Schokn / ЩЕкн

КВАНТОВАЯ ПОЭЗИЯ МЕХАНИКА

Вот, например, квантовая теория, физика атомного ядра. За последнее столетие эта теория блестяще прошла все мыслимые проверки, некоторые ее предсказания оправдались с точностью до десятого знака после запятой. Неудивительно, что физики считают квантовую теорию одной из своих главных побед. Но за их похвальбой таится постыдная правда: у них нет ни малейшего понятия, почему эти законы работают и откуда они взялись.
— Роберт Мэттьюс

Я надеюсь, что кто-нибудь объяснит мне квантовую физику, пока я жив. А после смерти, надеюсь, Бог объяснит мне, что такое турбулентность. 
— Вернер Гейзенберг


Меня завораживает всё непонятное. В частности, книги по ядерной физике — умопомрачительный текст.
— Сальвадор Дали

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

ЗАРУБЕЖНАЯ ПОЭЗИЯ

Джим Моррисон
GARCIA LORCA

ГАРСИА ЛОРКА (Garcia Lorca) Федерико (5 июня 1898, Фуэнте Вакерос, близ Гранады — 19 августа 1936, близ Гранады), испанский поэт и драматург; автор лекций и статей на литературные и общеэстетические темы, рисунков, ряда музыкальных сочинений, организатор передвижного театра «Ла Баррака».

 

В лирике — реконструкция в поэтическом пространстве 20 в., фольклорно-мифологические мироощущения; мотивы величия и трагической обреченности любви, вечной нераздельности жизни и смерти (сборники «Цыганское романсеро», 1928, «Поэма о канте хондо», 1931); острота столкновения с мертвяще урбанистической цивилизацией (сборник «Поэт в Нью-Йорке», опубликован 1940). Героическая драма «Марианна Пинеда» (1925), трагедии «Кровавая свадьба» (1933), «Иерма» (1934), драма «Дом Бернарды Альбы» (1935, опубликована 1945). Расстрелян фашистами.

 

 

Андалусия, начало и конец

 

Творчество Гарсиа Лорки неразрывно связано с Андалусией, где он родился и рос в поместьях своего отца — крупного землевладельца, учился в иезуитском колехио в Гранаде, а затем — в Гранадском университете, не закончив который, переехал в 1919 в Мадрид, где продолжил учебу в Студенческой резиденции (экспериментальном высшем учебном заведении, созданном испанскими просветителями-прогрессистами). Однако в семейную усадьбу Уэрта де Сан Висенте Гранады Лорка постоянно возвращался, проводя там многие месяцы. В Гранаду он также приехал 16 июля 1936, за два дня до начала Гражданской войны. 16 августа поэт был арестован по доносу и при активном участии типографского служащего, активного фалангиста Руиса Алонсо, обвинявшего Лорку в том, что тот «писатель-извращенец», гомосексуалист, «красный», русский шпион, прячущий в поместье отца подпольную радиостанцию (вероятно, такого рода доносов было несколько и не от одного Алонсо: яркая и необычная личность Лорки вызывали у окружающих как восхищение и любовь, так и злобную зависть). Лорку схватили в доме его друзей братьев Росалесов, активных членов фаланги, один из которых — начинающий поэт Луис — был дружен с Лоркой: друзья и родственники поэта думали, что дом Росалесов — надежное убежище. Но ни дом Росалесов, ни они сами не смогли защитить поэта. В обстановке царившего в Гранаде террора реальную власть в городе получили фанатики, такие, как назначенный его комендантом майор Хосе Вальдес Гусман. По личному приказу последнего (возможно, согласованному с военным правителем Андалусии генералом Кепо де Льяно) Лорка был расстрелян в ночь на 19 апреля 1936 в шести километрах от Гранады в масличной роще вблизи ущелья Виснар и там же похоронен в братской могиле. Точное место захоронения поэта неизвестно.

 

 

Этапы творчества

 

Очень условно можно выделить несколько этапов творчества Лорки: ранний (1916-1922), импрессионистический, относящийся к годам его учебы в Гранаде и к первым годам жизни в Мадриде и учебы в Студенческой резиденции; зрелый, фольклорно-романтический (1921-1928), когда Лорка становится одним из самых известных испанских поэтов и драматургов, а Студенческая резиденция — центром интеллектуальной и художественной жизни молодого поколения; «сюрреалистический» (1929-1931), совпавший с поездкой Лорки в Соединенные Штаты и на Кубу, и, наконец, поздний, трагедийный (1932-1936), прерванный гибелью поэта.

