Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
КОНСТАНТИНОС КАВАФИС

ВМЕШАТЕЛЬСТВО БОГОВ

 

май 1899

 

Heartily know

.............

The gods arrive

Emerson

 

Remonin. ...Ildisparaitra au moment necessaire; les dieux interviendront.

Mme de Rumieres. Comme dans les tragedies antiques?

(Acte II, sc.i)

 

Mme de Rumieres. Qu'y a-t-il?

Remonin. Les Dieux sont arrives.

(Acte V, sc.x)

 

Alexandre Dumas,fils, L'Etrangere

 

 

Должно случиться то, потом другое,

и незаметно время небольшое

пройдет (полгода или год примерно) —

и мы сочтем, что все закономерно.

Какие мы старанья ни приложим,

чтоб сделать мир на прежний не похожим,

мы лишь вконец развалим все, что сможем,

и, убедившись в этом, руки сложим.

Хаосу положить предел в итоге

возьмутся, из машин явившись, боги.

Они покончат быстро с лихолетьем,

спасая тех, неся погибель этим,

все по обыкновению исправят

и каждому приняться предоставят

за старое, и, как не раз бывало,

потом опять начнется все сначала.

 

 

 

ДОМ С САДОМ

 

февраль 1917

 

Люблю мечтать о загородном доме

с огромным садом — не затем чтоб в нем

цвели цветы, росли деревья и трава

(пусть будут и они, ведь это так красиво!),

но главное, чтоб завести животных.

Семь кошек минимум: двух белоснежных

и двух как сажа черных — для контраста.

Я умного завел бы попугая

и слушал болтовню его задорную.

Что до собак — и трех бы мне хватило.

Я с удовольствием завел бы двух лошадок

и обязательно трех-четырех

милейших осликов — пусть млеют, пусть блаженство

не гаснет в их упрямых головах.

 

 

 

В МЕСЯЦЕ АТИРЕ

 

На древнем камне надпись    пытаюсь разобрать.

Прочел ГОСП(ОД)НЯ ВОЛЯ.    Читаю имя ЛЕВКИ(Й)

и В МЕ(СЯ)ЦЕ АТИРЕ    У(С)НУЛ ПОСЛ(ЕДН)ИМ СНОМ.

ЛЕТ ОТ Р(ОЖ)ДЕНЬЯ вижу    и XXVII, и значит,

он, этот самый Левкий,    почил во цвете лет.

Больших усилий стоит    прочесть АЛЕКСА(НДР)ИЕЦ.

Три следующих строчки    изрядно пострадали,

и все же разбираю    Л(Ь)ЕМ СЛ(Е)ЗЫ... СКОРБЬ Д(Р)УЗЕЙ

и ниже снова СЛЕЗЫ    и В ПАМЯ(т)И ПРЕ(БУ)ДЕТ.

Знать, все его любили,    души не чая в нем.

Он в месяце Атире    уснул последним сном.

 

 

 

 

ВСЁ ТО ЖЕ

 

Один однообразный день сменяет

другой, такой же скучный и однообразный,

все то же нас сегодня ожидает —

вчерашняя тоска и несуразность.

 

Минует месяц, и другой придет на смену.

Нетрудно угадать, что он предложит:

такое надоевшее, бессменное,

что завтра уж на завтра не похоже.

 

 

 

 

ДНИ 1903 ГОДА

 

Я их больше не нашел — слишком поздно спохватился! —

эти очи, бледное лицо

в сумраке ночного перекрестка…

 

Я их больше не нашел, так нелепо отказавшись

от непредсказуемого счастья.

Мне они не раз еще пригрезятся,

эти очи, бледное лицо,

эти губы — я их больше не нашел.

 

 

 

 

ДУШИ СТАРЦЕВ

 

Изношены тела, где, съежившись в комочек,

ютятся души старцев. Их гнетут

печали, ведь они давно не ждут

от жизни ничего, и если все же дорог

для них остаток дней, то не без оговорок.

 

Они в плену противоречий, смут,

трагикомические души, чей приют —

внутри потертых ветхих оболочек.

 

 

 

 

* * *

 

Я эту память в слове удержать хочу…

Такую хрупкую… Она почти растаяла

вдали, за дымкой отроческих лет.

 

Как лепесток жасмина, матовая кожа…

Вечерний сумрак августа — был, вероятно, август…

Глаза я помню смутно, но как будто синие…

Да, синие, сапфирно-синие глаза.

