Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг

Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

РУССКАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон

ЯН САТУНОВСКИЙ

Ян Сатуновский (Яков Абрамович Сатуновский; 1913—1982) — русский поэт, участник Великой Отечественной войны.

Родился в Екатеринославе. В начале 30-х годов учился в Москве, в техникуме. Сблизился с поэтами-конструктивистами. В 1931 вернулся в Днепропетровск. В 1938 г. закончил Днепропетровский государственный университет (ДГУ) по специальности физическая химия. Во время учёбы вёл юмористический раздел в вечерней газете. С 1939 г. — в армии. Прошёл всю войну, был ранен. После демобилизации поселился в г. Электросталь Московской области. Работал инженером-химиком. В 1966 вышел на пенсию.

В конце 50-х годов знакомится с лианозовцами, один из наиболее ярких представителей Второго поэтического авангарда. В СССР публиковались его детские стихи (при жизни вышло 14 книг). С середины 70-х годов печатался на Западе. В 1974 в 7 экземплярах напечатал своё «Избранное» в трёх томах. Умер в Москве.

 

 

 

НЕМНОГО О СЕБЕ

 

Я родился в 1913 году в Екатеринославе – Днепропетровске. В этом городе я учился, окончил школу, университет, отсюда "пошел на немца". В деревне Большие Веснины был ранен (в грудь), затем лечился,

 

                    был

                    в Ной-Лимбурге,

                                        Фрейбурге,

                                                  Винер-Нейштадте,

                    проездом в Дрездене

                    и, кстати,

                    где-то в Румынии,

                    забыл.

 

Сразу после войны перебрались в подмосковную Электросталь. Здесь я работал, похоронил своих стариков, здесь доживаю жизнь. Всё.

 

С детства я мечтал о стихах. Мой товарищ Шура Ч. еще в школе сочинил:

 

                    Капли слякоти припали к экипажам.

                    Катят в экипажах бобр и шиншилл.

                    И высокомерней камерпажа

                    мерный и высокий шик шин.

 

А я свое первое стихотворение (которое "считается") написал только в возрасте двадцати пяти лет.

Почти тысячу раз я чувствовал себя счастливым – когда мне случалось написать стихотворение. Без всякой причины неожиданно расстроишься, затоскуешь, отключишься от всего окружающего, и вот уже ты слышишь (не ушами!) какие-то слова, словосочетания, а они складываются в дольники, в ямбы, верлибр.

Стихи – моя жизнь. Поэтому переписываю их в хронологическом порядке. Переписываю далеко не всё, хотя выбор для меня дело нелегкое. Ладно, как-нибудь.

 

                                    Ян Сатуновский

 

 

ПОЭТ ЯН САТУНОВСКИЙ

 

Ян Сатуновский является одним из лучших поэтов cовременности. Это становится ясно теперь, когда время завершает свой круг.

Он писал удивительные стихи, которые на первый взгляд и на стихи-то не были похожи. Меткое замечание, страстное переживание, парадокс, афоризм, иногда это напоминало дневник. В сущности, это и был дневник поэта, который вдруг высвечивал из хаоса повседневности, из скуки обыденности нечто — образ, волнение, сарказм — это запоминалось сразу. Как будто и не было кропотливой работы над каждым словом, интонацией, и еще — души, апросто так сказалось — иначе и сказаться не могло.

Здесь почти нет четверостиший, так называемых "кирпичей" с их обязательной рифмовкой. Рифмы капризны и не сразу обнаруживаются. Слова, в обыденной речи далекие друг от друга, благодаря напряженному ритму, интонации, движению стиха и, главное, смыслу, становятся рифмами, как например: "голуби... сволочи..." Не правда ли, забавно?

И многое,многое начинаешь замечать: "Х и В - Хармс и Введенский / Пасха / Воскресает лес / Ржавый пень — и тот воскрес / Но эти двое / не воскреснут" — инструментовка одушевленная. Или почти всюду присутствующая ирония, благодаря которой зачастую слова начинают менять свой смысл на обратный — и каламбур тоже скрытый: "товарищ Страхтенберг, товарищ Мандраже / садитесь; — не садится; — я уже..." Искусство, с которым сделано это ощущение жизни с обнаженными нервами, почти незаметно, мастерство неподражаемое. Теплота чувства, которое подчас смеется над собой, едкость и горечь мысли — стихи совершенно живые. Рожденные сейчас. Вот — еще не остыли. Может быть, хокку, только русские.

Тонкий лирик, пристрастный свидетель своей жизни и современным ей событиям, всему, что творилось с ним и с Россией, и всему, что творили с ним и с Россией, Ян Сатуновский совершенно необходим современной поэзии.

Я знал его как друга отзывчивого и трепетного и как человека с высоким чувством собственного достоинства, никогда не изменявшим главному в себе: чутью истины.

 

                    Генрих Сапгир

 

 

 

Русская поэзия, кажется, только начинает понимать, чем она обязана этому скромному инженеру-химику, который сам говорил о себе: "Я не поэт, Не печатаюсь с одна тысяча девятьсот тридцать восьмого года". Он действительно "не поэт", во всяком случае не такой, каким поэта обычно представляют. Речевое поведение Яна Сатуновского, его авторский облик резко контрастируют с "хорошими манерами" лирической поэзии...

Всеволод Некрасов так писал о художественном методе Сатуновского: "Ловится самый миг осознания, возникания речи, сама его природа; и живей, подлинней такого дикого клочка просто ничего не бывает — он сразу сам себе стих... Оказывается, тут дверь. Открылась — и вот оно, что я говорю на самом деле... Не знаю, кто еще так умеет ловить себя на поэзии..." Да, действительно, "ловить себя на поэзии" — к этому Сатуновский и стремился. Не случайно он оказался в лианозовской группе поэтов и художников. Там тоже учились не "писать стихи", не создавать литературу, а ловить, ухватывать поэзию прямо из воздуха эпохи, из окружающей "дикой", живой, нелитературной речи...

В поэзии Сатуновского можно найти многое: и концептуализм, и соц-арт, и лирику — гражданскую, любовную, пейзажную... Но главный пафос его поэзии — сама речь...

Лирический жанр Сатуновского точно определил поэт Геннадий Айги: "острые, как перец, стихотворения-реплики". Реплики негодующие, обличающие, протестующие, обращенные к неназываемому, но всегда узнаваемому оппоненту, или реплики — размышления, наблюдения, обращения к самому себе. Всегда ироничные, но и лиричные, развернутые, а чаще короткие, иногда состоящие из одной строки или даже из пары слов...

У Сатуновского практически не встретишь правильного метрического рифмованного стиха, но у него мало и "чистого" верлибра. Даже небольшое стихотворение может оказаться полиметричным, верлибр пронизывается рифмами и тут же переходит к четкому ритму. Внутренний ритм стиха определяется структурой "реплики", естественным движением речи, ее мелодикой...

Ян Сатуновский и вместе с ним Всеволод Некрасов создали поэзию живой речи, привили ее язык современному художественному сознанию... И это важно не только для конкретизма или концептуализма — для всей поэзии, для нового самоощущения поэтического языка.

 

                    Владислав Кулаков.

                    Из книги: "Лианозово. История одной поэтической группы"

 

 

 

[1938-1951]

 

 

    # # #

 

    У часового я спросил:

    скажите, можно ходить по плотине?

    – Идить! – ответил часовой

    и сплюнул за перила.

 

    Сняв шляпу,

    я пошел

    по плотине,

    овеянной славой,

    с левого берега

    на правый

    и статью из Конституции прочел.

    Так вот он, Днепрострой.

    Я вижу

    символ овеществленного труда,

    а подо мной стоит вода

    с одной стороны выше,

    с другой стороны ниже.

 

        сентябрь 1938, Запорожье

 

 

 

    # # #

 

    Вчера, опаздывая на работу,

    я встретил женщину, ползавшую по льду?,

    и поднял ее, а потом подумал: – Ду-

    рак, а вдруг она враг народа?

 

    Вдруг! – а вдруг наоборот?

    Вдруг она друг? Или, как сказать, обыватель?

 

    Обыкновенная старуха на вате,

    шут ее разберет.

 

        1939, Днепропетровск

 

 

 

 

    # # #

 

    Ты стал сатира и умора,

    живешь и радуешься тому,

    что можно жизнь прожить без горя

    и не молиться никому.

 

    А сколько горя есть на свете! –

    От скарлатины умирают дети.

    Старуха моет унитаз.

    Войну зовет противогаз.

    ВОЙНУ ЗОВЕТ ПРОТИВОГАЗ.

 

        1939, Днепропетровск

 

 

 

    # # #

 

    Один сказал:

    – Не больше и не меньше,

    как начался раздел Польши.

    Второй

    страстно захохотал,

    а третий головою помотал.

 

    Четвертый,

    за, за, заикаясь, преподнес:

    – Раздел. Красотку. И в постель унес.

 

    Так мы учились говорить о смерти.

 

        1940

 

 

 

    # # #

 

    О чем мы думали?

    "Об жизни; и еще

    об кой об чем:

    о пушке на лесной опушке;

    о воске детских щек;

    об оспе, и о кори;

    о судорожном отпоре

                        их мам,

    которых я смогу

    насиловать, обутый в сапоги".

 

        1940

 

 

 

    # # #

 

    Дома всё в порядке.

    Я уже

              покушал,

                            лежу, курю на кушетке.

                            Кот –

                            у моего лица –

                            умывается.

    Скоро придет отец с работы,

    сядет за стол,

    придвинет счеты.

    Мама

    что-то шьет в соседней комнате.

 

    Я лежу на кушетке

    спокойный,

    вытянув ноги.

                            Кот –

                            у моего лица –

                            умывается.

 

        1939, Днепропетровск

 

 

 

     # # #

 

    У нас был примус.

    Бывало, только вспомнишь – он шумит.

    Там

    мама возится с кастрюлями

    и в спешке крышками гремит,

    и разговаривает сама с собой

    о дороговизне и о себе самой.

 

    У нас был примус.

    У нас был примус, чайник, кран.

    У нас был свет.

    Теперь у нас ничего нет.

 

    Вы эвакуированные.

 

        1941

 

 

 

    # # #

 

    Мама, мама,

    когда мы будем дома?

    Когда мы увидим

    наш дорогой плебейский двор

    и услышим

    соседей наших разговор:

 

    – Боже, мы так боялись,

    мы так бежали,

    а вы?

    – А мы жили в Андижане,

    а вы?

    – А мы в Сибири,

    а вы?

    – А нас убили.

 

    Мама,

    так хочется уже быть дома,

    чтоб всё, что было, прошло

    и чтоб всё было хорошо.

 

        1941

 

 

 

    # # #

 

    Как я их всех люблю

                        (и их всех убьют).

    Всех –

              командиров рот

              "Ро-та, вперед, за Ро-о..."

                        (одеревенеет рот).

    Этих. В земле.

    "Слышь, Ванька, живой?"

                                          "Замлел."

                                                      "За мной, живей, е?!"

    Все мы смертники.

    Всем

    артподготовка в 6,

    смерть в 7.

 

        1942

 

 

 

    # # #

 

    Кто вы?

    – Репатриированные вдовы.

    Так едко я хотел съязвить о них,

    но

    не поворачивается язык.

 

    Устав от гитлеровских зверств,

    убийств, бомбежек и насилий,

    они приходят в офицерский сквер,

    чтоб их не воспитывали, а любили.

 

        Саратов

 

 

 

    # # #

 

    Я уеду, как приехал, –

    тихий, строгий, неспокойный.

    Мама спросит через месяц:

    – Он уехал, твой знакомый?

 

    Мама,

    он уже давным-давно уехал,

    и не пишет писем.

    Говорят еще, что немцы

    каждый день бомбят Камышин.

 

        1942, осень, Дубовка

 

 

 

    # # #

 

    Здесь, на площади?

    При всем салюте?

    Слушай,

    ты сошел с ума –

    кругом

    Москва,

    люди,

    лошади...

    А что нам – люди?

    Захотим, и будем

    сами.

    Сам.

    Сама.

 

 

 

    # # #

 

    Деревьями не интересуюсь.

    Наверное, как вы –

                                      на их

                                      стволы и листья –

    я смотрю на вас самих.

 

    Удачно. То есть, до того удачно –

    передано движенье мышц.

    Лицо как бы одухотворенное.

    И даже

    просвечивает какая-то мысль.

    Смотрите, он скручивает сигарету.

    Ого, ого, облизывает языком.

    Что-то рыгыгы, облокотясь, соседу.

    Затягивается. Выпускает дым.

 

    То есть у него и дырочки в носу есть.

    Он почти как человек. Почти.

    Как дерево. Деревьями не интересуюсь.

    Наверное, как вы –

                                      на их

                                      стволы и листья –

    я смотрю на вас самих.

 

 

 

    # # #

 

    Как я им должен быть отвратителен! –

    С собачьими глазами.

    Медли?-тельно-предупреди?-тельно

    прохаживающийся по казарме.

    Внимательнейший: – простите, я вас – не?..

    – А, к матери, слоняются тут, как во сне.

 

    Но я не сонный – я заторможённый.

 

    Зато как на меня смотрят мальчики со скрипками,

    библейские мальчики со скрипками, –

    во все свои лампочки-лампеня? –

    во все свои – светят – черные и карие,

    во все свои – черт знает какие, –

    такие, какие и у меня.

 

 

 

    # # #

 

    Начало я проспал.

    Рев, вопли, взрывы матерщины.

    По улице, задрав –

    столы, оглобли, выварки, узлы

                                                      (тылы?!) –

    в затылок движутся автомашины.

    Девятый час.

    Дивизия снялась.

    Связисты сматывают связь.

 

    Прощай же, город Штрелен,

    где я "стоял" и "был обстрелян",

    где я двое суток протосковал,

    а на третьи землячку отыскал,

 

    прощай, привал!

    Дивизия снялась,

    связисты сматывают связь.

 

        1944

 

 

 

    # # #

 

    Как оживляешься,

    когда вспоминаешь

    (и через столько лет)

    румынок или, там, славянок.

    А вспомни-ка Смоленск!

 

    Как ты лежишь в кювете

    и при каждом взрыве

    вздрагиваешь с головы до пят,

    а мозг

    срабатывает безотказно:

    "не в этот,

    в следующий раз..."

    "не в этот,

    в следующий раз..."

    "не в этот,

    в следующий раз..."

 

 

 

    # # #

 

    Сейчас, не очень далеко от нас,

    идет такое дикое кровопролитье,

    что мы не смотрим друг другу в глаза.

    У всех – геморроидальный цвет лица.

    Глотают соду интенданты.

    Трезвеют лейтенанты.

    И все молчат.

    Всё

    утро

    било,

    а сейчас –

    всё

    смолкло.