 

 

Ранний Лорка

 

Первая опубликованная книга Лорки — «Впечатления и пейзажи» (1918), собрание поэтических зарисовок в прозе, созданных по следам образовательных поездок по Испании, вполне вписывающихся в традицию романтических путевых заметок. В это же время была написана «Книга стихов» (1916-1920) — единственная из поэтических книг Лорки, в которой поэт сосредоточен на себе и своих юношеских переживаниях. Многие мотивы из «Книги стихов» (луна, вода, зеркало, эхо, символические образы цветов и деревьев) пройдут через все творчество Лорки.

В сборники «Первые песни» (1922, опубликовано в 1936) и «Песни» (стихи 1921-1924 годов, опубликовано в 1927) вошли ставшие хрестоматийными «Песня всадника», «Деревце, деревцо…», «Прелюдия». Эти книги носят на себе элементы ученичества у Х. Р. Хименеса, испытывают влияние литературных стилизаций и прямого цитирования фольклора.

 

 

Зрелый Лорка

 

Стимулом для создания первого фольклорного по духу, а не по форме крупного произведения Лорки — «Поэмы о канте хондо» (1921-1926, опубликовано в 1931) — стало участие поэта в организации фестиваля «канте хондо» — особой разновидности андалузского фольклора, сольного «глубокого» пения (jondo — андалузское диалектальное hondo — глубокое). В представлениях Лорки, изложенных в его первой публичной лекции о канте хондо (прочитана в рамках фестивальной программы 19 февраля 1922 в гранадском Центре искусств), не гитара, а голос — главное в «глубинном» пении: канте хондо — диалог одинокого человеческого голоса с космической бесконечностью, воплощение чувства постоянной тревоги перед лицом неведомого. В «Поэме» отсутствует стилизация жанров глубинного пения, но словесными средствами воссозданы образы отдельных его жанров — «цыганской сигирийи», «солеа», «петенеры», «саэты», передана трагически-безысходная атмосфера его исполнения (стилизованный пейзаж «поэмы» — сушь, бесплодие, окаменение живого, время действия — ночь). «Поэма» разворачивается как завершенное трагическое действо (его финал — смерть цыгана Амарго), основанное на сопряжении дополняющих друг друга контрастных образов и мотивов («жизнерадостной Севильи» и «горней» Гранады, любви и смерти, свечи и ночной мглы, креста и кинжала, тишины и крика, одиного путника на дороге и всадников-смертников и вестников смерти).

«Цыганский романсеро» (1923-1926, опубликовано в 1928) — книга из 18 стихотворений, сохраняющих отдельные формальные черты традиционного романсного стиха. Обращаясь вслед за Хименесом и А. Мачадо-и-Руис к романсу, Лорка почти полностью приглушает повествовательное (эпическое) начало этого характернейшего жанра испанского фольклора и литературы (романс находится на границе устного и письменного типов творчества), акцентируя его лирическую и драматическую стороны. Для создания «глубинных», полных намеков и недосказанности текстов Лорка использует присущую романсу сюжетную недоговоренность (традиционный романс — всегда часть целого, известного слушателю, который может легко восстановить для себя все оборванные в отдельном тексте сюжетные линии). Сведенное почти «на нет», к двум-трем мотивам (смерть ребенка в «Романсе о Луне, Луне», самоубийство молодой цыганки в «Сомнамбулическом романсе», гибель гордости и красы цыганского мира Антоньито эль Камборио в «Романсе об арестанте») действие в романсах Лорки погружено в атмосферу тайны, создаваемой при помощи образных парафраз, заимствованных из фольклора, а также изысканных метафор.