 

 

 

 

ТОСКА В ДЕРЕВНЕ

 

Тоска в деревне. Скучная работа

для юноши — конторщик в магазине.

Он изнывает. Остается ждать,

ждать по два, по три месяца, когда убавится

работы наконец-то

и можно будет в город поспешить

и позабавиться, предаться удовольствиям.

Тоска в деревне. Остается ждать.

Сегодня вечером в истоме он свалился на кровать,

жар юности дал волю плотской жажде,

накал прекрасный юности прекрасной.

Потом, уже во сне, прихлынет похоть,

во сне желанье примет форму, обретет телесность...

 

 

 

 

* * *

 

И так бы это скоро кончилось. Я мог

понять по опыту. Но слишком быстро

пришла Судьба, чтобы прервать наш срок.

Недолго жизнь была для нас прекрасна.

Но ароматов ни на миг не иссякал поток,

и чудом было ложе, принимавшее нас,

и наслаждение, соединявшее нас.

 

Один лишь отзвук этих дней наслажденья,

один лишь отзвук вдруг ко мне донесся, —

отблеск огня, который нас обоих жег:

я в руки взял письмо — один листок —

и все читал его, пока хватало света.

 

Потом, тоскуя, вышел на балкон,

чтоб мысль отвлечь, увидев сверху малую

часть города, который я люблю,

и суету на улицах и магазины.

 

 

 

 

ПЕЛАСГИЙСКАЯ КАРТИНА

 

Обитает в чреве земном древний гигант.

    Тридцать рук у него,

тридцать ног. Могучая шея

    держит тридцать голов, на каждой по двадцать

глаз, столь пронзительных, что для них

    светлее ясного дня глубочайщий

мрак глубочайшего подземелья.

    Медлительный, безучастный,

владеет гигант несметным богатством -

    залежами алмазов, золота, серебра.

Дивное это богатство, богатство ненужное,

    шестьсот его глаз обозревают

бесчувственно. Изредка, чтобы век скоротать,

    занимается он пересчетом,

но скука одолевает, он зевает два года

    и засыпает, утомленный трудами.

Спячка длится веками: сменяются сновиденья -

    как на земле поколенья, но вот внезапно

он просыпается в страхе. Кошмар -  

    детище стихийной материи -

потряс его сон. В мутном зерцале рассудка,

    Холодного и равнодушного, отразились

Неведомые, ужасные призраки. Ошеломленный,

    простерши огромное туловище,

шестьдесят своих рук, шестьдесят своих ног,

    он в судорогах бьется о свод. И земля

содрогается до основания, рушатся города,

    разливаются полноводные реки, с горных вершин

волнами пламя стекает. Разверзается твердь,

    и люди низвергаются в бездну и гибнут,

в ней погребенные. Вскоре однако

    гигант приходит в себя, с изумлением

трет огромные очи свои, сознает,

    что страх его был напрасным и зря

он поднял весь этот шум, поддавшись

    мимолетной приснившейся тени.

Над нелепым испугом своим он смеется  

    и вновь ложится спокойно,

и все его тридцать ртов улыбаются.

 

1892

 

Перевод С.Ильинской

 

 

 

 

ЖДАТЬ, ЧТО ПРОЯВЯТСЯ

 

Свеча. Разве этого мало? Не надо другого огня.

Холодный мерцающий свет теплом разольется в крови,

как только проявятся Тени, проявятся Тени Любви.

 

Свеча. Разве этого мало, чтоб лишнего света сегодня

в каморке вечерней не жечь? Довериться грезам, миражам

и слушать бессвязную речь предчувствий, намеков, видений,

витая над будничным миром при слабо мерцающем свете,

и ждать, что проявятся Тени, проявятся Тени Любви.

 

 

 

 

 

ГОЛОСА

 

Беззвучные любимые голоса

тех, кто умер или ушел не оглянувшись.

 

Порою они раздаются в наших снах,

порой наяву меж висков звенят внезапно.

 

А с ними на мгновенье прилетает

отзвук ранней жизни, поэзии невозвратной.

И, как дальняя музыка ночью, гаснет.

 

Пер. А.Графова

 

 

 

 

ГОЛОСА

 

Родные голоса… но где же вы? —

одни давным-давно мертвы, другие

потеряны, как если бы мертвы.

