и 35 метров глубины; предположить, что расселина служила убежищем для животного, было бы неправдоподобным. Скорее всего произошел несчастный случай вследствие неосторожности животного или это безвредное травоядное животное, внезапно увидев перед собой хищника, например, саблезубого смилодона, бросилось бежать и сорвалось в пропасть. Могло случиться и так, что животное паслось вблизи расселины и, неожиданно увидев опасного врага, в ужасе отступило на несколько шагов и оказалось на краю пропасти, который поддался под тяжестью животного и обрушился вместе с ним. На иллюстрации изображен как раз момент приближения хищника к нотротерию. Но мы не беремся утверждать, что животное попало в расселину описанным образом.

МАМОНТ

Мамонт (ELEPHAS PRIMIGENIUS) является самым характерным представителем плейстоценовой фауны и относится к группе хоботных. Мамонты, обитавшие на территории Европы, достигали высоты 3,6 метра. Они были покрыты густой шерстью, которая вместе с толстым слоем подкожного жира хорошо предохраняла от суровых морозов ледникового периода. Череп мамонта был гораздо крупнее черепа современного слона; это впечатление еще усиливалось благодаря наличию огромных, загнутых внутрь бивней, представляющих два видоизмененных резца. Мамонт имел всего четыре коренных зуба, крупных и длинных. Маленькие уши животного были покрыты шерстью. На спине мамонта был большой горб, скорее всего жировой, за счет которого он питался зимой, когда снег покрывал скудную растительность тундры и степей. Хвост его был короткий и тоже был покрыт шерстью, так же как и хобот, который отличался от хобота современного слона тем, что верхняя губа была сильно развита и имела пальцевидный отросток, напоминая мочку уха.

Мамонт был типичным обитателем тундры и степей. Содержимое желудка мамонта, труп которого был найден в мерзлой почве Сибири, свидетельствует о том, что животное питалось ветвями хвойных деревьев, ив, берез и ольх, а также различными степными растениями.

Мамонты – современники первобытного человека – были распространены очень широко. За исключением Иберийского и Балканского полуостровов, они населяли территорию всей Европы, откуда они распространялись через северную Азию в Северную Америку, перейдя перешеек, который раньше соединял оба континента. Поэтому остатки мамонтов находят во многих странах. В Чехословакии остатки мамонтов были обнаружены в основном в Моравии (Пржедмости близ Пржерова и Дольни Вестонице близ Микулова). Большое количество остатков костей мамонтов в Сибири послужило причиной возникновения здесь даже своебразного промысла. Изредка здесь находят даже целые трупы мамонтов. Полные скелеты мамонтов можно видеть во многих музеях. Уникальное чучело мамонта выставлено в Зоологическом музее Академии Наук СССР в Ленинграде. Этот мамонт был найден в 1907 году в Сибири на берегу реки Березовки (Якутская область).

 

ШЕРСТИСТЫЙ НОСОРОГ

Постоянным спутником мамонта, самого типичного представителя фауны ледникового периода, был крупный, поросший густой шерстью носорог CCELODONTA ANTIQUITATIS, — обитатель холодной тундры и степей. Этот носорог достигал высоты 1,6 метра и длины около 3,5 метра. На черепе носорога имелись два расположенных один за другим рога, передний рог достигал у старых самцов длины 1 метр и был очень мощным. Эти рога служили носорогу не только орудием защиты от хищников, но также и орудием нападения. Впервые остатки шерстистых носорогов были найдены очень давно. Сибиряки, согласно утверждению Пфиценмайра, принимали эти остатки за остатки огромной сказочной птицы "Ноги". Китайцы считали, что остатки шерстистых мамонтов обладают лечебными свойствами, поэтому они платили большие деньги тем, кто эти остатки находил.

Шерстистые носороги питались в основном такой же пищей, как и мамонты. При исследовании найденных остатков было обнаружено, что между зубами животного сохранились остатки пищи — веток хвойных деревьев и листьев ив. Зимой эти растения составляли главную пищу носорогов, тогда как летом, когда тундра или степи не были покрыты снегом, они питались различными травами и злаками.

Ясное представление о внешнем виде шерстистых носорогов было составлено не только на основании многочисленных находок скелетов животных, обнаруженных во многих странах Европы, но также на основании находок хорошо сохранившихся в мерзлой почве и льдах Сибири целых трупов животных (такие трупы были обнаружены также в соленых глинах Ста-руни в Галиции). Кроме того, среди находок встречаются изображения шерстистых носорогов, сделанные первобытными художниками в период плейстоцена (как и изображения мамонтов).