    Молча,

    разиня рот,

    облившись потом,

    молча

                пошла, пошла, пошла пехота,

                пошла, родимая...

 

        1944

 

 

 

    # # #

 

    В подлом, бессовестном бою –

    – Сдаешься? – не сдаюсь! –

    – сдаешься? – не сдаюсь!

    Не охнув,

    со дна встаю.

 

    А, так не сдаешься? Так –

    так? Со дна встаешь? С одра –

    встаешь?

    И хрясь, и два,

    не в хрящ, так в грязь.

 

    Оглохнув, со дна встаю.

 

    – По? уху его, в висок, под вздох,

    под вздо?шинку. Ну, что, готов?

    Испекся?

    Со дна встаю.

    Сдаешься? Не сдаюсь.

    Сдаешься? Не сдаюсь.

    Задохшись,

                        со дна встаю.

                        Солдат. В строю.

 

 

 

    # # #

 

    Сашка Попов, перед самой войной окончивший

    Госуниверситет, и как раз 22 июня

    зарегистрировавшийся с Люсей Лапидус –

                                                                          о ком же еще

    мне вспоминать, как не о тебе? Стою ли

    я – возле нашего общежития –

    представляю то, прежнее время.

    В парк захожу – сколько раз мы бывали с тобой на Днепре!

    Еду на Че?челевку, и вижу –

    в толпе обреченных евреев

                        об руку с Люськой

                        ты, русский! –

                        идешь на расстрел,

    Сашка Попов...

 

        1946, Днепропетровск

 

 

 

    # # #

 

    Осень-то, ёхсина мать,

    как говаривал Ваня Бати?щев,

    младший сержант,

    родом из глухомани сибирской,

 

    павший в бою

    за свободу Чехословакии.

    Осень-то, ю?-маю?,

    все деревья в желтой иллюминации.

 

        1946

 

 

 

    # # #

 

    Однажды ко мне пристала корова.

    Я был тогда прикомандирован

    к дивизии. Рано утром, тишком, нишком,

    добираюсь до передового пункта, и слышу:

    кто-то за мной идет

    и дышит, как больной:

    оборачиваюсь – корова;

    рябая, двурогая; особых примет – нет.

 

        май 1946

 

 

 

    # # #

 

    У меня – отличное здоровье,

    никакого малокровия,

    ни черта, врут все врачи,

    желудок варит как часы,

    вчера, в час дня,

    все

    женщины смотрели на меня.

 

 

 

    # # #

 

    О, как ты сдерживаешься,

    чтобы не закричать,

    не взвыть,

    не выдать себя –

    ничем –

    посреди топота

    спешащих жить, –

    поскальзывающихся,

    встающих,

    оскаливающихся,

    жующих,

    сталкивающихся –

                        лоб в лоб –

                        толп, толп!

 

        1946

 

 

 

    * * *

    Как будто всеми десятью пальцами –

    по стеклу,

    так –

    душераздирающей своей фальшью –

    ты, музыка Москвы,

    ты, мучающая слух музыка Москвы!

    О, скупка вещей от населения!

    О, литер Б!

    О, отделение для обслуживания

    беременных и кормящих матерей!

 

        1946

 

 

 

    # # #

 

    Друзья мои, я отоварился!

    Я выбил в кассе жир и сахар!

    Я выскочил, как будто выиграл

    сто тысяч.

    Мне

    вышибла мозги

    Москва.

 

    Теперь я знаю, как это делается:

    берется человек;

    разделывается под орех;

    весь в кровоподтеках, весь.

 

    Он мечется между колоннами метро

    и карточными бюро.

    Он меченый;

    от него отворачиваются товарищи;

    но он еще не вещь,

    он это он.

    Тогда ему суют талон

    и –

    я не я, я отоварился.

 

        1945

 

 

 

    # # #

 

    Всё начальнички,

    всё инженеры, техники

    об рабочем беспокоются,

    помочь стараются,

    чтобы лишний грош

    не заработал зазря,

    чтоб не выкарабкался бы из нужды.

 

    Всё разумнички,

    всё научные работнички,

    счетоводки, милая,

    да секретаря

    над народом разоряются,

    медалями тешатся,

 

    а и пуще всего – жиды.

 

 

 

    # # #

 

    Как я живу?

    Живу наяву.

    Давным-давно

    было мне тяжело.

    А сейчас все равно.

    Все равно, ничего.

 

 

 

    # # #

 

    Верю народу,

    во всем верю народу.

    Что народ говорит, то – есть.

    Брось, говорит народ,

    брось,

    не думай

    о доле народа,

    о боли народа,

    пей, говорит,

    пей до дна,

    пей, тоска пройдет.

 

    Я бы и рад

    "топить в вине тоску-злодейку",

    мутный стакан

    не расплескав нести к губе,

    да не идет мне, видно,

    впрок

    московское зелье,

    страшно похмелье

    тошно,

    слабый я человек.

 

 

 

    # # #

 

    Всё выговаривается в стих:

    жизнь выговаривается,

    и страх

    смерти,

    и стыд,

    и смех.

    Жаль, что единым жив человек

    хлебом;

    и что единой жив

    верой: не в храм, так в хлев.

 

 

 

    # # #

 

    Не говорите мне, не врите,

    не в ритме дело,

    и не в рифме,

    а в том,

    что

    втравленное с детства

    в мозг и кровь

    ребенка:

                        Партия,

                        Народ,

                        Закон –

    все обернулось русской правдой – кривдой!

 

 

 

    # # #

 

    Ишь, щучье веко,

    ишь, чванное идолище,

    весь свет ненавидящее

    чучело века,

    чу-чу,

    рассыпься,

    сгинь с глаз навсегда.

    Товарищи,

    гражданечки,

    господа,

    ищу человека!

 

 

 

    # # #

 

    Пусть стал я как мощи – ясен дух у меня.

    Срослись мои кости, а о мясе нечего и вспоминать.

    И не вспомнится, и не приснится

    черепичная заграница,

    заграничная чечевица.

 

    Все дороги ведут в Москву.

    Все народы по ним пойдут.

    Изнасилованные фрейлен Ильзе,

    ауфвидерзэен в социализме.

 

 

 

    # # #

 

    Дык... Тык, пык, мык –

    и некуда, и неоткуда,

    и нечего возразить.

    Убийственная логика развития

    ведет к развязке жизни и события,

    и как бы там ни развозить,

    а, рано или поздно, неизбежно следует концовка: "был и нет";

    а там, глядишь, и "не было".

 

 

 

    # # #

 

    Так что же – стать советским Фетом

    и наслаждаться светом, цветом неба?

    Но, во-первых, человек

    сейчас на это и не смотрит,

    а смотрит в землю.

    Во-вторых,

    Фет, как-никак, был крепостник,

    а я, я? – чем я обеспечен? Чем?

 

 

 

    # # #

 

    Я был из тех – московских

    вьюнцов, с младенческих почти что лет

    усвоивших, что в мире есть один поэт,

    и это Владим Владимыч; что Маяковский –

    единственный, непостижимый, равных – нет

    и не было;

    всё прочее – тьфу, Фет.

 

 

 

    # # #

 

    Не замазывайте мне глаза

    мглистыми туманностями.

    Захочу – завьюсь за облака.

    Захочу – к млечным звёздам улечу.

    Захочу – ничего не захочу.

    Ибо мысль – мысль арестовать нельзя,

    милостивые товарищи.

 

 

 

    # # #

 

    Люблю толпиться в катакомбах пышного метро,

    где днем и ночью от электричества светло,

    где пыль в глаза, но не простая, а золотая,

    где – прилетают, улетают, прилетают, улетают,

 

    где можно женщиной роскошной подышать,

    потрогать женский мех,

    и хвостик подержать,

    и где, среди живых существ любой породы,

    случаются и генерал-майоры.

 

 

 

    # # #

 

    Остосвинел язык

    новозаветных книжиц.

    Азы, азы

    когда дойдем до ижиц?

    Когда откликнется аукнувшееся вначале?

    Когда научимся сводить концы с концами?

 

    Любимая русская река Москва,

    набей мне мускулами рукава,

    очисть мои легкие от слизи,

    верни мне зрение жизни,

              Москва-река!

 

 

 

    # # #

 

    За комиссиями,

    за подкомиссиями,

    за перекомиссиями,

    за медицинскими освидетельствованиями,

    за международными событиями,

    за, за, за, –

    за 300 лет до Рождества Христа

    выяснено:

    всё на свете видимость,

    всё – не истинно.

    Истинны только

    атомы

    и пустота.

 

 

 

    # # #

 

    Сяду, радио выключу,

    за день – выколочу

                        сердце;

    сердце, помолчи;

    а в мозгу

    точь в точь морзянка:

    зу-зу,

    резолюции,

    реорганизации,

    репарации,

    промкооперации, –

    Боже, какого говна

    только полна голова!

 

 

 

    # # #

 

    Что ж нам делать

    с нашей мачехой,

    сущей

    сумасшедшей,

    выколачивающей

    из падчерицы

    душу человечью?

    Или нет души у Золушки?

    Что нам делать

    с нашей совестью?

 

 

 

    # # #

 

    За 20 лет,

    пересверкнувших молниями окна,

    как изменился свет!

    Нет Мопра, и нет Допра,

    нет Вцика, и Лиги Наций тоже нет;

    и даже "ЦКК грядущих светлых лет" –

    непостижимы, аки обры.

 

        13 апреля 1950

 

 

 

    # # #

 

    Берегись поезда,

    берегись трамвая,

    берегись автомобиля,

    берегись пня,

    берегись рва,

    берегись завтрашнего дня –

    всё равно не убережешься – нож в спину,

    клык,

    а то и без всякого: "космополит"

    (в скобках – Мееро?вич)! –

    "Безродный!" –

    "Антинародный!" –

    "Растлить его!" –

 

    ну, хватит, не канючь:

    как раз

    ликвидируют

    как класс.

 

 

 

    # # #

 

    Мне говорят:

    какая бедность словаря!

    Да, бедность, бедность;

    низость, гнилость бараков;

    серость,

    сырость смертная;

    и вечный страх: а ну, как...

    да, бедность, так.

 

 

 

    # # #

 

    Я как дурак в деревне.

    В ономнясь, анадысь, намедни.

    Я, как слепой, копаюсь в огороде,

    ни в огурцах не разбираясь, ни в моркови.

 

    Старорежимный, семижильный кочет,

    о чем надсаживается он,

    чего он хочет?

    Я не пойму. И борозды, и грядки

    мне просто-таки как в линеечку тетрадки.

 

 

 

# # #

 

Один идейный товарищ

жаловался мне на другого:

"подумать, без году неделя в партии,

и уже такая проблядь, такая проблядь!"

На что –

беспартийная сволочь,

живущая смирно впроголодь –

я только пожал плечами.

                                            О, совесть

                                      нашей эпохи,

                            будь оно проклято!

 

 

 

# # #

 

Слушай сказку, детка.

Сказка

опыт жизни

обобщает

и обогащает.

Посадил дед репку.

Выросла – большая-пребольшая.

Дальше слушай.

Посадили дедку за репку.

Посадили бабку за дедку.

Посадили папку за бабкой.

Посадили мамку за папкой.

Посадили Софью Сергеевну.

Посадили Александру Матвеевну.

Посадили Павла Васильевича.

Посадили Всеволод Эмильевича.

Посадили Исаак Эммануиловича.

 

Тянут-потянут.

Когда уже они перестанут?

 

 

 

# # #

 

В некотором царстве,

в некотором государстве,

в белокаменной Москве краснопролетарской

тридцать лет и три года

жили-проживали

старичок со старушкой в полуподвале.

А на тридцать четвертый год случилось чудо:

в переулке,

где ютилась их лачуга,

точно вынутые из улья восковые соты,

от лесов освободился дом высотный.

И теперь старичок со старушкой,

проживающие в полуподвале,

за окошком видят Герб Союзный,

за который мы воевали.

 

1951

 

 

 

 

 

 

[50-60-е годы]

 

 

 

# # #

 

Нет, не то, чтоб из какой-нибудь надобности –

в этом деле надобности нет –

захотелось почитать поэта Нарбута,

был ведь и такой поэт,

были ведь на свете всякие,

вот, откуда ни возьмись – Зор-ген-фрей! –

литературная шатия,

братья писатели,

кто вас помнит, кто вас знает теперь?

 

 

 

# # #

 

Эх, Мандельштам не увидел

голубей на московском асфальте,

не услышал

шелеста

и стука,

доносящегося снизу,

не взял в руки

сизую птицу,

не подул ей, дудочке, в клювик,

гули-гули, голубица, гули-гули,

умер Осип Эмильевич, умер.

 

    1953? (когда ввели голубей в Москве)

 

 

 

# # #

 

Ха, ты еще не умер,

товарищ Юмор?

Курилка, как ты перенес Нарым?

Не помнишь? Всё, что было, всё забыл!

 

Тебя философы трясли, как грушу,

следователи вынимали душу:

"Врешь, не уйдешь от Берии, сгниешь в тюрьме..."

Да ты и верно ведь, ненадежный элемент.

 

И вот – живой!

Весь в шрамах, ссадинах и синяках,

то Дон-Кихотом оборачиваешься,

то Санчо-Пансой,

и в эпоху позднего реабилитанса

читаешь

свежие постановления ЦК.

 

 

 

# # #

 

Преступление и наказание?

всё в порядке! – лейтенант,

повторите приказание:

– есть, приказано расстрелять;

ни толстовщины,

ни достоевщины,

освежила душу война-военщина:

наградные листы,

поощрения

(крест у них,

у нас звезда);

Мне отмщение

и Аз воздам.

 

 

 

# # #

 

И чем плотней набивается в уши,

чем невыносимей дерет по коже,

тем лучше, говорю я, тем хуже,

тем, я вас уверяю, больше похоже

на жизнь, в которой трепет любовный

сменяется скрежетом зубовным,

а ритм лирического стихотворения –

не криком, так скрипом сопротивления,

хрипом...

 

 

 

# # #

 

Всё надоело,

всё –

остонадоело.

Пустая жизнь,

пустой причал,

пустое небо.

И только глаза –

завидущие –

попробуй им,

запрети –

за каждой девкой худущей

срываются, как с цепи.

 

 

 

# # #

 

Мне нравится эта высоколобая холодноглазая дама.

Мне нравится задумчивый овал ее лица.

 

Ее потухшие волосы, как листья Левитана

(хотя, разумеется, возраст по ним установить нельзя).

 

Оказывается, живет еще в душе нелепое чувство.

Мне стыдно сознаться: мне хочется позвать ее, остановить,

упасть перед ней на коленку, и левой перчатки коснуться,

и чтобы в ушах – соловьи, соловьи, соловьи, соловьи...

 

 

 

# # #

 

Секс-бомба Мэри, высший класс

(по-голливудски – "вырви глаз"),

феноменально! Экстра-люкс!