 

Они порой воскреснут в сновиденьях,

они порой тревожат наши мысли

 

и, отзвуком неясным пробуждая

поэзию минувшей нашей жизни,

как музыка ночная, угасают…

 

 

 

 

ЕМЕЛЬЯН МОНАИ, АЛЕКСАНДРИЕЦ (628-655 годы)

 

«В насмешливые, дерзостные речи

отныне облачусь я, как в доспехи,

и со вселенским злом, при первой встрече,

сойдусь в бою, уверенный в успехе.

 

Враги ко мне приблизятся, но разве

хотя бы взглядом их я удостою? —

им ни к одной не прикоснуться язве:

как сталью, защищен я клеветою».

 

Увы, «доспехи» не смогли спасти

Монаи Емельяна от бессилия:

бессмысленно растратив жизнь, в Сицилии,

оп умер, не дожив до тридцати.

 

 

 

 

 

МАСТЕР КРАТЕРОВ

 

На том кратере чистого литого серебра

для дома Гераклидов изысканный узор

цветов, ветвей, ручьев задумал и отлил я.

А посредине юноша - пленительный, нагой -

выходит из ручья, в воде одной ногой

еще стоит. Молил я: о память, будь добра,

дай возродить черты, любимые когда-то,

верни через года, ведь этот срок не мал.

Прошло уж четверть века со дня того, когда

он в битве при Магнесии, в бесславной битве пал.

 

1921

 

Перевод Евг.Смагиной

 

 

 

 

ЖЕЛАНИЯ

 

На тех, кто, умерев, до тридцати не дожили

и похоронены в роскошном мавзолее, —

на них, на их прекрасные тела

ушедшие желанья не похожи ли,

которым хоть бы раз судьба дала

ночь наслажденья, утро посветлее.

 

 

 

 

ЭМИЛИАН МОНАИ, АЛЕКСАНДРИЕЦ, 628 - 655 гг. по Р. X.

 

Лицом бесстрастным, поведеньем, речью

себе создам я крепкую броню,

Пусть люди злы — я выйду им навстречу,

и мужество, и гордость сохраню.

 

Задумают обиду мне нанесть —

а подступиться-то и невозможно.

Нет слабостей, нет уязвимых мест,

притворство укрывает их надежно. —

 

Так, похваляясь, написал Эмилиан Монаи.

Кто знает, выковал ли он свою броню?

Во всяком случае, носил её недолго.

В двадцать семь лет он умер на Сицилии.

 

1918

 

Перевод Евг.Смагиной 

 

 

 

 

ГОРОД

 

Сказал ты: «Еду в край чужой, найду другое море

и город новый отыщу, прекраснее, чем мой,

где в замыслах конец сквозит, как приговор немой,

а сердце остывает, как в могиле.

Доколе разум мой дремать останется в бессилье?

Куда ни брошу взгляд — руины без числа:

то жизнь моя лежит, разрушена дотла,

ее сгубил, потратил я с судьбой в напрасном споре».

 

Нет, не ищи других земель, неведомого моря:

твой Город за тобой пойдет. И будешь ты смотреть

на те же самые дома, и медленно стареть

на тех же самых улицах, что прежде,

и тот же Город находить. В другой — оставь надежду —

нет ни дорог тебе, ни корабля.

Не уголок один потерян — вся земля,

коль жизнь свою потратил ты, с судьбой напрасно споря.

 

 

 

 

В ГАВАНИ

 

Двадцативосьмилетний Эмий приплыл недавно

на корабле попутном в сирийскую эту гавань,

чтобы учиться здесь торговать благовоньями.

Но в путион заболел и, едва успев на берег сойти,

умер. Прямо в гавани этой, в могиле бедной

похоронили его. Когда близился час последний,

что-то шептал он про "дом" и "родителей-стариков".

Но неизвестно было, чей он и кто таков,

где его дом в великом греческом мире.

Может, оно и к лучшему. Пусть лежит

в этой могиле безвестной в порту, у моря,

пусть старики надеются, что он жив.

 

1918 

      

Перевод Евг.Смагиной  

 

 

 

 

ХАЛДЕЙСКАЯ КАРТИНА

 

Пока не создал бог Эа людей, переполнял

земную твердь чудовищ племена,

исчадья Апсу - сердца бездн кромешного - и темной

Мумму Тиамет, хаоса пучин.

Везумствовали воины с крылатым птичьим телом,

плодились выводки полулюдей

враноголовых, и стада быков топтали землю,

огромных, с человечьей головой,

и лаяли немолчно псы - свирепые созданья

четырехтелые, с хвостами рыб.