Лорка-метафорист продолжает традиции испанской барочной поэзии, в первую очередь, Л. де Гонгоры-и-Арготе (вместе с другими поэтами-сверстниками Лорка готовился к празднованию в 1927 трехсотлетия со дня смерти этого великого кордовского поэта). Вслед за Гонгорой Лорка сближает метафору с метаморфозой — превращением (лиро-драматический сюжет многих «цыганских романсов» — строится на развертывании метафоры), а также стремится вернуть метафору в ее мифопоэтическое лоно: он творит собственный миф — о вольном «цыганском» городе-мире, населенном особой породой людей, подчиняющихся только зову космических стихий. Цыганскому мифу в «Романсеро» противостоит современная цивилизация с ее бесчеловечными законами и житейской прозой: она в той или иной мере присутствует в каждом из романсов. Прямое столкновение двух миров — тема знаменитого «Романса об испанской жандармерии».

Одновременно с созданием «Поэмы о канте хондо» и «Цыганского романсеро», невзирая на первую неудачу на поприще драматургии (провал пьесы-сказки «Колдовство Бабочки», 1920), Лорка продолжает сочинять пьесы. В стихотворной трагедии Лорки «Мариана Пинеда» (1925, первая постановка — 1927) опыт романтической исторической драмы соединен с «примитивом» — с «городским» романсом. Героиня трагедии — заговорщица-революционерка, казненная в Гранаде по приказу Фердинанда VII, взята Лоркой не столько из истории, сколько из городского романса. Главная тема пьесы — любовь, верность и предательство, противопоставление двух путей к свободе — истинного и сомнительного: через любовь и через политическую борьбу

В традициях площадного кукольного театра (балагана) и итальянской комедии дель арте Лоркой написаны либретто комической оперы «Комедиантка Лола» (1922-1924, не окончена, опубликовано в 1981), «жестокий фарс» «Чудесная башмачница» (первая редакция — 1923-1926, вторая — 1929-1930, премьера — 1930), «Любовь дона Перлимплина» (1924-1928, постановка — 1933), «Трагикомедия о доне Кристобале» (первый вариант — 1923-1924, второй — под названием «Балаганчик дона Кристобаля» — 1931, постановка — 1933). За традиционно-фарсовой ситуацией, лежащей в основе стилизованных под «примитив» пьес Лорки, — неравный брак, жена, наставляющая рога мужу или мечтающая о других мужчинах, — драматург обнаруживает в своих наряженных в пестрые одежды и помещенных в расписные декорации персонажах способность к истинной любви, которая может быть и «маской» смерти, и источником природного обновления бытия.

 

 

Лорка и авангард

 

Художественный мир зрелого Лорки пронизан чувством причастности человека к жизни космоса, единства жизни и смерти, детской первозданностью взгляда, которому явлена во всей полноте и невыразимости тайна бытия. Вместе с тем, с середины 1920-х годов в его творчестве все настойчивее звучат темы трагической разъятости мироздания, отторженности человека — пленника механической цивилизации — от природного целого, торжества смерти над жизнью, гибели искусства, бессилия жертвенной любви, милосердия и веры в спасение.

В 1928 переживает тяжелый личный и творческий кризис. В процессе его преодоления им написаны стихи, предназначенные для книг «Поэт в Нью-Йорке» и «Земля и Луна», опубликованные посмертно под одной обложкой и общим названием «Поэт в Нью-Йорке» (1940). В «Поэте в Нью-Йорке» царит сюрреалистическая поэтика «сновидения», основанная на разложении слов и вещей в подсознании, на освобождении поэтического слова от власти реальности, от ига рассудка и логики причинно-следственных связей. Сюрреализм Лорки органично соединен с архаической логикой мифопоэтической метаморфозы, с традиционными для его поэзии образами-символами (луна, ветер, заря-смерть, мертвые птицы и дети, конь, колодец, пустота), включаемыми в деформирующий их контекст. Темы книги — одиночество человека в городской толпе, утрата им своего «я», «смерть Бога», жизнь, подвергающаяся надругательству в царстве механической цивилизации, неосуществимость любви, апокалиптические предчувствия.

Одновременно Лорка пишет оставшуюся незаконченной пьесу «Публика» (полностью опубликована в 1976). Ее темы — трагическая «темная» любовь и будущее искусство, которое должно или погибнуть, или найти в себе смелость спуститься в «могильное подземелье», в глубь тайного и запретного, отказаться от приличий, соблюдения которых требует буржуазно-ограниченная «публики». В «Публике», как и в «Пьесе без названия» (последняя, оставшаяся в набросках драма, над которой Лорка работал в 1935-1936), имеющей с «Публикой» немало общего, использован прием «сцены на сцене».