Схожу в кино

                        и –

                                застрелюсь!

 

    6 марта 1962

 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

... От наших девушек,

вплоть до девчонок

смекнувших, что к чему и для чего,

от наших простеньких

и скромных джиокондок

спасибо тебе, итальянское кино!

 

июнь 1958

 

 

 

# # #

 

Город играет на гитаре.

                              Прекрасно.

Как, это женщины? У, твари.

                              Пикассо.

 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 

И дело не в том, что с годами

в клише

слились

в навидавшейся видов душе

витражи

Леже и Брака,

а в том, что они когда-то

мне жадную черень глаз обожгли

и в кровь, как железо и кальций, вошли.

 

12 января 1959; 28 июля 1974

 

 

 

# # #

 

И как от угля, в темноте горящего,

мне глаз не отвести никак

от этого

на первый взгляд невзрачного,

от зряшного, на первый взгляд, цветка.

 

11 января 1959

 

 

 

# # #

 

Я не против реализма в живописи.

Жизнь

важнее видимости.

Обманув

доверчивое зрение,

окуну

глаза

в пейзаж Марке,

поплыву

на акварельном поплавке

в три доступных взору измерения.

 

15 сентября 1963

 

 

 

# # #

 

Спросите их, спросите инвалидов,

тех, для кого навеки кончилась война,

как долог мирный день, как ночь длинна,

и как является в проемах туч, в разрывах

пикирующая луна.

 

сентябрь 1958

 

 

 

# # #

 

Какой-то закат – особенный,

всё небо располосовано,

все краски сошли с ума,

всё – атомная война – всё –

          но не надо вслух;

          опасен даже звук;

          фу-фу – и свет потух,

          и след простыл...

 

сентябрь 1958

 

 

 

# # #

 

Просыпаешься среди ночи

с сердцем, бьющимся изо всей мочи,

и с единой мыслью:

свершилось!

Вдох:

свершилось!

Выдох:

свершилось!

Вопль:

свершилось!

– Да что с тобой?

Что ты?

Что случилось?

– Забыл... приснилось...

 

13 февраля 1959

 

 

 

# # #

 

Я хорошо, я плохо жил,

и мне подумалось сегодня,

что, может, я и заслужил

благословение Господне.

 

4 марта 1959

 

 

 

# # #

 

Отстал

в пути,

устал, мне не дойти;

на плечи снег напа?дал,

ни охнуть, ни вздохнуть;

ни засветить лампаду,

ни этот

сон

стряхнуть.

 

1 декабря 1959

 

 

 

# # #

 

И хоть слушаешь их в пол-уха,

рапортичек этих слова,

от Великой Показухи

засупонивается голова,

так,

что сам начинаешь верить,

что до цели – подать рукой.

Так веди нас, товарищ Зверев

(чем он хуже, чем любой другой!)

 

сентябрь 1961

 

 

 

# # #

 

– Девушки

с голубыми глазами,

где вы

золото для глаз своих

брали?

– В церкви:

разбазарили

образа,

разобрали ризы

на глаза.

– Девушки – чернооки,

а вы где?

– В синагоге.

 

16 декабря 1960

 

 

 

# # #

 

Ах, как пахнет, как пахнет сирень!

Ну и пусть ее, знаешь, Бог с ней.

Ведь такое

                    только затронешь

и опять заведешься,

                              и вспомнишь

берег,

          вспомнишь Шевченковский сад,

как ты в дом наш букет принесла –

мокрый,

          в звездах,

                    со звоном,

                              со стоном...

Хватит!

          Дальше – запретная зона.

 

6 мая 1961, Н.Кастрополь

 

 

 

# # #

 

Мальчики,

не поддавайтесь девочкам,

с ними толковать буквально не о чем,

это существа из антимира,

наше сосуществованье с ними –

мнимо.

 

 

 

# # #

 

Слова-то какие: кортеж, эскорт,

такое не сразу подберешь.

 

А Никита Сергеевич куражится,

а Микитка кочевряжится,

дескать, знай наших,

а ну держись,

расшибу весь мир,

пожгу Париж!

 

1961

 

 

 

# # #

 

До чего мне нравятся озорные девки,

что прилюдно драются в речке возле церкви,

так что поп

с молитвою

путает "едриттвою".

До чего мне нравится здешняя природа,

и сыны, и дочери здешнего народа –

Монино,

Железнодорожная,

Перово.

 

6 сентября 1961

 

 

 

# # #

 

Парень, тюха-матюха,

неземные глаза,

а помнишь,

          парень,

                    макуху,

жмых,

          по-русски сказать?

 

– На дворе тихо-тихо,

месяц, словно слеза.

Я болел вшивым тифом,

я забыл все слова...

 

7 ноября 1961

 

 

 

* * *

Стукачи,

сикофанты,

сексоты,

Рябов,

Кочетов,

Тимашук,

я когда-нибудь всё напишу,

я сведу с вами счеты,

проститутки

и стихоплеты.

 

Корнейчук,

где твой брат Полищук?

Не прощу.

 

28 декабря 1961

 

 

 

# # #

 

Ни на русого,

ни на чернявого

не науськивай меня,

не натравливай,

и падучего бить,

лежачего

не научивай,

не подначивай.

Я люблю

Шевченко

и Гоголя.

Жаль,

что оба они

юдофобы были.

 

10 января 1962

 

 

 

# # #

 

Ну, ладно, семь бед – один ответ.

Мне было 7 лет,

когда Гумилева в заневском застенке

поставили к стенке,

пустили в расход,

и были декреты,

и не было хлеба,

кровавое небо,

багровый восход!

 

19 февраля 1962

 

 

 

# # #

 

Достану томик своего учителя.

Давно я Хлебникова не перечитывал,

не подымался на валы Саянские,

в слова славянсике

не окунался.

 

Исполненная детской мудрости

струится речь, двоится, пристальная,

расчесывая кудри водорослям,

людские судьбы перелистывая.

 

28 марта 1962

 

 

 

* * *

Кончается наша нация.

Доела дискриминация.

Все Хаимы

стали Ефимами,

а Срулики –

Серафимами.

 

Не слышно и полулегального

галдения

синагогального.

Нет Маркиша.

Нет Михоэлса.

И мне что-то нездоровится.

 

8 марта 1962

 

 

 

# # #

 

Пустые стоят коровники,

о которых Есенину пелось.

На лицах у колхозников

молочно-восковая спелость.

А жить-то ведь

каждому хочется,

а не жмыхать газетное сено.

Нет,

не скоро, видать,

окончится

кровопольная эта система.

 

13 марта 1962

 

 

 

# # #

 

Чужая, чужая, чужая,

обманом прокралась в мой сон,

и точит, и мучит, и жалит,

и жизнь мою

ставит вверх дном.

Бесстыдница,

руки мне лижет,

теперь присосалась к груди.

Уйди,

я тебя ненавижу.

Куда же ты?

Не уходи...

 

26 марта 1962

 

 

 

# # #

 

Приснилась мне обманщица,

притворщица, изменщица,

беременная женщина,

а – девочка по внешности,

в милиции заявленная,

любовником отравленная.

Бессильная, безвольная,

ничейная, погибшая,

приснилась мне любовь моя

единственная бывшая.

 

26 марта 1962

 

 

 

# # #

 

Чье-то дыханье

у самой щеки,

волосы ластятся,

льются.

Сниться

проклятые стали стихи,

а наяву

не даются

в руки,

истаивает синева,

перестилавшая стих мой,

и обессмысливаются

слова,

бывшие

ритмом

и рифмой.

 

11 сентября 1962

 

 

 

# # #

 

Борис Абрамович Слуцкий,

товарищ эксполитрук,

случился такой случай,

что мне без Вас, как без рук

(случился – такой – случай!)

 

Что мне не Фет,

не Тютчев,

не Бунин-Сологуб

и не Случевский,

а

Слуцкий,

Ваш

стих,

раздражающий слух,

понадобился вдруг.

 

Сознательное стихотворение,

снаряженное как на войну,

понадобится в наше время

не мне одному.

 

5 декабря 1961

 

 

 

# # #

 

Затмись, светило,

свети вполсилы;

болтун, разиня,

не суйся в драку –

отрекут от России;

 

а меня, читаку,

оплетут,

околпачат,

оглушат,

проведут на мякине,

на могильной глине.

 

26 мая 1963

 

 

 

# # #

 

Рабин: бараки, сараи, казармы.

Два цвета времени:

серый

и желто-фонарный.

Воздух

железным занавесом

бьет по глазам; по мозгам.

Спутница жизни – селедка.

Зараза – примус.

Рабин: распивочно и на вынос.

Рабин: Лондон – Москва.

 

10 июля 1963

 

 

 

# # #

 

Все реже пью, и все меньше;

курить почти перестал;

а что касается женщин,

то здесь я чист, как кристалл.

Поговорим о кристаллах.

Бывают кристаллы – Изольды и Тристаны.

Лоллобриджиды,

Мэрилин Монро.

Кристалл дерево

и кристалл вино.

У нас в университете кристаллографию

преподавал профессор Микей,

Александр Яковлевич.

Его посадили в 37-м.

Когда его выпустили, он

нет не могу.

А вы говорите Лоллобриджида.

 

15 июля 1963

 

 

 

# # #

 

Если в стихотворении отсутствует пафос,

значит у поэта пониженный тонус.

 

А если у поэта пониженный тонус,

это, безусловно, не плюс, а минус.

 

 

 

# # #

 

Может быть,

в каком-нибудь Энске,

может, в Гомеле,

может, в Козельске

старый нищий

вроде меня

ходит,

ищет

"вчерашнего дня".

Может, где-то в селе сибирском

у распластанного плетня

кто-то дальний

и кто-то близкий

вспоминает кого-то – меня.

 

21 августа 1963, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Говорят,

и капли не пила?,

говорят, поллитра выпила,

говорят,

с парнишкой поплыла,

наградила, сука, триппером.

Говорят,

на острове

кусты

дикой акации.

Ночью

светятся

истлевшие кресты.

Тихое кладбище.

Между этих

древних могил

новая могила есть.

Говорят,

цыган утопил.

Говорят,

сама кинулась.

 

6 сентября 1963, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Здесь,

бельма выкатив,

шурует План.

Здесь вечный двигатель –

пердячий пар.

Здесь

девки-малолетки

тудой-сюдой

толкают вагонетки

с свинцовою рудой.

 

Шарашкина фабрика,

трави рабочий класс!

Здесь два христова праздника –

получка

и аванс.

 

27 сентября 1963

 

 

 

# # #

 

Рано пошабашили,

дома щи не смажены,

курочка в гнезде,

а яичко где?

где бог? нет его,

и винить некого,

сами замесили,

сами

тесто квасили,

сами раскусили:

рано пошабашили.

 

1 октября 1963

 

 

 

# # #

 

Зыки да рыки.

Рыки да зэки.

Рабочие руки.

Рабсила.

И всё как по маслу.

И всё как по Марксу,

по Энгельсу.

 

19 марта 1968

 

 

 

# # #

 

Далеко от Днепропетровска,

на невзятых подступах к Москве

между Фейгиной и Островской

наша мама лежит в песке.

Мы ей

мертвой

глаза закрыли,

сколотили гроб

из досок,

на веревках спустили,

зарыли

в этот серый сырой песок,

и поставили черный камень,

черный камень, на глазу бельмо.

И живем теперь сами, без мамы;

курим, ленимся, пьем вино.

 

6 октября 1963

 

 

 

# # #

 

В полночь

на Пресне

переменились масти:

светлые – погасли;

темные – воскресли;

 

что ж ты,

товарищ,

в душу мне фары пялишь?

 

6 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

Так быстро,

так быстро плывут облака,

так быстро,

 

так пусто вокруг,

а закат

так низко...

 

14 июля 1963

 

 

 

# # #

 

Мой язык славянский – русский.

Мой народ смоленский, курский,

тульский, пензенский, великолуцкий.

Руки скрутят за́спину,

повалят навзничь,

поллитровкой голову провалят –

ничего другого

я не жду от своего

народа.

 

11 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

Вышли трое

в костюмах правительственного покроя,

три сфинкса,

три дворника,

три кубышки,

опиджаченные по всем правилам портняжного кубизма,

с цитатами на устах

и с шляпами в руках!

 

18 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

Живу по старинке,

читаю Аксакова,

малюю картинки

конкретно-абстрактные,

хочу забыть,

что на свете делается,

учу себя

ни на что не надеяться.

А на свете зима,

и в домах зажгли

разноцветные окна,

и такие мохнатые

по углам фонари,

что смотреть щекотно.

 

27 ноября 63

 

 

 

# # #

 

Ева,

цивилизованная еврейка,

любительница

                              конкретной камерной музыки

                              и абстрактной живописи,

поэтесса из мебельного института,

только тебя не хватало в моей жизни, Ева,

только тебя...

 

1 апреля 1964

 

 

 

# # #

 

Вот он, тот дом,

                где мы жили,

                            и не жили.

спать ложились,

                    и вставали,

и валялись на диване,

          и

          "неоднократно выпивали",

тот самый дом,

те же окна,

          даже

          штукатурка та же,

          тот же за окном

          приемник.

Дом, дом, дом!

Дом

          нас

          не помнит.

 

25 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

Я Мойша з Бердычева.

                                        Я Мо́йзбер.

А, может быть, Райзман.

                                        Гинцбург, может быть.

Я плюнул в лицо

                              оккупантским гадинам.

Меня закопали в глину заживо.

Я Вайнберг.

Я Вайнберг из Пятихатки.

Я Вайнберг.

                    За что меня расстреляли?

Я жид пархатый дерьмом напхатый.

Мне памятник стоит в Роттердаме.

 

27 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

Перечитываю снова и снова.

От шмона до шмона.

Тут тебе и маслице, и фуяслице,

и Гопчик, и Ки?льгас.

Эх, глаз-ватерпас –

попки на вышках!

Значит, выпустили,

не доконали

сочинителя-доходягу –

          Солженицына!

 

3 декабря 1963

 

 

 

# # #

 

Забываю, куда пошел,

забываю, зачем пришел,

жизнь –

была –

или не была,

забелило,

заволокло,

очереди за молоком,

очереди за хлебом;

прозеваю очередь за хлебом,

вспоминаю,

кого не следовало,

а кого любил,

тех –

давно забыл

 

4 декабря 1963

 

 

 

# # #

 

Заговаривал зубы девчонкам.

Твист танцевал.

В сухой траве

пещерной каменной бабе бухтел о любви.

30 лет принудиловки брака, 33.

Нет. Ничего не хотел. Никого не любил.

 

20 августа 1964

 

 

 

# # #

 

Вот уже

в шестьдесят четвертом году

я иду

по снежной Остоженке.