Тогда благой творец Эа и остальные боги  

Нещадно эту нечисть извели

и поселили в Рай свое творенье - человека

(но он, увы! недолго пробыл там).

 

1896

 

Перевод Евг.Смагиной 

 

 

 

 

 

ВЕНКИ

 

Полынь, дурман, волчец и белена,

цикута, чемерица, аконит -

весь яд полей, вся горечь полевая

дадут свой страшный лист и цвет смертельный;

и будут сплетены огромные венки,

чтобы увить сияющий алтарь -

да, малахитовый, в черно-зеленом блеске,

алтарь губительной и дивной Страсти.

 

1897 

  

Перевод Евг. Смагиной

 

 

 

 

ЗЕРКАЛО У ВХОДА

 

Сверкало зеркало у входа в дом богатый,

одно из тех зеркал, огромных и старинных.

чей возраст восемьдесят лет, по крайней мере.

 

Прекрасный юноша, приказчик у портного

(спортсмен-любитель в выходные дни),

стоял со свертком у дверей. Кому-то в доме

он этот сверток передал, и тот со свертком

ушел, чтоб вынести квитанцию. Приказчик

остался в одиночестве и ждал.

Он в это зеркало старинное смотрелся

и галстук поправлял. А через пять минут

ему квитанцию вручили. Он взял расписку и ушел.

 

Но в этом зеркале старинном, которое за долгий век

уже успело наглядеться на тысячи вещей и лиц, —

но в этом зеркале старинном такая радость ликовала,

такая гордость в кем светилась; что хоть на несколько минут

оно запечатлеть сумело, и безраздельно обладало,

и целиком принадлежало столь совершенной красоте.

 

 

 

 

ЛОЭНГРИН

 

Сжалился добрый король над Эльзой

и глашатаю знак подает.

 

Вещает глашатай, и трубы трубят.

 

О, король, молю тебя вновь,

пусть глашатай зов повторит.

 

Глашатай зовет.

Умоляю,

 

падаю ниц пред тобой. Сжалься, помилуй.

Он далеко, так далеко, что не слышит.

 

Пусть позовет еще раз,

последний раз. Может быть, он появится.

 

И глашатай

снова зовет

  

И вот

 

нечто белое на горизонте возникло.

Это он, это он - это, конечно, лебедь.

 

О горе, о горе нам, когда, движимый жалостью,

король глашатаю знак подает

машинально, без всякой надежды.

 

Глашатай зовет, и трубы трубят.

И снова зовет, и трубы трубят,

и снова зовет, и трубы трубят,

но Лоэнгрин не появляется никогда.

 

А вера все-таки остается незыблемой.

 

1898

 

Перевод С.Ильинской

 

 

 

 

ТЕОФИЛ ПАЛЕОЛОГ

 

Это последний год. Это последний

греческий император. Как - увы! - печальны

суждения, что слышатся вокруг.

Отчаявшись, в глубокой скорби

промолвил Теофил Палеолог:

"Хочу скорее умереть, чем жить".

Ах, господин мой Теофил Палеолог,

сколько печали нашего народа, сколько боли

(изнеможенья от несправедливости, от злых гонений)

пять слов твоих трагических в себя вместили.

 

1903

 

 

 

 

 

МОРСКАЯ БИТВА

 

Всё потеряли мы на Саламине.

Увы, увы, увы, увы, - заплачем.

Принадлежат нам Экбатаны, Сузы,

Персеполь - в мире нет прекрасней мест.

И что нам было в этом Саламине,

зачем вести суда, за что сражаться.

Теперь вернемся в наши Экбатаны,

увидим вновь Персеполь наш и Сузы,

увидим - но без радости былой.

О горе нам, о горе нам; зачем

в который раз возобновилась битва.

О горе нам, о горе нам; зачем

всё повторять сначала, собираться,

и плыть туда, и биться столь бесславно.

Зачем всё это? Кто ни воцарится

в Персеполе и славных Экбатанах,

и в Сузах - сразу снаряжает флот

и уплывает с греками сражаться.

Воистину, о чем тут говорить?

О горе нам, о горе нам, о горе.

Воистину, что нам сказать осталось?

 

Увы, увы, увы, увы, увы.