Единственное законченное произведение Лорки, созданное в Америке — пьеса «Когда пройдет пять лет» (1929-1930, опубликована в 1938), имеет подзаголовок: «легенда о времени». Действие пьесы, заканчивающейся смертью главного героя, занимает шесть часов одного вечера, но охватывает всю его жизнь: этого эффекта драматург добивается совмещением на сцене различных временных планов. Юноша пытается уберечь мечту от власти Времени, но оказывается во власти «жизни-сна».

 

 

 

Возвращение в Испанию

 

Тема всемогущества любви, трактовавшейся как древний космический Эрос, роковым образом влекущий героев к смерти, — тема трагедии «Кровавая свадьба» (1932, постановка — 1933). Миф о борьбе Жизни и Смерти, Солнца и Луны, мужского и женского начал бытия, отраженный в свадебном ритуале, перенесен Лоркой на землю Испании в современность. «Кровавая свадьба» — первая пьеса из трагической трилогии об «испанской земле. Вторая — «Йерма» (1933-1934, постановка — 1934) — «пьеса без фабулы» о бесплодной женщине. Замысел третьей пьесы из трилогии «Разрушение Содома» Лорка не успел воплотить в жизнь.

Созданные в последние два года жизни Лорки пьесы «Донья Росита», девица, и язык цветов» (1935, постановка — 1935) и «Дом Бернарды Альбы» (1936, постановка — 1945) наряду с набросками «Пьесы без названия» еще раз свидетельствуют об эстетической разнонаправленности творческих поисков Лорки. «Донья Росита» продолжает тематику и гротескно-поэтическую стилистику пьесы «Когда пройдет пять лет», в «Доме Бернарды Альбы» — «драме о женщинах испанских селений» — драматург, напротив, намеревался, по его признанию, представить происходящее на сцене как «фотографию», как «документ».

Поэзия Лорки 1930-х годов («Диван Тамарита», 1936, опубликовано в 1940, «Сонеты темной любви», 1936, частично опубликовано в 1984) становится все более герметичной. Ее вершина — поэма «Плач по Игнасио Санчесу Мехиасу» (1934, опубликована в 1935).
 

НА УШКО ДЕВУШКЕ

 

Не сказал бы.
Не сказал бы ни слова.

 

Но в глазах твоих встретил
два деревца шалых.

 

Из смеха и света, из ветерка золотого.
Он качал их.

 

Не сказал бы.
Не сказал бы ни слова.

 

 

 


ГИТАРА

 

Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О, не жди от нее
молчанья,
не проси у нее
молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам - плачет,
как ветра над снегами - плачет,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цели,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
под угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!

 

 

 


ПОТЕМКИ МОЕЙ ДУШИ

 

Потемки моей души
отступают перед зарею азбук,
перед туманом книг
и сказанных слов.

 

Потемки моей души!

 

Я пришел к черте, за которой
прекращается ностальгия,
за которой слезы становятся
белоснежными, как алебастр.

 

(Потемки моей души!)

 

Завершается
пряжа скорби,
но остаются разум и сущность
отходящего полудня губ моих,
отходящего полудня
взоров.

 

Непонятная путаница
закоптившихся звезд
расставляет сети моим
почти увядшим иллюзиям.

 

Потемки моей души!

 

Галлюцинации
искажают зрение мне,
и даже слово "любовь"
потеряло смысл.

 

Соловей мой,
соловей!
Ты еще поешь?

 

 

 


ШЕСТЬ СТРУН

 

Гитара,
и во сне твои слезы слышу.
Рыданье души усталой,
души погибшей
из круглого рта твоего вылетает,
гитара.
Тарантул плетет проворно
звезду судьбы обреченной,
подстерегая вздохи и стоны,
плывущие тайно в твоем водоеме
черном.

 

 

 


ЕСЛИ Б МОГ ПО ЛУНЕ ГАДАТЬ Я

 

Я твое повторяю имя
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

 

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

 

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда блый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!

 

 

 

 

ПЕЙЗАЖ

 

Потухшие звезды
усыпали пеплом холодное лоно
реки зеленой.