 

Вот уже

в шестьдесят четвертом году

я стою

у стоянки автобуса.

 

И чего я

таюсь?

И чего я

жду

вот уже в шестьдесят четвертом году?

 

2 января 1964

 

 

 

# # #

 

Живу в подмосковной

деревне.

Снимаю мызу

у деда Мазая.

Из города

ходит автобус.

 

В автобусе тряска.

В автобусе жарко.

В автобусе давка.

А красная девка

                    ликует:

                    "жми туже,

                    не будет хуже!"

 

Живу в подмосковной деревне:

                    Купавна.

 

23 марта 1964

 

 

 

# # #

 

Пора, пора писать без рассуждений,

с первого взгляда,

на зеленой развилке,

в росе,

 

пока не побило морозом.

 

Ре-же!

Прибавить шаг!

Шире шаг!

Военный рожок.

Полевая почта.

Походная кухня.

Медсанбат.

Я, должно быть, слышал и видел это в кино.

 

          Сквозные –

          проникающие –

          сукровицей

          истекающие –

          в кузове

          шинели –

          навалом

          залубенели.

 

Я не ранен. Не лежу

навзничь в яме

промежду убитыми.

Я летатлин.

Лечу,

куда хочу,

крылышку?я

между сталактитами

          и сталагмитами.

 

27 июля 1964

 

 

 

# # #

 

Вспомнил, на кого ты похожа.

В дождь, на сеновале.

Со слезами.

С синяками под глазами.

 

И со светляками

в полутемном,

полусветлом кинозале,

оживая каждый сеанс

на московском плоском экране.

 

29 июля 1964

 

 

 

# # #

 

Рыбы дышат жабрами,

а автомашины –

электрическими лампочками.

 

август 1964

 

 

 

# # #

 

Тюмень, да теща,

да Марьина Роща.

А не приелась ли вам солома,

та самая, что до?ма едома?

Не тянет ли вас поглядеть на девчонок

с косыми коленками из-под юбчонок

на стадионе

в Нанси и Лионе?

Не тянет? Хы! Так оставайтесь дома.

Дома и солома едома.

Тюмень, да теща,

да Марьина Роща.

 

 

 

# # #

 

Интенсивно

и формулированно

думаю 1/2 часа в день:

когда утром бегу на работу.

 

Содержание

может быть бессознательным.

Сознательной

должна быть форма.

 

Да,

но как же тогда

обезьяны (которые малюют)?

Ответ:

так же,

как соловьи (которые поют).

 

Поэзия,

опрозаивайся!

Проза,

докажи, что ты не верлибр.

 

9 августа 1964

 

 

 

# # #

 

Кто во что, а я поэт.

Кто на что, а я на С.

Стою по ранжиру

между Слуцким и Сапгиром.

 

Закат – зияющ

и клокат.

Не на закат смотрю –

в закат.

 

5 октября 1964

 

 

 

# # #

          Я, ты, он,

          Филька Иванов,

          Иван Израйлевич, на минуточку пьяный,

          Велемир Хлебников,

          Владимир Татлин

и даже

          Мэрилин Монро –

                    все

                              мы

                                        умрем.

Только на днях

          подморгнул было

                    солнышку,

                              вывернувшемуся из-за туч,

                                                       и уже –

дни проходят,

          и лето проходит,

                    проходит розовоносая красавица,

                                                       проходят –

          мальчишки.

                    Один мальчишка говорит:

                    "От ритма и аритмии

                    родится антиритм".

Второй говорит:

                    "В эту фройляйн

                              магнит, должно быть,

                                                  встроен".

А третий и вовсе –

          Иван Израйлевич в перевернутую трубу.

                                        Боялся одного,

                                        а умер от другого.

 

11 августа 1964

 

 

 

# # #

 

На носу декабрь. На дворе снежок.

под снежком ледок, как заметил Блок.

Вот и Блока нет, Пастернака нет,

одиноко мне в ледяной стране.

 

26 ноября 1964

 

 

 

# # #

 

Брючки

в дудочку,

жилетку

в клетку,

нос

в чернильницу,

рот

на крючок –

так и живет

мой бледноликий

и мой красновекий

брат –

великий наоборот.

Вот он вылез из трамвая, чумчарара?,

у него в одной руке авоська,

а в другой записная книжка.

Лист...

Точки...

Больше ни строчки.

Еще ничего не исключено.

И уже – не ис-клю-че-но!..

 

19 августа 1964

 

 

 

# # #

 

Требуются способные рабочие.

Рабочие,

способные управлять производством.

Вася,

вот тормоз – жми,

есть газ – газуй.

Две пятерни, перелистывающие Пастернака.

Извилины, вибрирующие переосмыслить квантовую механику.

Два ока,

две глазных воронки, для которых масло – Матисс.

Повторяю: требуются подсобные рабочие.

 

5 сентября 1964

 

 

 

# # #

 

Рассказать вам всё?

Не сказать ничего?

 

Были два партнера,

два монтера

в нашу Любку влюблены.

Стала Любка

тетей Любой,

пухлой и беззубой,

взрослые дочки

у матери-одиночки,

космос,

климакс, –

всё

слилось

воедино,

рассказать вам всё –

не сказать ничего.

 

22 сентября 1964

 

 

 

# # #

 

Давайте, братцы, поинтеллигентнее.

Давайте обмениваться комплиментами.

Давайте обманываться.

Иван Израйлевич,

вот это номер,

нивроку,

здравствуйте,

взял и помер,

большое несчастье для Розы,

такой мочевой пузырь – это козырь.

Давайте забудемте.

Давайте будемте.

 

9 октября 1964

 

 

 

# # #

 

Архангелы – евреи, говорит Сапгир.

Архангел Гавриил.

Архангел Даниил.

Топор за поясом

и крылья на весу.

С архангельской лошадью

в архангельском лесу

архангел Иосиф Бродский.

 

А Бог на иконе,

Бог в законе,

Бог, как осина, завяз в тумане,

руками сучит и ногами,

Бог в загоне,

а показания дают сексоты,

а председательствует сука,

и это – Суд над Тунеядцем Бродским,

где верой-чибирячкой был Поэт Прокофьев.

 

16 октября 1964

 

 

 

# # #

 

Все думают одно и то же.

И говорят одно и то же.

Но говорят одно.

А думают другое.

 

16 октября 1964

 

 

 

# # #

 

Был я на похоронах Мариенгофа.

Вот и окончен

"Роман без вранья".

Первая рифма: "эпоха".

Вторая рифма: "а я?"

 

27 ноября 1963

 

 

 

# # #

 

...коричневые губы,

коричневые веки,

сквозь кисею блузки

два мазка сепии,

из-за куска хлеба,

три дня не ела,

жить надоело,

нет, ничего не было.

 

20 октября 1964

 

 

 

# # #

 

Осторожно, не оступись.

Осторожно, не споткнись.

Осторожно.

 

Теперь направо.

Теперь прямо.

Теперь налево.

 

А, тебе пахнет!

А ты думал – за рубль падло

и чтоб не пахло.

Ну, ладно,

ложись.

 

Раздевается. Желток кожи.

Раздевается, чулки тоже.

Раздевается.

 

12 ноября 1964

 

 

 

# # #

 

Она не хотела пилить дрова.

Она вообще не хотела пилить дрова.

Она хотела колоть дрова.

 

А я не хотел колоть,

я хотел пилить дрова,

пилить, пока была цела пила.

 

7 января 1968

 

 

 

# # #

 

Легкость в мыслях необыкновенная;

о, балда-с,

неужели это не про нас?

 

Неужели

не мы –

ручкой шмыг,

ножкой дрыг –

то за дочкой,

то за маменькой?

 

И под занавес, под занавес:

– Сульфидин-с!

Лабардан-с!

Браво-бис,

о, балда-с!

 

3 января 1965

 

 

 

# # #

 

Это немыслимо, бессмысленно.

Это не вымысел, не мистика,

не в прошлом веке, и не в будущем,

это не "там уже",

а тут еще –

в Лобне,

в Купавне,

вне

мер и весов,

за гранью, за мороком антимиров –

голос –

должно быть, Блока:

– любовь?

 

4 января 1965

 

 

 

# # #

 

Нет никого на свете

желанней

                    этой дурнушки

золушки нашей, Эльки.

Взял бы

и съел бы

изюминки-веснушки

с элькиной шейки.

А где ее дом?

                          За бродом.

А чем она пахнет?

                                Медом,

                                            Элька-конопелька.

Играйте,

                  жидовские дети!

На скрипке!

                        На флейте!

Еще не зажгли

                              для вас

                                        освенцимские печки.

 

1 марта 1965

 

 

 

# # #

 

Отцепись от меня,

отвяжись,

венский жид,

Зигмунд Фрейд.

Бред не я,

бред оно.

Решено, говоришь?

Врешь!

Я – не отцеубийца!

 

19 апреля 1965

 

 

 

# # #

 

Мое – не мое – небо.

Мои – не мои – звезды.

Теперь они – реабилитированы –

бессмертные – посмертно.

 

Прими меня, блудного сына;

целую, припав, твои ляжки

в рубашке из майской кашки,

мать-мачеха, Украина!

 

30 мая 1965, в поезде

 

 

 

# # #

 

Одеяло с пододеяльником

– поскорей укрыться с головой.

Не будите меня – я маленький,

я с работы, и едва живой.

Я свернусь калачиком

на краешке

у гремящей, как тоска, реки.

Старики,

откуда вы всё знаете?

Что вы знаете,

старики?

 

12 июня 1965

 

 

 

# # #

 

Миру мир

миру мир

миру мир

мир умер

 

июль 1965

 

 

 

# # #

 

А кому – на, на,

а кому – нi, нi,

а Миколу Хвильового

розстрiляли, чи нi?

 

А кому та́торы,

а кому ляторы,

а Бориса Пильняка

к ёхсиной матери?..

 

2 июля 1965

 

 

 

# # #

 

Я любил одну-единственную женщину.

Любил как тучку быстротечную.

Я любил ее за узенькие брови и

за груди-фунтики, такую худенькую.

За глаза на букву Б: бирюзовые.

 

8 июля 1965

 

 

 

# # #

 

Я – трус, трус, трус

(написать на листке бумаги),

я – гнусный трус

(и забыть изорвать, забыть

утопить в унитазе).

 

23 ноября 1965

 

 

 

# # #

 

Экспрессионизм-сионизм.

Импрессионизм-сионизм.

Но и в РЕАЛИЗМЕ, при желании,

обнаружат сговор с ИЗРАИЛЕМ.

 

20 декабря 1965

 

 

 

# # #

 

Спасибо папе Павлу:

он снял с евреев грех

за то, что мы распяли

Спасителя-Христа.

А я с одной грузинкой

спал года два назад.

При чем тут папа-Йося,

который был резни́к?

 

И все-таки, по правде

я чувствую вину

за тех жидов, вопивших

"распни Его, распни!";

но и за папу-Йосю

есть на мне вина,

хотя бы группа крови

у нас и не одна.

 

15 декабря 1965

 

 

 

# # #

 

Мы были здесь осенью,

когда все пламенело,

и все знаменело.

Но для зимнего леса

нужны только ватман и тушь,

только ватман и тушь...

 

27 декабря 1965

 

 

 

# # #

 

Было,

и осталось,

и забыть не могу,

как я шел со станции

в крови и в снегу.

Шла навстречу

девочка,

ребенок лет пяти.

Смахнула меня веничком

со своего пути.

 

1 февраля 1966

 

 

 

# # #

 

Вот мы сидим на крылечке и слушаем

с детства знакомый рассказ:

"жили-были старик со старухой".

Так, оказывается, это про нас.

 

3 апреля 1966

 

 

 

# # #

 

        Из цикла "Старая живопись"

 

Что я вижу? Вижу – Рай.

Как обтягивает, о, боже,

мякоть яблочную – кожура.

Ева –

тоже

в змеиной коже.

 

Кто ты?

Куколка?

Или личинка?

Недотыкомка?

Недостижимка?

Обмани меня, полусонного,

поцелуй меня, Хромосома.

 

    6 апреля 1966

 

 

 

# # #

 

Вчера я опять написал животрепещущий стих,

который оправдал мою жизнь за последние два или три года.

 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа

оживела летошняя муха,

не летает еще,

только ползает полозом

по газетным по?лосам,

по колхозам,

по соцсоревнованию,

по всемирному сосуществованию.

 

    7 апреля 1966

 

 

 

# # #

 

ПересвоИлась

с вербОха на плЮсгарь

глОкая кУздра,

горбОкая кУздра.

ЛЫщет и Ящит,

за кИрды хухрЯ,

бОкра за бОкром,

а то и бокрЯт.

А понадъЁрхом,

увЕрой покрЫ,

глУкают бОкры

магЕры

и гры.

 

    29 апреля 1966, Ялта

 

    Вариант

 

    А понадъЁрхом,

    увЕрой покрЫ,

    жлЮкают бОкры

    мажЕры

              и жры.

 

 

 

# # #

 

          И. Холину

 

Дом мод: моддо́м.

С дудьём,

с мамадьём,

с били́биным пипига́сом,

и с дрёсом

и с тра́сом (во что?,

          в пиридо́н-перево́д!).

Моддо́м.

Дом мод

Пле́мени ка́жный ва́жный.

 

    2 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Ёжки-миёжки,

пиёмые фуёжки!

Ай, как а-я-е́й,

ая-е́й, пияя-е́й,

как пиякнет,

как миякнет,

и выходит:

                  Ду-га-де́й!

                                      (Га́га, 2 га)      <Произносится>

    3 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Посолони́да,

Прожура́вьина посолонида,

посолонида свев,

посолонида смив.

Смерь,

Све́рбни на пручь,

Завербни́ в пучь,

Посолони́, врад, в руд

посолониду, –

посолониду свев,

посолониду смив.

 

    3 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Пришел рыбак,

попробовал удочкой воду.

И сразу со всех сторон налетели

чайки.

Десятки,

сотни чаек

мечутся

между морем и небом,

как муравьи в муравейнике.

 

Друг мой, железный ослик,

мирно ржавеет на базе.

В воздухе есть ядовитая соль –

хлористый натрий.

Бог ли ее сотворил, или чисто случайно

соль появилась на свет – никто не знает.

Может быть, Сталин знал.

Ведь не зря, говорят,

у Берии были компрометирующие материалы

на Карла Маркса.

 

    6 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Улицы со ступеньками

вырубленные в скале.

Удивительные деревья

с шипами на стволе.

А как тебе нравится, погляди-ка,

вон та блондинка-невидимка –

Алушта, Алупка, Евридика?

 

    8 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Стакан томатного сока 10 копеек.

Стакан виноградного сока 20 копеек.

А ну, шаляй-валяй, на копеечку газировки,

давай, наливай газировочки на копейку!