 

1899

 

Перевод Евг.Смагиной

 

 

 

 

КРАЙНЕ РЕДКО

 

Я знаю старика. Он изможден и сгорблен,

утратами пронзен и жизнью изувечен,

проходит неспеша коротким переулком.

Однако, в дом войдя, чтоб тягостную старость

укрыть в своем углу, — он трудится в тиши

над тем, что у него от юности осталось.

 

И молодежь теперь в его стихи вчиталась.

Его виденья дивные живут в горящем взоре юных поколений.

И чувственный, здоровый, свежий мозг

и плоть упругую, со стройными чертами,

волнует мир его прекрасных откровений.

 

 

 

 

КОНЕЦ АНТОНИЯ

 

Однако когда его слуха коснулся плач

женщин, о его беде причитавших, —

госпожа с ее восточными жестами,

служанки с их варварским греческим,

гордость в душе его всколыхнулась,

с отвращением возмутилась итальянская кровь,

показалось чужим, безразличным

все, что слепо боготворил до сих пор —

вся безумная его жизнь в Александрии —

и оказал он: "Не нужно его оплакивать, не подобает.

Подобает скорее прославить его:

был он всесильным властителем

и обладал несметными благами.

Н если пал он теперь, то не униженно,

а как римлянин, поверженный римлянином.

 

1907

 

Перевод С.Ильинской

 

 

 

 

"ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ РАССКАЖУ В АИДЕ"

 

Проконсул книгу отложил: "Действительно,

прекрасный стих, и верен удивительно.

Мудрейшие слова изрек Софокл великий.

Как много скажем мы, как много скажем мы

и как изменимся в жилище вечной тьмы.

Всё, что храним в сердцах бессонно, безысходно,

и боль душевную, и страхи — что угодно,

все тайны, что теперь не высказать, не счесть —

все мы расскажем там бесстрашно и свободно".

"При том условии, — оказал софист с улыбкой, —

что там до этого кому-то дело есть".

 

1913

 

Перевод Евг. Смагиной

 

 

 

 

 

НОЧНАЯ ПОЕЗДКА ПРИАМА

 

Перевод с новогреческого Е.Смагиной

 

Жестоким горем Илион объят.

Скорбят

троянцы; вся страна рыдает горько ныне

о славном Гекторе, Приама храбром сыне.

 

Сливаются стенанья в скорбный вой.

Живой

души сегодня не найдется в Трое,

не плачущей о Гекторе герое.

 

В унынье град великого царя.

Все зря,

от плача скорбного не будет прока:

не умолить бесчувственного рока.

 

Один не плачет, молчалив и прям,

Приам:

выносит из сокровищницы злато,

ковры, плащи, расшитые богато;

 

котлы, треножники и вазы в ряд

стоят,

одежды ворох блещет и лоснится, —

все складывает царь на колесницу.

 

Все сложит он к ногам врагов своих,

у них

труп сына выкупит многострадальный,

чтобы обряд исполнить погребальный.

 

Безмолвная сошла на землю ночь.

И прочь

поехал царь. Не сетует, не стонет,

а только гонит колесницу, гонит.

 

Пуста дорога ночью. Ни души

в тиши,

лишь ветер воет горестно крылатый

да ворон каркает, беды глашатай.

 

Порой собака лает где-нибудь,

и путь

перебегает заяц быстроногий.

А кони мчатся, мчатся по дороге.

 

Равнина спит; снует толпа теней

по ней;

дивятся потревоженные тени:

зачем ночной порой в таком смятенье

 

свой путь к судам ахейцев Дарданид

стремит?

Не слышит их Приам и слова не проронит,

в безмолвной темноте коней все гонит, гонит.

 

 

 

 

АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ КУПЕЦ

 

Я продал партию гнилого ячменя

втридорога. Да, Рим в торговом деле

неоценим. Закончили в апреле —

и вот отчалили, не упустив ни дня.

 

А море, кажется, сердито на меня.

Все небо тучи темные одели.

Но что мне эти волны, ветры, мели?

Ракушки в лужице и детская возня.

 

Но смять меня стихиям непокорным,

не запугать крушеньями и штормом.

К александрийским улицам просторным

 

прибуду цел… Ай! Кто дырявит бочке дно?

Не трогай, негодяй, самосское вино!

На суше бодрость нам вернуть оно должно.

 

 

 

 

ЭДИП

 

Перевод с новогреческого А.Величанского

 

Ужасный Сфинкс набросился внезапно,

оскалив зубы, выпустивши когти,

собрав в бросок всю жизненную силу.