Так же как мамонт, шерстистый носорог был современником человека. Люди охотились на носорогов, употребляя их мясо в пищу. Однако не всегда первобытный человек вступал в открытый бой с этим животным, нередко древние охотники прибегали к различным охотничьим хитростям.

БОЛЬШЕРОГИЙ ОЛЕНЬ

Большерогий олень (CERVUS MEGACEROS) бесспорно является самым красивым оленем, который когда-либо жил на Земле. Этот олень жил в период плейстоцена в Европе и прилегающих к ней областях. Голова этого сильного животного была увенчана парой прекрасных рогов, расстояние между концами которых достигало 3 метров. Так как рога этого оленя немного напоминают рога современной лани, прежде этого оленя принимали за лань и ошибочно называли "гигантской ланью". Болыперогий олень предпочитал пастись на широких открытых равнинах, покрытых травой и кустарником; из-за огромных рогов олень избегал леса.

В период плейстоцена в Европе жило несколько видов этих оленей-гигантов. Если проследить развитие рогов у этих животных, то можно заметить, что с течением времени величина рогов все увеличивалась, а их верхний конец все более принимал форму лопаты. Количество отростков на рогах также постепенно увеличивалось. Наиболее заметному изменению подвергся так называемый глазной отросток, который у представителей наиболее молодого рода (CERVUS MEGACEROS HIBERNICUS) имел ложкообразную или вилкообразную форму. Вес рогов, украшавших головы самцов, достигал 37 килограммов.

Области распространения болыперогого оленя доходили до северной Италии, южной Франции, до Ирландии, Дании, Сибири. На востоке – до Алтая. Однако болыперогий олень всюду считался редким животным.

Болыперогий олень был также современником человека. Однако первобытные охотники мало охотились на это животное, так как кости этого животного очень редко встречаются в кухонных отбросах первобытных людей.

Очень жаль, что эти прекрасные животные полностью вымерли.

 

ЭОГИППУС

Нам уже известна как общая история развития жизни на Земле, так и история развития отдельных групп и видов животных. Однако палеонтологи продолжают свою работу по выяснению отдельных подробностей истории развития, подтверждая свои предположения и открытия все новыми и новыми доказательствами. Прекрасным примером достижений палеонтологии является установление истории развития лошади – этого благородного животного и лучшего помощника человека. Предки первых лошадей появились приблизительно 50 миллионов лет тому назад в Северной Америке. Эволюционный ряд этих животных был начат с EOHIPPUS – OROHIPPUS – EPIHIPPUS – MIOHIPPUS – PARAHIPPUS – MERYCHIPPUS – PLIOHIPPUS и закончился появлением современной лошади EQUUS. Эволюция этих животных является доказательством единства животных организмов и окружающей среды, доказательством того, что каждое изменение жизненных условий вызывало целый ряд изменений животных организмов, обусловленных необходимостью приспособления к этим новым условиям. Так первоначально лошади жили в болотистых областях, затем они перешли в степи, где был более сухой климат, в связи с этим произошло изменение и в пище животных: вместо мягких и сочных болотных растений они вынуждены были питаться сухими степными растениями.

Животных, относящихся к некоторым звеньям приведенного выше эволюционного ряда, мы постараемся описать ниже.

Родоначальником североамериканских лошадей является небольшая лошадка из рода EOHIPPUS, которая обитала в болотистых лесах раннего эоцена. Размеры ее не превышали размеров лисицы. На короткой шее сидела маленькая головка, хребет был довольно выпуклым, а конечности – длинные, передние пятипалые, задние – трехпалые. На передних конечностях из пяти пальцев на четырех были маленькие копытца, а пятый палец (большой) был недоразвит, он немного не касался земли. На задних конечностях все три пальца имели небольшие копытца, два пальца были уже давно редуцированы и представляли собой две маленькие косточки, расположенные высоко на задней стороне ноги. Животное имело 44 зуба, коренные зубы были маленькие, с низкой коронкой, что свидетельствует о приспособленности их к перетиранию мягкой и сочной растительной пищи. Локтевые и берцовые кости, которые в процессе филогенетического развития лошади все более редуцировались, у эогиппуса были еще развиты. Известно около 10 различных видов эогиппусов, высота самых маленьких из них достигала в холке 25 сантиметров (EOHIPPUS INDEX), самых больших (EOHIPPUS RESARTUS) – около 51 сантиметра.