 

Копеечка, копеюшечка, копеёшка,

а до реформы это было 10 копеек.

Поедем в Никитский сад, помянём Никиту

на гривенник, на двугривенный, на полтинник!

 

    12 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Лежу и думаю: вот так и сдохни.

Мне 53 года. Слишком поздно.

Но лучше поздно. Да, вот так – лежал

и думал. И не помню, как заснул.

 

------

 

Я умер ровно 29 лет тому назад.

Назад –

тому –

лет –

29 –

ровно –

не вернуть.

 

------

 

Но я растоптан как плевок.

Я не плевок, я человек.

Мне 53 года.

Нет, пятьдесят четвертый!

 

    ночь на 15 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

          Половой вопрос, и половой ответ

играют немаловажную роль в жизни общества и отдельного индивидуума;

          видимо-невидимо

индивидуумов интересует половой вопрос и половой ответ.

          Мне уже за 50 лет.

          Видимо,

          мне уже не получить

          на половой вопрос

          половой ответ.

 

    19 мая 1966, Ялта

 

 

 

# # #

 

Просматриваю девушек на свет;

на свет, на свет, но если света нет;

но если света нет, а есть – темно;

а естество меняет существо;

и я зову – откликнись, отзовись;

я не садист, но и не мазохист;

труба зовет кого-то, но того,

чье существо меняет естество.

 

    20 июля 1966

 

 

 

# # #

 

Кого она любит читать?

Наверно, Жюль Верна.

Умеет рулить, и стрелять,

и плавать, наверно.

На набережной, наедине,

и голос знакомый.

Прошла, и напомнила мне –

кого-то, не помню.

 

    3 августа 1967

 

 

 

# # #

 

Мы незванные гости.

Здесь мы гостим.

Здесь бывал Маяковский.

Здесь был ГОСТИМ.

На Трухмальной площади,

через дорогу от ресторана "Пекин".

 

    13 сентября 1966

 

 

 

# # #

 

Помню ЛЦК – литературный центр конструктивистов.

Констромол – конструктивистский молодняк.

Помню стих: "в походной сумке Тихонов, Сельвинский,

Пастернак".

 

Зэк был констриком, но с новолефовским уклоном.

Как-никак, а без Маяковского никак.

Зэк был зэк, и по естественным законам

зэка кончили в колымских лагерях.

 

Помню ЛЦК – литературный центр конструктивистов.

Констромол – конструктивистский молодняк.

Помню стих: "в походной сумке Тихонов, Сельвинский,

Пастернак".

 

    21 октября 1966

 

 

 

# # #

 

И красный не красный,

и празднуй не празднуй,

и всё оттого что,

всё потому что,

с микитой тошно,

с косыгой – скучно;

и страшно.

 

    9 ноября 1966

 

 

 

# # #

 

Я теперь работаю в Главке –

Глав-

          упр-

                    кур-

                              лапки.

Главное дело – дело есть:

для дальнейшего

                              подъема

                                        куроводства –

обеспечить –

                    оборачиваемость –

                                                  оборотных средств –

                    производства –

средств производства.

 

    27 октября 1966

 

 

 

# # #

 

Город говорунов. Говор на О.

Горьковский, нижегородский: кОро?ва; твОро?г.

Говорят: Ока?; говорят: пОка?.

Ну, а чего посущественней, не говорят пока.

 

    26 ноября 1966, Дзержинск

 

 

 

# # #

 

Жили-были два дуа? –

Ромуа и Моруа.

Моруа строфил эссе,

а Ромуа кафил гляссе.

 

Ну, а нам-то на труа

Моруа и Ромуа?

На труа нам Моруа

и Ромуа нам на труа?

 

    31 января 1967

 

 

 

# # #

 

В апреле

земля преет,

баня парит,

баня и правит.

 

Так вяжи

гужи

пока свежи!

 

Да не бей

Фому

за Еремину вину,

нынче кривда

только за морем кричит,

а у нас в Москве

в лапти звонят:

пожалел затылок,

хлобыстнул в висок.

 

        (Этот стих весь составлен из русских пословиц)

 

    11 декабря 1966

 

 

 

# # #

 

О ком я поведу рассказ?

О нас, о вас, Могиз, Мосгаз,

Мосгаз, магАзин, по мозгам,

Москва, Ногинск, Электросталь,

Черноголовка.

 

    9 февраля 1967

 

 

 

# # #

 

Чертежник милый,

ты, должно быть, славный малый!

С тех пор, как твои зафонарели рифмы,

мне легче жить: я не один в безумном,

безумном, – или нет, – в разумном

мире!

 

    6 марта 1967

 

 

 

ПАМЯТИ БУРЛЮКОВ

 

Умер Додя, 84 года.

Трэба, братцы, помянуть его.

Жили-были

Додя,

Коля

и Володя.

А теперь не осталось

НИКОГО.

Только Генрих голосит псалмы.

Только Рабин выдает холсты.

Только Гробман.

И Айги.

 

    7 марта 1967

 

 

 

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

 

А на улицк весна.

Играет в цурки пацанва.

И направо, и налево –

и, какие девочки.

Девочки, подвиньтесь,

veni, vidi, vici.

Я Иван-капитан,

всех девиц повоевал.

Фиг, фиг, фига с два,

ты, Иван-капитан,

низенького росту –

метр девяносто!

 

А на улице весна,

тротуар высох.

Скоро выбрызнет листва

изо всех сисек.

 

    21 марта 1967

 

 

 

ИЛЮШКЕ ДЕВЯТЬ ДНЕЙ

 

– Что ты вякаешь, Илюшка?

– Ля, ля, я лягушка;

я гусеныш, ля, ля,

я ваш принц Илья.

 

Дед противный, никотинный,

не коли меня щетиной.

– Да что ты, Илюшенька,

меня ведь к тебе близко не подпускают!

 

 

 

МЫШИ И КОТ

 

Пришел Илюшка, а в доме мыши.

Достали бы кошку – а в доме Илюшка.

Дед,

оборотись котом,

полезай в по?дпол за мышо?м,

загрызи его, мыша?, стальными

зубами вставными!

 

 

 

ИЛЮШКИНЫ ДЕЛА

 

– Дед, не говори.

– Дед, не кури. –

Так я же в уборной!

– Дед, сбегай за борной кислотой,

за укропной водой,

за доктором...

 

...Ясно – определенно –

у Илюшки делов –

будь здоров,

а у нас всего-то делов –

пеленай да перепеленывай.

 

С добрым утром! – ля, ля.

Кто напудил? – я, я.

Кто написял? – я, я.

Хочешь сисю? – ля, ля.

 

 

 

# # #

 

Запускали в космос

Джордано Бруно.

Запускали Жанну д'Арк.

Запускали католиков и космополитов.

Ицык Фефер, космонавт,

привенерился на Марс.

Даниил Хармс –

на кольцо Сатурна.

 

    5 мая 1967

 

 

 

# # #

 

Какая мне разница –

По́хороны

или похоро́ны?

Отвезите меня в крематорий,

озолите;

а золу?

– или зо́лу –

высыпьте в му́со́ро́про́во́д.

 

    1 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Ха и Вэ

Хармс

и Введенский.

 

Пасха.

Воскресает лес.

 

Ржавый пень –

и тот воскрес.

 

Но эти двое –

не воскреснут.

 

    4 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Громыко сказал:

                                    "местечковый базар".

– Так и сказал?

                                    – Да, так и сказал.

– Он можбыть сострил?

                                    – Да, можбыть сострил.

– А больше он ничего не говорил?

– Нет, больше он ничего не говорил.

 

    6 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Эта видимость смысла в стихах современных поэтов –

свойство синтаксиса,

свойство великого русского языка

управлять государством;

и ты

не валяй дурака,

пока

цел,

помни об этом!

 

    12 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Хочу ли я посмертной славы?

Ха,

а какой же мне еще хотеть!

 

Люблю ли я доступные забавы?

Скорее нет, но может быть, навряд.

 

Брожу ли я вдоль улиц шумных?

Брожу,

почему не побродить?

 

Сижу ль меж юношей безумных?

Сижу,

но предпочитаю не сидеть.

 

    20 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Жил в Ростове человек – мальчик Юрочка.

 

Он от солнышка

до подсолнушка

всё на свете превзошел,

всё до зернышка.

 

Я хотел бы стать таким же, как Юрочка.

 

    22 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Что это значит?

А ничего не значит.

Абже, да как же?

Всё так же, манюня, всё так же.

Так же, как раньше?

Да, мамочка, так же, как раньше:

может быть, Макбет,

а может быть,

абже

да бабже.

 

    25 июля 1967

 

 

 

# # #

 

На помидорах – телесные меты.

Дома хозяйка?

С Воздви́женья нету.

День на исходе, и ночь на исходе.

Месяц –

то всходит, то заходит.

Как по уставу за старой пущей

с места снимаются

стойла

и сучья.

Крыши кудахчут:

куда бы податься?

Шапки

готовы к мягкой посадке.

 

    28 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Как та профессорская вдова,

отдававшаяся потрясно,

вся в слезах,

как витрина овощного магазина –

 

так я

настраиваюсь произнести слова:

– Валя! –

или

– Нина!

 

Ты моя лебединая песня,

песня песней!

 

    10 июля 1967

 

 

 

# # #

 

Так, ничего определенного;

нечто неопределенное;

нечто туманное,

млечно-серое

на сумеречном фоне.

 

А сердце бьется,

сердце бьется

всё ревностней,

всё обреченней;

 

как будто вырвется сейчас изнутри

во все четыре измерения.

 

    3 декабря 1967

 

 

 

# # #

 

Незаменимых нет.

 

О, да, незаменимых нет.

Незаменимых нет:

есть

заменители.

 

Заме́ним Бабеля?

Заме́ним!

 

А Зощенко?

И Зощенко!

 

    17 апреля 1968

 

 

 

БАБЕЛЬ

 

Всё убито тишиной.

Закинувшись навзничь.

Синяя кровь лежит в его бороде.

Как кусок свинца.

 

Благословен Бог Израиля

избравший нас между народами земли

под черной снастью неба

под дырявой крышей пропускающей звезды.

 

Закинувшись навзничь.

В канаве.

Разрывая завесу бытия.

Псам и свиньям человечества.

 

    <см. Второе послание Петра, 2, 21-22>.

 

    6 декабря 1967

 

 

 

# # #

 

Рукописи его неопубликованных произведений

исчезли.

Тщетно искала их вдова писателя,

не похожего на писателя.

 

Благословенна тщетная свеча.

Благословенна Революция,

избравшая нас между народами земли, –

 

писал Лютов, Исаак-пророк

Учения о Тачанке.

 

    7 декабря 1967

 

 

 

# # #

 

Кто помнил,

того зарыли,

а мы,

а мы забыли

                    о Тайне

                    открытых процессов,

                    когда не доцент,

                    не профессор,

                    не вырванный с мясом

                    крестьянин,

                    а

                    Каменев,

                    Рыков,

                    Бухарин,

                              Кто помнил,

                              того зарыли,

                              а кто зарыл –

                              в Нарыме.

 

    7 декабря 1967

 

 

 

# # #

 

Благословенно злополучие,

избравшее нас между народами земли.

 

На улицы!

На улицы!

Станцуемте!

Споемте!

Восстанемте из мертвых!

Гит Йонтыф!

Гит Йонтыф!

Гит Йонтыф!

 

    <С праздником!>

 

    9 декабря 1967

 

 

 

# # #

 

И, как с похмелья,

смаху:

 

стих –

это смех со страху, –

                о, рассмейтесь, смехачи,

о, рассыпьтесь, страхачи смерти, слухачи!

 

    12 декабря 1967

 

 

 

ШАЛАМОВСКОЕ

 

Гражданин начальник,

тут какая-то ошибка,

я не тот, которого надо убивать,

я сам умею убивать.

 

Бахилы,

короба,

грабарки,

фанерные бирки,

чем ты болен, такой здоровый лоб?

Обзовись!

 

    8 февраля 1968

 

 

 

АНДРЕЙ ПЛАТОНОВ

 

Даже ночью светились цветы.

Мужик с желтыми глазами,

прибежавший откуда-то

из полевой страны.

 

Как заочно живущий

наравне с забвенной травой, –

сон ведь тоже вроде зарплаты считается,

а люди нынче до́роги, наравне с материалом.

 

Остановите этот звук!

Дайте мне ответить на него!

Возчик,

смазчик,

желтоглазый мужик,

видишь,

как теперь все стало ничто?

 

    10 февраля 1968

 

 

 

# # #

 

Двуединый двигатель спаренного механизма.

Двузначный, двучленный, сердечные клапаны – ну!

 

А теперь асинхронно.

Теперь асинхронно.

Да,

теперь асинхронно.

 

    8 февраля 1968

 

 

 

# # #

 

Чем дальше к старости и к смерти

( алаверды, алаверды ),

тем ближе плач в Генисарете

и вопли Синей Бороды:

 

– жили не мы –

– мы не жили –

– нас женили –

– нежели вы –

 

    19 марта 1968

 

 

 

# # #

 

Одна поэтесса сказала:

были бы мысли, а рифмы найдутся.

С этим я никак не могу согласиться.

Я говорю:

были бы рифмы, а мысли найдутся.

Вот это другое дело.

 

    <ничего подобного: это одно и то же.>

 

    9 февраля 1968

 

 

 

# # #

 

Разучившись мыслить

(в силу прогрессивных актов)

в силу фактов

(объективных,

субъективных

и декларативных)

 

веря и не веря

(принцип революционера)

я хотел бы

вскрикнуть,

 

но не в силах даже пикнуть.

 

    25 марта 1968

 

 

 

# # #

 

Сколько ушло, отшумело, отпело, полвека, век?

Прошлого нет.

Но и – непрошлого нет.

Было – даешь!

стало – давай-давай.

Было – долой!

стало навеки веков.

 

    25 марта 1968

 

 

 

# # #

 

Верлибр – это рубленая проза.

Строчка – рубль.

А нам не платят ни копейки

ни за прозу,

ни за верлибр.

И рифмы здесь не при чем.

Как слышно?

Перехожу на прием.

 

    10 апреля 1968

 

 

 

# # #

 

Легкие на помине,

а в поминании нас нет,

в святцах нет,

на афишах, на обложках нет.

Мы – неупоминаемые.

 

    24 апреля 1968

 

 

 

# # #

 

Сегодня 17-ое июня.

Никто не родился и не умер.

По этому поводу

скажите мне, кто-нибудь,

живут ли еще в нашем городе

еврейские дамы

с большымы полямы

и русские горькие мамы?

 

    1 июля 1968

 

 

 

# # #

 

Для меня,

для горожанина,

для, тем более, южанина, –

и ромашки – аромашки,

и фиалки – фимиамки,

и акация – Божья Мати.