И наземь пал Эдип, не сдержав напора,

испуган появленьем слишком скорым.

Подобное обличье, речь такую

едва ли мог вообразить он себе доселе.

Но хоть и упирались страшные лапы

чудовища столь тяжко в грудь Эдипа,

он скоро собрался с силами и нисколько

теперь не страшился чудища, ибо знал он

отгадку издавна и ждал победы.

И все же торжество ему не в радость.

А взор его, исполнен мыслью скорбною,

не обращен на Сфинкса, смотрит дальше

Эдип - на дорогу, ведущую в Фивы,

ту, что найдет завершенье свое в Колоне.

Предчувствие говорит душе его ясно,

что Сфинкс к нему там вновь с речами обратится,

с куда труднейшими в своем значенье

загадками, на которые нет ответа.

 

 

 

 

ИТАКА

 

Перевод с новогреческого С.Ильинской

 

Когда задумаешь отправиться к Итаке,

молись, чтоб долгим оказался путь,

путь приключений, путь чудес и знаний.

Гневливый Посейдон, циклопы, лестригоны

страшить тебя нисколько не должны,

они не встанут на твоей дороге,

когда душой и телом будешь верен

высоким помыслам и благородным чувствам.

Свирепый Посейдон, циклопы, лестригоны

тебе не встретятся, когда ты сам

в душе с собою их не понесешь

и на пути собственноручно не поставишь.

 

Молись, чтоб долгим оказался путь.

Пусть много-много раз тебе случится

с восторгом нетерпенья летним утром

в неведомые гавани входить;

у финикийцев добрых погости

и накупи у них товаров ценных —

черное дерево, кораллы, перламутр, янтарь

и всевозможных благовоний сладострастных,

как можно больше благовоний сладострастных;

потом объезди города Египта,

ученой мудрости внимая жадно.

 

Пусть в помыслах твоих Итака будет

конечной целью длинного пути.

И не старайся сократить его, напротив,

на много лет дорогу растяни,

чтоб к острову причалить старцем —

обогащенным тем, что приобрел в пути,

богатств не ожидая от Итаки.

 

Какое плаванье она тебе дала!

Не будь Итаки, ты не двинулся бы в путь.

Других даров она уже не даст.

 

И если ты найдешь ее убогой,

обманутым себя не почитай.

Теперь ты мудр, ты много повидал

и верно понял, что Итаки означают.

 

 

 

 

СВИТА ДИОНИСА

 

Перевод с новогреческого Сергея Ошерова

 

В Пелопоннесе лучше всех ваятелей Дамон.

Искусным резцом на мраморе паросском он

вырезает теперь Диониса, сопутствуемого свитой.

Бог шествует впереди. Чело плющом увито,

могучей поступью во славе он грядет.

Вслед — Чистое Вино. Бок о бок с Вином бредет,

шатаясь, Опьянение, и пьяных

поит Сатиров из амфор благоуханных.

За ними — Сладкий Хмель, таящийся в вине,

полузакрыв глаза, плетется в полусне.

В конце процессии — хор. Чуть тянутся рядком

Песнь, Стройный Глас и бог веселых шествий Ком —

светильник празднеств он неугасимый охраняет.

А сзади скромный Обряд идущих догоняет.

Таков Дамонов труд. И во время работы

его непраздный ум уже ведет подсчеты:

царь Сиракуз ему заплатит в этот раз

не меньше трех талантов за такой заказ.

Когда их с накопленным он сложит серебром,

неплохо можно будет жить с таким добром.

Делами государства займется он — ура! —

ждет слов его совет, ждет слов его агора.

 

 

 

КОНИ АХИЛЛА

 

Перевод с новогреческого С.Ильинской

 

Увидав мертвым славного Патрокла —

он был так молод, храбр и полон силы, —

заплакали и кони грозного Ахилла;

бессмертные, они негодовали

перед деяньем смерти, и в своей печали

копытом били землю, головой качали,

великолепной гривой потрясали

над бездыханным, чья душа умолкла

и дух угас. Несчастного Патрокла

уже коснулся тлен. Всего лишен,

он вновь в великое Ничто от жизни отрешен.

И Зевс увидел, как они огорчены.

"Возможно, что тогда, на свадьбе у Пелея,

я поступил бездумно; не жалея,

я отдал вас на землю, бедные мои.