 

ОРОГИППУС

Первым потомком эогиппуса в североамериканском ряду лошадей был OROHIPPUS OSBORNIANUS. Он жил в период эоцена, однако он вел несколько иной образ жизни и обитал в других местах, чем эогиппус. Остатки орогиппуса были обнаружены в области теперешнего Бриджерского бассейна (штат Вайоминг). По внешнему виду орогиппус очень напоминал эогиппуса и по размерам мало отличался от него. Орогиппус достигал в холке высоты всего 38 сантиметров. Длина черепа орогиппуса не превышала длины черепа собаки, но он уже имел характерные для лошади черты, только орбиты находились немного впереди. Передние конечности орогиппуса были четырехпалые.

Пястные и плюсневые кости у среднего пальца были более развиты, чем у боковых. На задних ногах оба боковых пальца, которые у эогиппуса были редуцированы, у орогиппуса уже полностью отсутствовали. Хребет оставался слегка изогнутым. Наибольшая разница между эогип-пусом и орогипуссом заключалась в том, что у орогиппуса верхние предкоренные зубы (3-й и главным образом 4-й) начали принимать вид коренных зубов, вместо трехгранной формы они стали принимать четырехгранную форму.

Орогиппус жил в болотистых местностях с множеством озер и богатой растительностью. Здесь протекало множество рек, очень богатых рыбой; в озерах также было изобилие рыбы, в них водились крокодилы и болотные черепахи. К болотам примыкали сухие степи, поросшие кустарником, здесь в основном и жили орогиппусы. Таким образом, орогиппус жил уже не в болотистых лесах, как его предшественники, а в сухих степях, поросших травой и кустарником. В подобных условиях жил в период позднего эоцена потомок орогиппуса – древняя лошадь EPIHIPPUS.

МЕЗОГИППУС

Прошло много тысяч лет. За это время природа сильно изменилась. Там, где прежде были болота, простирались поросшие травой равнины. По берегам рек, время от времени затоплявших окрестности, росли пышные вязы и густой кустарник. Болотистые леса и топи уже совершенно исчезли. Так выглядел ландшафт в районе Малых (штат Небраска) и Больших (Южная Дакота) Бедлендов в период раннего миоцена. Эти бескрайные травянистые равнины стали родиной лошадок из рода MESOHIPPUS. Этих животных уже нельзя назвать первобытными лошадьми, так как они стоят в начале второго раздела североамериканского ряда лошадей, ведущего прямо к современной лошади.

В период раннего олигоцена большие табуны мезогиппусов жили на территории современной Небраски и Южной Дакоты. По величине мезогиппусы напоминали современного волка. Существовало несколько видов мезогиппусов. Передние и задние ноги мезогиппусов были трехпалые; средний (третий) палец был заметно крупнее и длиннее боковых, он воспринимал на себя всю нагрузку. Коренные зубы мезогиппусов, так же как и их предшественников, были лишены цемента, что явно свидетельствовало о питании только растительной пищей. Мезогиппусы по сравнению с эогиппусами несомненно стоят на более высокой ступени развития. Об этом свидетельствует прежде всего изменение формы всех верхних предкоренных зубов, которые приобрели форму коренных зубов, а также приспособление конечностей к бегу по твердой, сухой почве. Мезогиппусы передвигались уже рысью, что свойственно и современным лошадям. Этот способ передвижения был обусловлен изменением жизненных условий – переходом из болотистых лесов в обширные степи. Самым распространенным видом был MESOHIPPUS, высота которого в холке достигала 60 сантиметров.

В период позднего олигоцена мезогиппуса сменил MIOHIPPUS, непосредственным потомком которого в период раннего миоцена был PARAHIPPUS. Конечности и зубы у этих лошадей были изменены еще больше. У парагиппуса, обитавшего на травянистых просторах от теперешнего штата Монтана до штата Тексас, на коронках и на внешней стороне зубов впервые появился цемент.

МЕРИКГИППУС

От парагиппусов произошли другие представители североамериканского ряда лошадей – MERYCHIPPUS, жившие на территории штата Небраска в период раннего миоцена, а также в период плиоцена. Мерикгиппус по сравнению со своими предками стоит на более высокой ступени развития. Это выражается в основном в строении зубов (усиление цементации зубов, увеличение коронок) и конечностей (строение локтевых и лучевых костей, а также малой и большой берцовых костей передает в миниатюре строение этих костей у современной лошади; боковые пальцы совершенно перестали касаться земли).