Христолюбивое воинство,

распикассившее наши души,

низкий тебе, земной поклон

от Самиздацких поэтов,

нарушителей прав,

потрошителей слов.

 

    10 августа 1968

 

 

 

# # #

 

Великий Зощенко, как сказал великий Козловский,

когда в дымину пьяный бессловесный бас,

лопаясь

и ухмыляясь

и подмигивая телезрителям,

распространялся за экраном.

 

Великий Зощенко,

великий Хлестаков,

великий Козловский,

а бас ухмылялся, хмы, хмы, а бас ухмылялся,

а Юрий Алексеевич приземлялся,

а Михал Михалыч,

а Иван Семеныч,

а бас еще был пьян да умен!

 

    6 августа 1968

 

 

 

# # #

 

Симанович-старик за селедкой стоит.

Симанович-старик, за четверкой сходи.

Обойди мою обиду,

полюби мою свободу,

соль и сахар,

напоследок

дайте асало́ду

(Симанович-старик в Вострякове зарыт).

 

    18 августа 1968

 

 

 

# # #

 

Какая тишина, какая благодать!

Не надо тратить сил на мимику,

все ясно,

и кажется, что душу оставляет, бередя,

свобода

выбраться из необходимости.

 

    19 августа 1968

 

 

 

# # #

 

Какое крестьянство?!

Какая интеллигенция?!

Какой рабочий класс?!

 

Еще вчера по-чешски:

– Pozor! Pozor!

Сегодня по-русски...

 

Когда же я буду жить?!

Мне уже за тридцать!

Я ошибся!

Мне уже под шестьдесят!

 

    21 августа 1968

 

 

 

# # #

 

Знаю, что люди – звери,

только не знаю, все ли.

Может быть, эти – не звери?

Может быть, дети – не звери?

Знаю, не знаю,

верю, не верю.

 

    15 сентября 1968

 

 

 

# # #

 

Огни над окнами

в едином лозунге.

Знамена подняты.

Знамена в воздухе!

И их количество

переходит в качество,

как электричество

в очковтирательство.

 

    12 октября 1968

 

 

 

# # #

 

        Мое тихоюбилейное – шестисотое стихотворение,

        написанное через 30 лет после первого

        ("У часового я спросил...").

 

Отит,

скарлатина,

летит паутина,

коклюшное небо,

синюшное небо,

клетухи в тифу,

у деревьев желтуха,

пришли сентябрины

на тощие глины.

 

    19 сентября 1968

 

 

 

# # #

 

Я не поэт.

Не печатаюсь с одна тысяча 938 года.

Я вам не нравлюсь.

И, наверное, уже не исправлюсь.

Но я знаю: ваши важные стихи –

это маловажные, неважные стихи.

Их печатают, печатают, печа...

Так покладу я вам копыта на плеча

 

    3 марта 1967

 

 

 

# # #

 

В магазине канцелярских принадлежностей,

завязав платочек узелком,

с подобающим усердием,

с прилежностью

заправляюсь

канцелярским языком.

 

Ловко колют,

ловко шьют

скоросшиватели,

шьют, и шьют, и шьют дела́.

 

На боку Портфеля-кожемякина

промокашка

промокашку родила.

 

    14 октября 1968

 

 

 

# # #

 

    Вс. Некрасову

 

Кончились морозы.

Лужи

лижут снег.

И, кряхтя, колхозы

затевают сев.

– Сева,

Сева,

Сева,

не смотри

на север,

на юг

посмотри, –

снуют снегири.

 

    31 октября 1968

 

 

 

# # #

 

Зацепился

за декорацию

Гамлет,

мямлит:

– Так-то, друг Горацио... –

А нельзя ли

решить

большинством голосов

философ-ский вопрос –

быть или не быть?

 

    26 декабря 1968

 

 

 

# # #

 

В заключение

поучение:

 

заключение

в поучение

и ученым

и простым заключенным

 

    10 октября 1969

 

 

 

# # #

 

Я чужой тебе.

И ты чужая.

Часто думаю,

соображаю:

может,

где-нибудь у Миссисипи

я бы жил с тобой

как мотоцикл.

 

    2 ноября 1968

 

 

 

# # #

 

Позвонил соседу

и имел с ним беседу

при средних намолотах,

при высоком агрофоне,

10 а то и 15,

просо под вопросом,

оставайтесь с Гондурасом!

 

    23 ноября 1968

 

 

 

# # #

 

14 апреля

Маяковский

покончил жизнь самоубийством.

А жить

становилось лучше,

жить

становилось веселей,

поэтому

смерть поэта

устраивала генсека.

 

    26 ноября 1968

 

 

 

# # #

 

Бабка подымается бодрая, с давлением,

с рвением

берется за домашние дела,

а намедни

важно поддала.

 

Вот и дед закашлялся с добрым утром.

Закури-ка, старче,

сигарету с фильтром.

 

    5 декабря 1968

 

 

 

 

# # #

 

Всё законы,

всё запоры,

огорожи,

забобоны,

то и это

под запретом,

шел я с братом

и заплакал.

 

    15 декабря 1968

 

 

 

# # #

 

Пришел ко мне товарищ Страхтенберг.

Какой он старый,

просто смех и грех.

Товарищ Страхтенберг,

товарищ Мандраже?,

садитесь; – не садится; – я уже?...

 

    15 января 1969

 

 

 

 

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОЭМЫ ИГОРЯ ХОЛИНА 1968 Г.

 

Холин искал себя на Марсе, а нашел в Марьиной роще, когда хоронили Александра Давыдовича, отца Киры Сапгир.

 

Что значит – поэт нашел себя?

 

Когда-то Флобер сказал: Эмма – это я.

 

Поэту среднему достаточно, чтобы читатель узнавал: это Холин.

 

Большому поэту надо, чтобы читатель узнал: Холин – это я.

 

Тогда стихи перестают быть предметом эстетической оценки, например, любования: "ах, как это здорово сделано", или "как это ново", или "как интересно", а становятся религией последних дней человечества.

 

    8 января 1969

 

 

 

ПОЭЗИЯ

 

Я вам говорю: чудес не бывает.

Меня

ветрянкой называют.

А я не ветрянка,

а Черная Оспа.

Когда вы поймете, будет поздно.

 

    13 января 1969

 

 

 

# # #

 

А, может быть, мерило веры –

тревожные гудки

за выморочными перилами Грина?

 

Моторы, может быть, зерносушилок,

и розовая сигнатурка,

способная преобразить...

 

Но в этом никто не уверен.

 

Никто

не уверен

ни в чем.

 

    20 июля 1969

 

 

 

ПОСЕЩЕНИЕ А.Е.КРУЧЕНЫХ

 

    Мы с тобой на кухне посидим...

            О.М.

 

Беленький, серенький Дырбулщил:

– К Троцкому я не ходил,

к Сталину не ходил,

другие кадили...

 

Слабость, и задышка,

и рука-ледышка.

Товарищ гражданин,

присядем, посидим.

 

А потом из ручки Глоцера

разборчиво:

 

          Поэту Я. А. Сатуновскому

                        АКр--

                        16/XI

                        1967 г.

                                        Москва

 

    1 сентября 1968

 

 

 

# # #

 

Вечер был,

сверкали звезды,

рано было,

или поздно, –

 

не полёг,

не полёг

зимостойкий дриз,

улетай же, мотылек,

мальчик, застучись...

 

    6 октября 1969

 

 

 

# # #

 

Как дали по мистической сущности мессианства,

и вот вам результат:

                    ни

нейтралитету,

                    ни

суверенитету,

                    ни фига нету!

  10 октября 1969

 

 

# # #

 

Все мы смертны, господа следователи преследователи.

Сто?я в гробу – что я могу

во имя существительное,

прилагательное,

                              глагол?

Извините, что я старый.

 

    10 ноября 1969

 

 

 

# # #

 

Ни малейшего человеческого оттенка

в словах.

Безапелляционно

и безынтонационно.

Даже если это правда,

это ложь.

Ложь взад! – как писал великий Зощенко.

 

    10 ноября 1969

 

 

 

# # #

 

Недавно тили-лили-дудная (чудная) Галя Гладкова

говорила обо мне с новым главным редактором

"Малыша", вроде бы так:

– Знаете, товарищ Главный, он очень русский

человек, Яковин Абрамчик. Такой русский, что

уже даже почти украинский.

 

    15 ноября 1969

 

 

 

# # #

 

Елки-палки,

считалки-заменки,

кто последний

за манкой-перловкой?

 

– За манкой-перловкой

отсель недалече,

ты первый, я первый

до белого корня...

 

    20 ноября 1969

 

 

 

# # #

 

Выскажу вам

мысль –

на всю

хватит

жизнь:

глупо стесняться

если

глупости снятся.

 

    24 ноября 1969

 

 

 

# # #

 

Нет, Марцинковский не тот человек.

И Вервинский не тот человек.

          Им нравятся

          крупные

          и средние женщины

          с русским характером,

          с низким центром тяжести.

А, вы думаете, Ли?писиц – тот человек?

 

    1 декабря 1969

 

 

 

# # #

 

Поэзия – не пророчество, а предчувствие.

Осознанные предчувствия

                      НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ.

 

    21 декабря 1969

 

 

 

 

 

 

[70-е годы]

 

 

 

# # #

 

"Завернувши в карту Мира жена мужа хоронила";

русская народная природная песня,

 

цена рубль тридцать копеек.

 

    13 января 1970

 

 

 

# # #

 

Один известный поэт (угадайте кто)

сказал другому известному поэту:

– Если стихи осознаны как проза,

они много теряют в моих ушах.

 

    15 марта 1970

 

 

 

ХРИСТИАНИН

 

Отдам азя́м ю́ду.

А сам?

Сам уйду в чем Бог дал –

в бечевочках.

 

    28 марта 1970

 

 

 

БОРИС ПАСТЕРНАК

 

Слова, полуосвобожденные от смысла:

шоссе; сошествие Корчмы; как с маршем

бресть с репьём на всём;

разлегшись, сгресть, клочьми;

и – дальше-больше –

начисто освобожденные от фальши.

 

    1 апреля 1970

 

 

 

ИННОКЕНТИЙ АННЕНСКИЙ

 

Что-то знакомое... только забытое

словно дождь косой плетень

(Боже! –

тень с косой...

пле... сло...

день не до?жит...)

и сладок Анненскому запретный плод.

 

    15 апреля 1970

 

 

 

# # #

 

Смотрюсь в это зеркало

как в подстрочник.

Глазомер жизни

оживляет глаза?

 

Да, старик Дриз

остался ребенком.

Только замаскировался.

Только мохом оброс.

 

    3 мая 1970, Ялта

 

 

 

# # #

 

Ялта.

Курзал.

Борьба за мир.

Камня на камне.

Только план, и тлен телевизоров.

 

    13 мая 1970, Ялта

 

 

 

# # #

 

Дорогой Матусовский!

Дорогой Хелемский!

Дорогой Юшкин, Вак Флегетонович!

Это было недавно,

это было давно...

 

Все встают.

Все поют.

 

    12 июня 1970

 

 

 

# # #

 

Бурные, долгие годы не смолкающие аплодисменты.

 

    12 июня 1970

 

 

 

# # #

 

Представь себе, в доме ВХУТЕИНа,

где Фекла Борисовна

и тень Давида,

 

такой гаму́ля-тышлере́вич Куперман,

такой миле́ля,

не просто травящий, а кислотой медь,

напомнил мне, что все непоправимо.

 

    17 июня 1970

 

 

 

# # #

 

Уважаемые дамы и господа,

братья и сестры,

то есть вот когда приспичило,

видать, прищучило,

что насцы в глаза – всё божья роса,

что и Юшкин Вак Флегетонович

И.о. Виссарионович.

 

    2 июля 1970

 

 

 

# # #

 

Мужественно: утром пить водку натощак (предпочитаю кофе).

Мужественно: состоять, по меньшей мере, референтом замминистра.

Вот так. Тик и так.

А я вхожу с авоськой, соль, мыло, лук.

На, пырни меня своими всевидящими, всененавидящими.

 

    10 июля 1970

 

 

 

# # #

 

Русские по-турецки, они не элюарничают:

они верят, что они Роза Кулешова

и может чайничком.

 

    1 августа 1970

 

 

 

# # #

 

        В этой

        ничьей деревне

        нищие тряпки на частоколах

        казались ничьими.

            Г.Айги

 

Протягиваю руку

никому.

Тянусь, но не пойму,

как крынка выползла за тын,

как стало рыхлым и родным

рядно.

 

    4 августа 1970

 

 

 

# # #

 

Человеколиния,

птичевек,

человек-пифагоровы штаны,

и к тому же еще муже́нщина, –

добрый день, карикатурист Сол Стейнберг,

мистер Стейнберг, сэр.

 

    24 июля 1970

 

 

 

# # #

 

Поговорим с тобой

как магнитофон с магнитофоном,

лихая душа,

Некрасов Николаевич Всеволод,

русский японец.

 

    17 сентября, 7 ноября 1970

 

 

 

# # #

 

Никак не запомню, что я старик

(старик – такое амплуа) – никак,

никак не запомню.

 

    6 октября 1970

 

 

 

ХУДОЖНИК ВОЛОДЯ ЯКОВЛЕВ

 

То есть до чего

поразительно:

вместо приблизительной точности

точная приблизительность.

 

    8 ноября 1970

 

 

 

# # #

 

Снегурочка!

Браво-бис!

Под занавес –

раз-два-три –

трухлявая,

засветись!..

 

    9 ноября 1970

 

 

 

# # #

 

Не Шостакович, так Хачатурян.

Не Арцимович, так Амбарцумян.

И с одушевленным лицом

перед важным подставным лицом

проносится Трижды Герой Труда

академик Андрей Дмитриевич Сахаров.

 

    7 декабря 1970

 

 

 

# # #

 

Летите, голуби, летите,

глушите, сволочи...

 

    3 января 1971

 

 

 

# # #

 

...наука – сука...

 

    13 января 1971

 

 

 

# # #

 

Далекое – близкое.

Высокое, низкое.

Широкое, узкое.

Да, русское, русское.

 

    29 января 1971

 

 

 

# # #

 

Появилась онко́логша.

Мяла-мяла.

Пятипалая,

без шипов ходит,

а жжи! – косит.

 

    29 января 1971

 

 

 

# # #

 

Уничтожаю.

Этого не жаль.

И того не жаль.

Ничего не жаль

своего.

 

И не почему-нибудь,

а нипочему.

 

    11 февраля 1971

 

 

 

# # #

 

А покамест работа мысли

доставляет эстетическое удовольствие,

давайте прикинем: что́, е́сли

обратиться к области совести?

 

    11 февраля 1971

 

 

 

# # #

 

Удивляетесь,

что Межелайтис?

Не удивляйтесь.

 

Удивительное

не удивительно.