Что делать вам, бессмертным, средь сынов земли,

игрушек жалких в вечной воле рока?

Для вас нет смерти бедственного срока,

но в беды преходящие и вы вовлечены

людьми и муки их напрасно разделять должны".

Однако над бедою неизбывной смерти

льют слезы благородства кони эти.

 

 

 

 

ИЗМЕНА

 

Перевод с новогреческого С.Ильинской

 

     Многое одобряя у Гомера, мы, однако, не одобрим... и того места

     Эсхила, где Фетида говорит, что Аполлон пел на ее свадьбе, суля ей

     счастье в детях:

 

                  "Болезни их минуют, долог будет век —

                  Твоя судьба, сказал он, дорога богам.

                  Такою песнью он меня приветствовал,

                  Надеялася я, что ложь чужда устам

                  Божественным и Феба прорицаньям.

                  Так пел он . . . . . . . . . . . . .

                  . . . . . . . и сам же он убийцей стал

                  Мне сына моего".

 

                    Платон "Государство" Книга вторая

 

Когда Фетиду выдавали за Пелея,

на свадебном пиру, в разгар веселья,

поднялся Аполлон и новобрачным

предрек рожденье сына, славного героя.

Недуги будут перед ним бессильны

до самой смерти в старости глубокой, - молвил бог.

Фетида ликовала, слыша эти речи.

Слова искусного в знаменьях Аполлона

казались ей порукою надежной

за будущего сына. И потом, когда Ахилл мужал

и вся Фессалия красой его гордилась,

Фетида помнила то предсказанье.

Но вот однажды старцы к ней пришли

с известием, что пал Ахилл под Троей.

Пурпурные одежды на себе

рвала Фетида и бросала наземь

браслеты с кольцами, но вдруг, припомнив

пророчество, она спросила старцев:

где быть изволил мудрый Аполлон,

поэт велеречивый в час застолья,

где пропадал он, о пророчестве забыв,

когда ее Ахилла в цвете лет убили?

И старцы молвили в ответ, что Аполлон

на поле боя к Трое сам явился

и заодно с троянцами убил Ахилла.

 

 

 

 

ТРОЯ

 

Перевод с новогреческого А.Величанского

 

Вот усилия наши, усилия обреченных.

Мы в усилиях наших подобны защитникам Трои.

Порой удача улыбнется, чуть удача

нам улыбнется, сразу к нам нисходят

и дерзость, и великие надежды.

 

Но вечно что-то останавливает нас.

Ахилл во рву является пред нами

и громовыми криками на нас наводит ужас.

 

Мы в усилиях наших подобны защитникам Трои.

Надеемся, что решимостью и отвагой

мы рока злые козни отвратим

и за стеной продолжим нашу битву.

 

Когда же срок великий наступает,

решимость и отвага оставляют нас;

волнуется душа в нас, ослабев;

мы вкруг троянских стен бежим, спасаясь,

и бегство — все, что остается нам.

 

Все же паденье для нас неизбежно. На стенах

уже начинается плач погребальный.

То плачет печаль, плачут наши воспоминанья;

и громко рыдают о нас Приам и Гекуба.

 

 

 

 

ОЖИДАЯ ВАРВАРОВ

 

— Зачем на площади сошлись сегодня горожане?

 

Сегодня варвары сюда прибудут.

 

— Так что ж бездействует сенат, закрыто заседанье,

сенаторы безмолвствуют, не издают законов?

 

Ведь варвары сегодня прибывают.

Зачем законы издавать сенаторам?

Прибудут варвары, у них свои законы.

 

— Зачем наш император встал чуть свет

и почему у городских ворот

на троне и в короне восседает?

 

Ведь варвары сегодня прибывают.

Наш император ждёт, он хочет встретить

их предводителя. Давно уж заготовлен

пергамент дарственный. Там титулы высокие,

которые пожалует ему наш император.

 

— Зачем же наши консулы и преторы

в расшитых красных тогах появились,

зачем браслеты с аметистами надели,

зачем на пальцах кольца с изумрудами?

Их жезлы серебром, эмалью изукрашены.

Зачем у них сегодня эти жезлы?

 

Ведь варвары сегодня прибывают,

обычно роскошь ослепляет варваров.

 

— Что риторов достойных не видать нигде?

Как непривычно их речей не слышать.

 

Ведь варвары сегодня прибывают,

а речи им как будто не по нраву.

 

— Однако что за беспокойство в городе?