На границе раннего и среднего миоцена наблюдался значительный расцвет в развитии этих древних животных, размеры которых колебались между размерами теленка и осла. Известно около 25 видов этих животных. Наиболее важными с точки зрения развития являются представители рода MERYCHIPPUS PRIMUS; они являются не только переходным звеном к позднемиоце-новому роду MERYCHIPPUS PANIENSIS, от них произошли также две самостоятельные ветви, благодаря эволюции которых появился род HIPPARION и его разновидности, относящиеся к верхнему миоцену и плиоцену и жившие на территории Северной Америки, Азии, Африки и Европы, а также род PROTOHIPPUS, относящийся к позднему миоцену. От этого рода в период плиоцена произошли животные, относящиеся к роду PLIOHIPPUS, а от них, в свою очередь, произошел род EQUUS (лошади).

Лошади были распространены не только в Северной Америке, но и в Европе, однако Европа имела второстепенное значение. Первые представители древних лошадей появились в Европе в период раннего эоцена (как и в Северной Америке); последний представитель европейского ряда лошадей вымер уже в раннем олигоцене.

Таким образом, для происхождения лошади (EQUUS) имеет значение лишь североамериканский ряд, так как представители этого ряда, начав с примитивной карликовой лошадки EOHIPPUS, претерпели целый ряд постепенных изменений, и непрерывно совершенствуясь и специализируясь, дали начало окончательному виду – современной лошади (EQUUS). Итак, родиной лошадей следует считать Северную Америку. По неизвестным причинам в конце плейстоцена лошади в Америке полностью вымерли. Когда в конце XV столетия первые европейцы прибыли в Северную Америку, лошадей там не было, туземцы даже не имели названия для этого животного. Тогда Старый Свет сделал Новому Свету драгоценный подарок – он подарил ему животное, которое когда-то возникло там, развивалось, и достигнув совершенства, перешло по существовавшему еще тогда перешейку в Азию и далее в Европу. Здесь лошади продолжали свое развитие и через много лет после гибели их родичей в Америке они вновь вернулись на родину, чтобы и здесь стать друзьями и помощниками человека.

 

МАХАЙРОД

В плейстоценовый период четвертичной эры в Европе жил крупный хищник, очень опасный для всех животных. Это был MACHAIRODUS. Он относился к семейству кошачьих (FELHXE), однако не к настоящим кошкам (FELINE), к которым относились лев и тигр и с которыми у него было много общего, а к вымершей группе саблезубых (MACHAIRODONTINE). Хотя у этих двух ветвей, относящихся к семейству кошачьих, были общие предки, их филогенетическое развитие с самого начала протекало совершенно независимо. В то время, как у настоящих кошек верхние клыки в процессе эволюции уменьшались, у саблезубых хищников, наоборот, они увеличивались и достигли самых больших размеров у MACHAIRODUS LATIDENS, жившего в период плейстоцена. Клыки хищника, изогнутые наподобие сабли, слегка сплюснутые и заостренные, достигали в длину 14 сантиметров, причем корни клыков так далеко проникали в верхнюю челюсть, что почти достигали верхнего края орбит. Клыки торчали даже из закрытой пасти животного. Однако для того, чтобы привести в действие свое грозное оружие, хищнику необходимо было широко открыть пасть; это достигалось благодаря особому соединению нижней челюсти с черепом.

Свирепые хищники водились в Европе, Азии и Северной Америке. Расцвет этих животных относится к позднетретичыому периоду. К началу плейстоцена они достигли наивысшей специализации и вскоре полностью вымерли. Одним из наиболее древних видов, живших в период плейстоцена, является MACHAIRODUS ZWIERZYCKII, остатки костей которого были найдены на острове Ява в тех отложениях, в которых были обнаружены остатки яванского обезьяно-человека (PITHECANTHROPUS ERECTUS). Это свидетельствует о том, что обезьяно-человек, живший приблизительно 600 000 лет тому назад, не раз убегал от грозного хищника, спасая свою жизнь.

Нет сомнения в том, что саблезубые хищники наводили страх на все живое. Махайроды охотились в основном на газелей, антилоп, а также вымерших трехпалых лошадей из рода HIPPARION; по мнению некоторых палеонтологов, махайроды нападали и на крупных хоботных и носорогов.