Удивительно

неудивительное.

 

    27 февраля 1971

 

 

 

# # #

 

Крой с левой,

плевое дело,

мы среди врагов-друзей,

копыт и костей Шершеневичей, Малевичей, Зданевичей.

 

Мир не скрипнет

и не пикнет,

но содержание к форме

прилипнет, как писал Игорь Герасимович Терентьев,

вредитель.

 

    <В книге "Крученых грандиозарь".>

 

    4 апреля 1971

 

 

# # #

 

Угадайте, что бывает,

после того, как бря́нце склю́нется,

а гребетня́ покочерга́ет хлы́нцы?

 

    5 апреля 1971

 

 

 

# # #

 

И та же чертовня из-за забора,

и та, или не та,

коза,

или корова,

и теткин говорок ("таё-моё");

но лейтенант – не тот;

тот был майор.

 

    6 апреля 1971

 

 

 

# # #

 

...что не в Стравинских, не в Кандинских,

а в нас самих

космический эффект несоответствия;

да, "такова жизнь".

 

    29 марта 1971

 

 

 

# # #

 

Думаете – свободный стих

свободней несвободного?

До этого надо еще дорасти, –

спросите у Самойлова.

 

    9 апреля 1971

 

 

 

# # #

 

... и – ложечкой – советский чай,

а то салфетку почитай

на сон грядущий,

четырехстопный ходасевич...

 

    23 апреля 1971

 

 

 

# # #

 

Что я вам оставляю?

Письменный стол.

Вид из окна на мостовую.

Пять тысяч строк.

И эту портативную летучую мышь

с клавишами #– / " : , . ? ъ

 

    2 мая 1971

 

 

 

# # #

 

А все-таки

крупная женщина

это вам не мелкая женщина.

 

    24 мая 1971

 

 

 

# # #

 

С трудом

сплюнул.

Потом

долго смотрел

в урну.

О чем он думал?

 

    3 июня, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Адепт человеколюбия

a lа Тимашук,

врач, врач, присягни,

забожись по-московски.

 

    13 июля, Электросталь

 

 

 

# # #

 

Моя последняя любовь – две свинки.

Одна постарше, другая, хрю-хрю, послаще.

 

    6 августа 1971

 

 

 

# # #

 

Стою перед дверью,

стучу, кричу на всю лестничную клетку

– Овсей! –

Он был старше меня на пятилетку.

 

    30 марта 1971

 

 

 

# # #

 

Думал ли я,

что Дриз умирает?

 

Думал ли Дриз,

что он умирает?

 

Думал ли он,

что Дриз умирает?

 

    9 августа 1971

 

 

 

# # #

 

Исследуйте меня как космонавта

провода шланги

частота строк интервидение

завинтить бы голову в скафандр.

 

    17 августа 1971

 

 

 

# # #

 

В век сплошной электрификации

всем

всё

до лампочки.

Так что даже левые поэты

пишут

правые стихи.

 

    2 октября 1971

 

 

 

# # #

 

Который год

– помилуй Бог! –

как нынче сбирается вещий Олег,

и Спящая Красавица

спит не проспится...

 

    24 октября 1971

 

 

 

# # #

 

Жлоб Муня ку?кает коло калитки.

Жлоб Муня зы?рит за профо?с.

Это не дикторская речь.

Не докторская.

Не инженерская.

Как вам это пондравится – жлоб Муня?

 

    21 ноября 1971

 

 

 

# # #

 

– Добрый вечер,

щедрый вечер, –

и, минуту погодя,

– квашня, говорит, старика месит

(это, верно, про меня).

 

    13 января 1972

 

 

 

# # #

 

Интеллигентный человек

выписывает "Новый мир" и "Иностранную литературу".

 

    15 февраля 1972

 

 

 

# # #

 

Улитка, улитка,

ховай свою душу,

не высовывай ро́жки,

держи язык за зубами.

 

    5 мая 1972, Евпатория

 

 

 

# # #

 

Приснились

двоюродные дядьки – дядя Леопольд и дядя Му?лле

(оба с маминой стороны); они варили мыло

из ничего, – дивное было время!..

 

В будущем клубе швейников еще функционировала

                                                                                хоральная синагога,

но мы не верили в Бога, –

мы, дети Карла Либкнехта и Розы Люксембург,

верили в Красную кавалерию и мировую Революцию.

                                                  Дядю Му́лле

я знал только по фотокарточке, но дядя Леопольд

погиб еще не скоро...

 

    22 марта 1972

 

 

 

# # #

 

После побелки

забор как у Янкилевского.

Стена – электролампочкой – включена.

Кажется, единым махом

нет – и тень –

художник одухотворил.

 

    21 апреля 1972, Евпатория

 

 

 

# # #

 

О, трепет юности, впервые посаженной на мотоцикл!

О, сдвиги тро́гателя!

 

    26 апреля 1972, Евпатория

 

 

 

# # #

 

Как странно, что все они поэты –

и Злотников, и Передреев, и Горбовский,

и Туманский, и Подолинский, и куда,

куда вы удалились, этот, как его, Иосиф

Бродский.

 

    11 сентября 1972

 

 

 

# # #

 

Ребенок рисунка:

вроде как машинально,

почти по ошибке

художник

нанес на холст

смертельный намек.

 

    2 ноября 1972

 

 

 

# # #

 

                                                  ...а, впрочем,

не всё ли нам равно – писать – свободным

или каким-нибудь еще – стихом

в концентрационном лагере...

 

    3 ноября 1972

 

 

 

# # #

 

Проснулся рано: третий час.

Какой сегодня день – среда,

четверг? Или четверг вчера?

Не спал, крепился до утра.

 

    21 ноября 1972

 

 

 

# # #

 

Ел филе.

Пил "бiле".

И болел за Пеле.

 

    2 февраля 1973

 

 

 

# # #

 

Радуюсь только цветам,

одними цветами любуюсь;

плоды... – да ну их!

 

    2 февраля 1973

 

 

 

# # #

 

НЕ ВСЕ ПРОПАЛО.

А и Б сидели на трубе.

А упало, Б пропало.

Что осталось? – СТИХИ.

 

    ночь на 4 февраля 1973

 

 

 

# # #

 

          Мы сидели у Айги.

          Вы сказали мне: "уйди".

          А Рубина говорила,

          намекала на Мемеку –

"почему не погадать хорошему человеку?

надо только угадать хорошего человека;

надо, надо, надо ждать... хорошему человеку".

 

    15 марта 1973

 

 

 

# # #

 

Мы сидели у Айги.

Я забыл, что я старик.

И заныл, заколотился

у меня на языке

узелок любви.

 

    22 апреля 1973

 

 

 

# # #

 

В этом городе, как ты напомнил мне,

есть Литейные, лепные, Крутогорные.

 

И летит, летит с Литейной улицы

на Проспект

Мончик Лебский в кожаной тужурке;

столько лет уже, как Соломона нет как нет.

 

    3 мая 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

    Памяти отца

 

Вспомним нашего деда...

на осеннем серебряном асфальте...

в бывшем синем брезентовом плащике...

со слезинкой

на фиолетовой щеке...

и в зеленой, не соврать, фуражке.

 

    14 августа 1973

 

 

 

# # #

 

Савва, помню, Головане?вский

с Нэськой дружил,

с балагулиной Нэськой.

 

Это была такая Джина Лоллобриджида,

такая Джина,

такая Мария Магдалина,

такие

библейские волосы были у Нэськи, –

были... Вы понимаете по-немецки?

 

    20 августа 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

...гиперболы, метафоры, литоты,

вторичные половые признаки

Поэзии...

 

    5 июня 1973

 

 

 

# # #

 

Вот и вышла

новая книжка.

Книжка вышла,

хотя и не вышла.

 

    18 июля 1973

 

 

 

# # #

 

Муха влетела в окно.

Во кино!

 

          ---

 

По комнате летает муха.

Она садится на конверт.

Увы – обратный адрес неразборчив

и горьковат на вкус.

 

          ---

 

Как жаль! Так жаль!

 

    31 июля 1973

 

 

 

# # #

 

У двушкина две руки –

правая и левая.

Правую он подает начальству,

а на левой экономит.

 

    18 августа 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

...комендант наук...

 

    20 августа 1973

 

 

 

# # #

 

Вроде бы на днях – давным-давно.

Узнаю? дома?.

Не узнаю? домов.

Мостовой – и той узнать нельзя.

Нет, не меньшее из двух зол – чужая зола.

А конечная остановка –

пятиконечная звезда, –

хоть мои одногодки –

старики в подворотне –

ждут

от Бога здоровья...

 

    30 августа 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Здесь расстреляли тетю Лизу, тетю Соню, тетю Лену.

Полжизни спустя меня привели и ткнули носом в место казни.

 

    ночь на 10 сентября 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Оказывается, наша школа – школа имени Ильича –

стоит себе, как стояла, из красного кирпича.

Гоняют под лестницей шайбу ребята из нашего класса –

Сапожников, Люсин, Зальцман...

Должно быть, я обознался.

 

    11 сентября 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

Рассказ:

– Анна Войцык – никто никогда не сказал бы, какой она нации.

Если бы только не наш молоткастый, не наш, понимаешь, серпастый.

 

    15 октября 1973

 

 

 

# # #

 

Опять чего-то гомонят из-за границы –

какой-то Сахаров, какой-то Солженицын.

Пустые хлопоты, напрасные заботы,

нам не до Сахарова, не до "Свободы".

Ломаные мостовые,

кривоулочки пустые,

домики со ставнями наружу,

вашей тишины я не нарушу.

 

    9 сентября 1973, Днепропетровск

 

 

 

# # #

 

"Свободу" надо раскавычить.

Россию можно закавычить.

 

    2 октября 1973, дома

 

 

 

# # #

 

Утром солнце как шарахнет по верхотурам,

аж затрясешься: вот это, брат, малевич!

 

    12 октября 1973

 

 

 

# # #

 

Люблю стихи Бориса Слуцкого –

толковые суждения

прямого харьковского хлопца,

как говорит Овсей;

веские доказательства

недоказуемого.

 

    22 октября 1973

 

 

 

# # #

 

Прикажите Кожевникову

втоптать в грязь

соль и сахар, –

бу-сделано!

 

    16 ноября 1973

 

 

 

# # #

 

          (из поэмы)

 

... я уважаю Вашу работу,

ваши заботы об урожае хлеба и меда;

откуда же эта уверенность

что я все пойму, все прощу?

нет, Саша, нет, я не спрошу,

какого Вы года рождения:

поэтов в лесу что грибов;

я тоже моложе Рембо.

 

    27 ноября 1973

 

 

 

# # #

 

А я прочел у Белого,

у Андрея Белого,

по-русски, по-апрельски, по-еврейски:

"ручей, – прочел, – разговорись, разговорись,

душа моя, развеселись,

воскресни!"

 

    2 января 1974

 

 

 

# # #

 

... колебания поколения ...

... индивидуальная коллегиальность ...

... Вы слыхали? – Гришин член-плен! ...

 

    11 января 1974

 

 

 

# # #

 

Одни говорят:

в эпоху Солженицына

антисемитам нет числа.

Другие говорят:

в эпоху Солженицына

антисемитам грош цена.

Не знаю, кто прав, кто виноват

в эпоху Солженицына.

 

    6 февраля 1974

 

 

 

# # #

 

...Ликуй, Исайя, голоси:

"Иже Еси на небесех",

а ты, Мазепа, ты, Азеф,

ты знай свое: долбай, глуши...

 

    21 марта 1974

 

 

 

# # #

 

Искать такси

туда или обратно – все равно,

и так искать, и сяк такси;

и вот – итог:

стихи на похоронах Кирсанова...

 

    5 мая 1974

 

 

 

# # #

 

Антисемит антисемиту рознь.

Сейчас в цене

активный антисемитизм.

Активный антисемит –

он и агитатор, и пропагандист.

 

    17 мая 1974, Ялта

 

 

 

# # #

 

...вспомнились

полевые васильковые

Пресвятые Девы Богородицы

на Нижегородской

у Холина...

 

    28 апреля 1974, Ялта

 

 

 

# # #

 

...а, помнится,

вроде – школьница,

в тени, на исходе дня,

за светлой стеной дождя, –

ты, мертвый, лежишь под Ногинском,

душа же твоя, невидимка,

на облаке, босиком,

играет себе в бадминтон...

 

    24 апреля 1974, Ялта

 

 

 

# # #

 

Всё в порядке в духовом оркестре,

дудки, капельмейстер – все на месте,

звук отличный, стереофоничный,

паучок на нитке – ключ скрипичный;

и, кружась, шагают па́ры на бульваре

(всякой твари, сказано, по паре).

 

    30 апреля 1974, Ялта

 

 

 

# # #

 

...наконец-то

в июль вкатилось лето;

 

мочёное,

толчёное,

копчёное как чёрт,

в бурьян и в паутину

вкатилось колесом...

 

    2 июля 1974

 

 

 

# # #

 

"Лето! Это! Хорошо!" –

пело – тело – и душа.

Оглянуться не успел,

как, на детском самокате,

смерть сама катит в глаза.

 

    29 августа 1974

 

 

 

# # #

 

– Ты, вша партийная, – бранилась Теща с Зятем.

А зять обиделся за Партию, да КАК

ДАСТ – бутылкой от Советского Шампанского – Старуха

враз и окачурилась.

 

    8 сентября 1974

 

 

 

# # #

 

Как кто, а я не похмеляюсь.

Кто как, а я опохмеляюсь.

Зайду по пути в "Гастроном" за вином.

Нет, лучше зайти за вином в "Гастроном".

Нигде кроме как в "Гастрономе".

 

    10 сентября 1974

 

 

 

# # #

 

Опять понедельник,

опять воскресенье,

как быстро уходит последнее время.

 

    4 ноября 1974

 

 

 

# # #

 

Говорят, законно, 30 лет,

а чуть что, так и года нет.

Как он трясся, как его трясло,

бейте, братцы, поминайте злом, –

чем он спасся? что его спасло?

 

    24 февраля 1975

 

 

 

ПАРА РОМАНСОВ

 

Если жизнь – мираж, если смерть – мираж,

ну, и что? с того?

Сяду, полистаю в тридесятый раз

Шкловского:

при царе, царе Горохе

жили-были скоморохи...

 

    2 марта 1975

 

 

 

# # #

 

А Золушка после бала

юшечки похлебала,

покушала, стало быть, юшку,

и прыг! – на свою раскладушку.

Спи, дитятко, спи, Янина,

не разбереди пианино...

 

    24 февраля 1975

 

 

 

# # #

 

Какая-то женщина,

похоже, не русская,

сошла с ребенком на руках,

но я-то ведь знал,

что мне померещилось,

что это – оптический обман.

 

    8 апреля 1975

 

 

 

# # #

 

Я хотел бы писать, как Надежда Яковлевна.