Что опустели улицы и площади?

И почему, охваченный волнением,

спешит народ укрыться по домам?

 

Спустилась ночь, а варвары не прибыли.

А с государственных границ нам донесли,

что их и вовсе нет уже в природе.

 

И что же делать нам теперь без варваров?

Ведь это был бы хоть какой-то выход.

 

1898, 1904.

 

Перевод С.Ильинской

 

 

 

 

ИТАКА

 

Когда задумаешь отправиться к Итаке,

молись, чтоб долгим оказался путь,

путь приключений, путь чудес и знаний.

Гневливый Посейдон, циклопы, лестригоны

страшить тебя нисколько не должны,

они не встанут на твоей дороге,

когда душой и телом будешь верен

высоким помыслам и благородным чувствам.

Свирепый Посейдон, циклопы, лестригоны

тебе не встретятся, когда ты сам

в душе с собою их не понесешь

и на пути собственноручно не поставишь.

 

Молись, чтоб долгим оказался путь.

Пусть много-много раз тебе случится

с восторгом нетерпенья летним утром

в неведомые гавани входить;

у финикийцев добрых погости

и накупи у них товаров ценных —

черное дерево, кораллы, перламутр, янтарь

и всевозможных благовоний сладострастных,

как можно больше благовоний сладострастных;

потом объезди города Египта,

ученой мудрости внимая жадно.

 

Пусть в помыслах твоих Итака будет

конечной целью длинного пути.

И не старайся сократить его, напротив,

на много лет дорогу растяни,

чтоб к острову причалить старцем —

обогащенным тем, что приобрел в пути,

богатств не ожидая от Итаки.

 

Какое плаванье она тебе дала!

Не будь Итаки, ты не двинулся бы в путь.

Других даров она уже не даст.

 

И если ты найдешь ее убогой,

обманутым себя не почитай.

Теперь ты мудр, ты много повидал

и верно понял, что Итаки означают.

 

1910, 1911.

 

Перевод С.Ильинской

Кавафис, Константинос (Kabaphes, 1863-1933) — греческий поэт. Потомок старинного константинопольского рода, его предки со стороны отца в начале 19 в. эмигрировали из Турции в Египет. С ранних лет Кавафис говорил по-английски и по-французски, в детстве жил в Англии. В 1878 вернулся с матерью в Александрию, в 18 лет уехал в Стамбул, где провел два года, затем жил в Александрии, служил в правительственных учреждениях.

 

Кавафис получил признание как яркий и самобытный поэт. Его талант раскрылся сравнительно поздно, уже в зрелые годы, и лучшие сочинения были написаны после сорока лет. Как правило, это короткие произведения – лирика, эпиграммы и, конечно, стихи, навеянные эпизодами древней истории. Любовная лирика Кавафиса насыщена утонченным эстетизмом и печальным сознанием мимолетности юношеских желаний. Он писал на нарочито простом, подчас даже кажущемся старомодным языке, затейливо перемежая изысканный пуризм слога просторечием. От своих ранних романтических стихов Кавафис отрекся. Канонизированный свод его сочинений составляют стихи периода творческой зрелости (с конца 90-х гг. XIX в.). Наиболее характерны "античные маски" — стихотворения, в которых описание "древних дней" высвечивает через вечные ситуации волнующую поэта современность. Нравственный идеал поэта — Фермопилы, которые нужно защищать несмотря ни на что, даже тогда, когда победа зла неминуема.

 

Наибольшую известность обрел после смерти, когда творения его были впервые открыты широкому кругу ценителей. При своей жизни был весьма замкнут, выдавая свои произведения лишь близким александрийским друзьям. Стихи Кавафиса имели плавное развитие, находящееся в прямой зависимости от возраста поэта. Пик раскрытия таланта Константиноса пришелся на конец XIX века, тогда же были созданы лучшие из его стихотворений.

 

Нередко Кавафиса именуют основоположником всей греческой литературы, отдавая первенство в просветительской деятельности и глубокой философии, заключенной в его стихах. Стиль поэта имел яркие отличия от множества известных деятелей того периода. Константинос избрал для своих творений метод, заключенный в сочетании изысканного пуризма слога и просторечными выражениями, услышанными им от народа. В своих стихотворениях поэт передает преимущественно темные эмоции, выполняя их в духе мрачного эстетизма. Кавафис подчеркнуто тяготеет к удалению субъективизма, точно описывая историю мира эллинистов.