СМИЛОДОН

В Северной и Южной Америке также жили саблезубые хищники. Наиболее известным саблезубым хищником, жившим на территории Америки в период плейстоцена, является SMILODON, полностью сохранившиеся скелеты которого были найдены в Калифорнии и Аргентине.

Особенного внимания заслуживает место близ Ранчо ла Брея, недалеко от города Лос-Анжелос (Калифорния). В период плейстоцена здесь находилось большое озеро. Звери и птицы из близлежащих степей устремлялись к нему, чтобы утолить жажду, и часто погибали здесь, увязнув в клейкой асфальтовой массе, окружавшей берега озера. Они прилипали к вязкой массе и становились легкой добычей многочисленных хищников, в том числе и смилодонов. Однако старые опытные смилодоны (SMILODON CALIFORNICUS) остерегались охотиться за такой добычей, так как знали, какую опасность таит в себе липкий асфальт. Поэтому найденные в этом месте скелеты смилодонов принадлежат почти исключительно молодым неопытным животным, которые, прельстясь легкой добычей, погибали вместе с ней. Такая же участь постигла смилодона, изображенного на иллюстрации. Он, не задумываясь, бросился на молодого слона из рода ARCHIDISCODON, который идя на водопой, увяз в асфальте.

Аргентинский смилодон SMILODON NEOGENUS, скелеты которого в большом количестве встречаются в плейстоценовых глинах обширных пампасов, был виновником уничтожения многих крупных южноамериканских млекопитающих, в особенности неполнозубых. Аргентиский вид (так же как и все остальные американские представители смилодонов) возник на территории Северной Америки и после образования перешейка, соединившего оба американских континента, проник в Южную Америку, явившись угрозой многих обитавших здесь животных.

ПЕЩЕРНЫЙ МЕДВЕДЬ

Самым могучим хищником в период плейстоцена в Европе был пещерный медведь (URSUS SPELEUS). По своим размерам он был на одну треть больше своего современного родственника – бурого медведя (URSUS ARCTOS). Передняя половина тела пещерного медведя была более развита, чем задняя, и была выше ее. Череп пещерного медведя отличается от черепа бурого медведя прежде всего крутым лбом. Пещерный медведь не был ни настоящим хищником, ни всеядным животным; основную его пищу составляли растения, что отличало его от его плотоядных предков. Он питался мягкими и твердыми растениями, о чем свидетельствует значительная степень стачивания зубов. Медведицы рожали одного-двух медвежат. Для родов они выбирали удобные пещеры, где из трещин в известковых стенах пробивалась чистая вода. Близость воды была необходима, так как медведица, кормя детенышей, не могла долго отлучаться из пещеры, а вода была ей необходима для восстановления сил.

Пещерный медведь был современником человека. Он играл большую роль в жизни неандертальского человека (Номо PRIMIGENIUS), так как был главным предметом его охоты. Поэтому нет ничего удивительного в том, что медведь стал предметом самых древних охотничьих культов, так называемых медвежьих культов; следы существования этих культов были недавно обнаружены в некоторых альпийских пещерах. В более позднее время медведь был предметом охоты первобытных охотников (Номо SAPIENS FOSSILIS).

В европейских пещерах кости пещерных медведей встречаются в большом количестве. Некоторые пещеры Моравии и Словакии получили благодаря этим находкам всемирную известность. По-видимому, некоторые сказки о драконах и гидрах возникли под впечатлением находок старых костей и черепов пещерных медведей, зловеще торчавших из стен в темных лабиринтах пещер. Точно так же в некоторых научных трудах средневековья неправильно описываются и изображаются черепа и кости пещерных медведей под видом остатков "драконов". Рассказы о сказочных чудовищах могли иметь много различных источников.

© 2009–2024  schokn.ru

Стояли звери около двери,

В них стреляли, они умирали...

Стихи очень маленького мальчика

Все материалы размещенные на сайте принадлежат их владельцам. При копировании материалов ссылка на источник обязательна! Администрация не несет ответственности за нарушения авторских прав, все материалы содержатся на сторонних ресурсах, все ссылки скрыты.

КОНТАКТЫ

 

Россия, г. Москва, ул. Зорге, здание COMCON.   

schokn@mail.ru  |  +1 212 736 3100

КОНТАКТЫ

 

Россия, г. Москва, ул. Зорге, здание COMCON.   

schokn@mail.ru  |  +1 212 736 3100

Стихи очень маленького мальчика