Спорьте с ней, члены союза советских писателей

о членах союза советских писателей.

 

    22 апреля 1975

 

 

 

# # #

 

Шел пешеход мимо Красных ворот

прямо, направо и наоборот.

Милиционер паразита нагнал

и на Котовского страху нагнал.

 

    25 апреля 1975

 

 

 

# # #

 

Да, сны доказывают, что я жил среди людей.

 

    22 мая 1975

 

 

 

# # #

 

Кто это такой?

Это

потенциальный поэт;

потенциальный художник;

потенциальный разведчик;

потенциальный танкист;

потенциальный убийца

папы и мамы и бабушки с дедушкой.

 

    6 июня 1975, Планерское

 

 

 

# # #

 

Поселок Волошина, больше ничей.

А голуби,

а белые голуби над "Гастрономом"

напомнили что-то...

напомнили то, что...

не помню, что...

 

    5, 14 июня 1975, пос. Планерское

 

 

 

# # #

 

...роз не коснусь:

выставлять напоказ

ревниво оберегаемые

завои –

это стриптиз.

 

    <Фет.>

 

    13 июня, Планерское

 

 

 

# # #

 

... с утра так радостно,

что всё вокруг в цветах и в звуках,

а море рядом!..

У берега медузы,

и, руки запустив

в живой презерватив,

красотка из Мосфильма

трясется, черт возьми!

 

    7, ночь на 15 июня 1975, Планерское

 

 

 

# # #

 

Родятся звуки в темноте,

снуют и вьются, как во сне.

Но полусон сильней, чем сон,

синее сосен чернота,

и можно жить, или не жить

(не важно, что сказать, и как).

 

    5 июля 1975, Новоселовка

 

 

 

# # #

 

Село Новоселовка;

– хлопцы, а ну, равняйсь! –

опять мне приснилось, что я молоденький,

с подсолнухом на плечах.

 

    ночь на 6 июля 1975,

    Новоселовка Новомосковского р-на

    Днепропетровской обл.

 

 

 

# # #

 

В утреннюю каламуть всматриваюсь;

в баламуть вслушиваюсь;

о-то́, кажет, плавни як плавни;

а, может, то бредни? – поди, доберись

до правды; да и охота была мне...

 

    7 июля 1975, Новоселовка

 

 

 

# # #

 

Чумацкий шлях, чи не чумацкий,

чи мать, чи мачеха? – кто знает,

чи то ковыль по-над дорогой,

чи сивый сон, чи сон лиловый?

 

    11 июля 1975, Новоселовка

 

 

 

# # #

 

Весь город, и Чечелевка, и Кайдаки,

просоленные металлургическим шлаком,

где мы гуляли в обнимку когда-то,

где мы любили стихи Пастернака, –

прощайте,

отныне навеки! –

я даже не кинул копеечки в Днепр...

 

    ночь на 21 июля 1975,

    поезд Днепропетровск-Москва

 

 

 

# # #

 

...хорошо бы мерку снять...

...надо всё, что сверху, снять...

Вынимает свой аршин:

– КТО ВАМ РАНЬШЕ ШИЛ?

 

    1 сентября 1975

 

 

 

# # #

 

Такая славная пора,

с утра шесть градусов тепла,

прошел циклон, антициклон,

а сейчас идет футбол.

Кто играет? Киевляне.

С кем? С Давидом Кипиани.

 

    24 октября 1975

 

 

 

# # #

 

Как его только не величали!

И "жидовская морда",

и "враг народа",

и "беспартийный большевик"!

 

    12 февраля 1976

 

 

 

# # #

 

Лунная ночь глубока,

сказал один японец.

Нет, сказал, конечно, не так.

Наверно, не так и подумал.

 

    29 сентября 1975

 

 

 

# # #

 

Опусти глаза.

Листья падают,

приговаривают:

скоро зима

с мо-ро-за-ми...

 

    7 октября 1975

 

 

 

# # #

 

Листья падают,

листья падают,

просто так,

Христа ради...

 

19 декабря 1975

 

 

 

# # #

...мякоть парно́го сне́га,

без нее как без хлеба,

я хотел сказать как без Бога...

 

ночь на 30 декабря 1975

 

 

 

# # #

 

Гаспаров перевел Светония.

Переведите меня!

Переведите!

Пере...

                    ...тише, с ума сошел,

вот до чего дошел.

 

14 октября 1975

 

 

 

# # #

 

Перепутались в голове собрания сочинений

Достоевского и царь с картины, где он сына

убил.

 

20 января 1976

 

 

 

# # #

 

Я хочу написать сто романсов,

о, романсы, ах, романсы,

ну, не сто, не полсотни,

я согласен на десять, пятнадцать,

на пять романсов.

 

26 апреля 1976

 

 

 

# # #

 

Говорила Марина-царица

Цветаева:

– Сильных не боюсь – борюсь.

Самым, разве, поддаюсь

слабым.

 

    <Нет, это не цитата, и не пересказ.>

 

18 мая 1976

 

 

 

# # #

 

От картофельного поля,

от твердеющей ботвы

черно-белые дальтоники

обращают к небу лик,

яко еси насытил нас

земных благ...

 

17 мая 1976

 

 

 

# # #

 

Да, поэзия синтаксис,

но и порядок рифмовки

играет немалую роль:

АвАв, АвАв,

и вдруг АввА!

 

30 мая 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

Главное иметь нахальство знать, что это стихи.

 

4 июня 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

Выдача корреспонденции до востребования.

Какой-то птичик прилетел,

и требовательно, так требовательно –

затребовал,

что, вытребовав, наконец,

ввысь! – и улетел.

 

30 мая 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

В двусветном воздухе Феодосии

как души умерших полощутся крыши,

о, лебедиво,

о, озари́,

о, человекочайка!

 

2 июня 1976, Феодосия

 

 

 

ИЗ АННЕНСКОГО

 

Изнемочь...

невмочь...

пусть будет солнце или...

ночь

надвигалась ощущением провала,

то и дело железную цепь задевала...

 

4 июня 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

Годовалая бледная немочь – наш внук – на "соленом пляжу" –

пересыпает, пересыпает, пересыпает песочек.

Это его музыка, его Лист или там Мендельсон.

Его живопись или графика, архитектура.

Моя поэзия.

 

    5 июня 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

В "Доме Грина"? – да при чем тут

Грин? – и этот след зачеркнут!

Подожди... мы жили оба

в желтой комнате Ван Гога...

 

    11 июня 1976, Феодосия

 

 

 

# # #

 

Прелестная утренняя Москва,

и каменные дома,

и красный прекрасный трамвай!

 

Я хожу по Москве весь в пуху,

как на старости лет некий Фет,

и готов я продолжить свой путь,

хоть и зыблюсь весь, и трепещу.

 

    25, 26 июня 1976, Москва

 

 

 

# # #

 

Снился девушке вертолетик,

снился.

 

Вдруг лошадка пробряцает

по асфальту мостовой,

 

и тлеют звезды.

 

Утро,

пусть сильнее грянет утро.

 

    7 июля 1976

 

 

 

# # #

 

Как это вам приходят в голову

двуединственные слова,

которые...

 

И как это люди могут

прозой писать, и возводят

Храм на Храме?

 

А карточные домики,

которых вы не достроили,

которые – раз! – и распались, –

воздушные замки Поэзии.

 

    10, 11 июля 1976

 

 

 

# # #

 

Хорошо глазам в саду.

Сяду, погляжу.

Астры вымахали махровые,

а за ними хризантемы.

Ничего не скажешь – хороши:

разноцветные, как 20 лет тому назад.

 

    13 сентября 1976

 

 

 

# # #

 

Вот – мотнуло на повороте

и в мозг вошла из тамбура в вагон

из ветра в траву из времени в прикосновение

щёки ее мокро блестели под фонарем

 

доказчицы, не разглашайте.

 

    20 сентября 1976

 

 

 

# # #

 

Фонари, светящие среди бела дня

в этот серенький денек.

Ждущие, зовущие, не щадящие меня –

ну, что же ты умолк? – говори;

или нет, не так.

– Фонари, светящие среди бела дня

в этот серенький денек.

Ждущие, зовущие, не щадящие меня фонари, –

ну, опять умолк?

 

24 сентября 1976

 

 

 

# # #

 

Акация моя, акация!

Липа – та уже вся облетела,

а – наша – южанка –

темно-зеленая,

не тронута сединой.

 

Да, каждое дерево,

каждую женщину хочется изобразить.

 

5 октября 1976, Кисловодск

 

 

 

# # #

 

Здравствуйте, огромадные деревья,

с буйволовым стволом,

с лиловой шкурой, –

я с вами знаком понаслышке.

 

И вы,

и́вы, –

живы ли вы,

чи вы живы?

 

6, 8 октября 1976, Кисловодск

 

 

 

# # #

 

        ...птиц не слышно боле...

 

Так вот чего нам не хватало –

что живопись жива,

но музыки не стало,

и духовые деревья оркестра

молчат

во всю мочь.

 

10 октября 1976, Кисловодск

 

 

 

# # #

 

Свет неясный, леденистый

пробивается в глазницы.

Дрожат мои мысли.

Давным-давненько-далеко

отец возил дрова в сельпо...

 

21 января 1977

 

 

 

# # #

 

Мутный день

с осадком на дне.

Весне нездоровится.

 

    <В последней авторской редакции опущено продолжение:

    "Вот так:

    рыл, бежал в атаку,

    и не знал, сыра ли мать земля" (прим. сост.).>

 

29 марта 1977

 

 

 

# # #

 

Господи, какая ночь!

Какая глыбь и прось!

И что за плавь, –

не приведи Господь!

 

9 апреля 1977

 

 

 

# # #

 

ХАРАКТЕРИСТИКА НА ЕВРЕЯ.

 

10 апреля 1977

 

 

 

# # #

 

Хмурый денек, снулый,

и вдруг

солнышко показалось!

 

Нет, это тебе показалось...

 

4 мая 1977

 

 

 

# # #

 

                    ...да, видит Бог,

что надо прощать,

когда слабо́,

когда сил нет отмщать...

 

3 июня 1977

 

 

 

# # #

 

Дома-не-дома,

сонные щебеты сена-соломы,

как я хотел раствориться в России,

не растворила...

 

7 июня 1977

 

 

 

# # #

 

Вот Ольга, Ольга Третьякова.

Она жена врага народа.

 

Но, Боже мой, какой мираж, –

да не мираж, – какой склероз!

 

...Сплетая, тая... расплетаясь...

всей стаей, девочки, всей стаей!..

 

19 ноября 1977

 

 

 

# # #

 

                    ...расстрелян Николай,

сыпняк на всем на свете,

"Пролетарий, на коня" –

написано в газете.

 

Умом, понятно, не обнять.

И без бутылки не понять.

И это есть... и это ваш...

это наш последний...

 

19 ноября 1977

 

 

 

# # #

 

Старый голубь, похожий на вороненка,

на чугунной ограде

сидит, и видит,

как тридцать девятый трамвай,

тормознув, проволакивает меня мимо

в одном из окон...

 

19 июля 1977

 

 

 

# # #

 

Ничего не болит. Только сердце болит.

А когда не болит, ждешь, когда заболит.

 

24 июля 1977

 

 

 

# # #

 

С каждым днем всё ближе...

Что ни день, то ниже...

 

2 августа 1977

 

 

 

# # #

 

Колокольчики звенят. Навстречу мне движется мечтательный рогатый скот.

 

Всё, что я любил, от "сестры моей жизни" до "мы с тобой на кухне посидим, сладко пахнет белый керосин" – всё уходит от меня, еще не ушло, но всё уже на отходе.

 

Да, Сидоров здесь, Сидоров там...

 

19 сентября 1977

 

 

 

# # #

 

Будь готов! Всегда готов!

И мальчишки

взяли клюшки,

хвать за клюшку – и на лед!

Да, мальчишкам хорошо.

 

          ----

 

Вот когда и Вознесенский

перестал писать романсы.

Ноздри

осязают воздух

при температуре "минус".

Подмосковье... Предзимье...

А душа еще в Париже!

 

18 октября 1977

 

 

 

# # #

 

Лошадь промчалась: – ра́з-два-три, ра́з-два-три, ра́з-два-три! Ритм такой, будто она не четвероногое, а трехногое.

 

...и вот я примечаю, что без мыслей никакие слова в голову нейдут...

 

10 ноября 1977

 

 

 

# # #

 

Люди знакомые нам незнакомы,

а незнакомые вроде знакомы.

Ольга Ивинская, я Вас не видел,

Вы это, или не Вы?

Вечная память Борис-Леонидовичу,

а "Живаго" живым, Ольга Живинская...

 

12 декабря 1977

 

 

 

# # #

 

          Я не член ничего.

          И ни, даже, Литфонда.

          Мне не мягко, не твёрдо,

          и ни холодно, ни тепло.

Ночь, как черная гусеница (почему бы нет?),

или черная бабочка (главное – это цвет),

ночь, который час? Шесть, должно быть.

Слава Богу, уже зажигаются окна напротив.

 

24 декабря 1977

 

 

 

# # #

 

Январь, февраль,

двадцать градусов тепла.

Прощай, нарзан,

уезжаю в Электросталь.

Я на солнышке гулял,

серых белок кормил.

Нарзан, прощай,

уезжаю в Электросталь.

 

15 февраля 1978, Кисловодск

 

 

 

# # #

 

Два сна тому назад

мне снился дивный сон:

спускалось солнце вниз,

садилось за окном,

где памяти любимого учителя верна́,

но вот и Вера Дмитриевна сдалась и умерла,

а давно ли жили

в однокомнатной квартире

по Советской улице

дробь 102?

 

14, 30 марта 1978

 

 

 

# # #

 

В апреле прилетают жаворонки,

взгляну на небо голубое,

по утрам бывают заморозки,

глаза и зубы обезболю.

Может быть, я еще в лес похожу, на ежей погляжу,

может быть, я еще двадцать, ну, тридцать стишков напишу,

чувствую: в жизни моей перелом наступил,

хрустнуло; на меня костолом наступил.

 

8 апреля 1978

 

 

 

© 2009–2024  schokn.ru

Стояли звери около двери,

В них стреляли, они умирали...

Стихи очень маленького мальчика

Все материалы размещенные на сайте принадлежат их владельцам. При копировании материалов ссылка на источник обязательна! Администрация не несет ответственности за нарушения авторских прав, все материалы содержатся на сторонних ресурсах, все ссылки скрыты.

КОНТАКТЫ

 

Россия, г. Москва, ул. Зорге, здание COMCON.   

schokn@mail.ru  |  +1 212 736 3100

Контакты

 

Россия, г. Москва, ул. Зорге, здание COMCON.

schokn@mail.ru  |  +1 212 736 3100