 

Ручей растрепал свои косы,
а тайные гнезда, как в час расплаты,
огнем объяты.

 

Лягушки превратили канаву в дудку,
которая фальшивит еще усердней
во мгле вечерней.

 

Из-за горы на просторы неба
окорок луны с лицом добродушным
выплыл послушно.

 

Из домика, который окрашен в индиго,
звезда луну добродушную дразнит,
как мальчик-проказник.

 

Розовая окраска в наряд свой хрупкий,
в наряд, пошитый рукой неумелой,
гору одела.

 

Лавр устал оттого, что надо
казаться всезнающим и поэтичным,
как лавру прилично.

 

Вода течет, как текла и прежде,
на ходу в прозрачный сон погружаясь
и улыбаясь.

 

Все по привычке здесь горько плачет,
и вся округа, хотя и невольно,
судьбой недовольна.

 

Чтобы звучать в унисон с природой,
и я говорю - никуда не деться;
"О мое сердце!"

 

Но губы мои, мои грешные губы
окрашены соком глубокой печали
и лучше б молчали.

 

И этот пейзаж мне не радует сердце,
в груди я чувствую холод могилы,
и все мне не мило.

 

О том, что скорбное солнце скрылось,
летучая мышь сказать мне успела
и прочь улетела.

 

Отче наш, помилуй любовь!
(Плачут рощи - не будет удачи,
и тополи плачут.)

 

Я вижу, как в угольном мраке вечернем
мои глаза горят в отдаленье,
пугая тени.

 

И мертвую душу мою растрепал я,
призвав на помошь паучьи узоры
забытых взоров.

 

Настала ночь, зажигаются звезды,
вонзая кинжалы в холодное лоно
реки зеленой.

 

 

 

 

МАДРИГАЛ

 

Мой поцелуй был гранатом,
отверстым и темным,
твой рот был бумажной
розой.

 

   А дальше — снежное поле.

 

Мои руки были железом
на двух наковальнях.
Тело твое — колокольным
закатом.

 

   А дальше — снежное поле.

На черепе лунно,
дырявом и синем,
мои "люблю" превратились
в соленые сталактиты.

 

   А дальше — снежное поле.

 

Заплесневели мечты
беспечного детства,
и просверлила луну
моя крученая боль.

 

   А дальше — снежное поле.

 

Теперь, дрессировщик строгий,
я укрощать научился
и мечты свои и любовь
(этих лошадок слепых).

 

   А дальше — снежное поле.

 

 

 

 

ЕСТЬ ДУШИ, ГДЕ СКРЫТЫ...

 

Есть души, где скрыты
увядшие зори,
и синие звезды,
и времени листья;
есть души, где прячутся
древние тени,
гул прошлых страданий
и сновидений.

 

Есть души другие:
в них призраки страсти
живут. И червивы
плоды. И в ненастье
там слышится эхо
сожженного крика,
который пролился,
как темные струи,
не помня о стонах
и поцелуях.

 

Души моей зрелость
давно уже знает,
что смутная тайна
мой дух разрушает.
И юности камни,
изъедены снами,
на дно размышления
падают сами.
"Далек ты от бога", —
твердит каждый камень.

 

 

 

 

СОКРОВЕННАЯ БАЛЛАДА

 

   Где оно, сердце того
школьника, чьи глаза
первое слово
по букварю прочитали?
Черная, черная ночь,
не у тебя ли?

 

   (Как холодна
вода у речного
дна.)

 

   Губы подростка,
которые поцелуй,
свежий, как дождь,
познали,
черная, черная ночь,
не у тебя ли?

 

   (Как холодна
вода у речного
дна.)

 

   Первый мой стих.
Девочка, взгляд исподлобья,
косы на плечи спадали...
Черная ночь, это все
не у тебя ли?

 

   (Как холодна
вода у речного
дна.)

 

   Сердце мое, что дозрело
на древе познанья,
сердце, которое змеи
кусали,
черная, черная ночь,
не у тебя ли?

 

   (Как ты нагрета,
вода фонтана в разгаре
лета.)

 

   Замок любви бродячей,
немощный замок, в котором
заплесневелые тени дремали,
черная, черная ночь,
не у тебя ли?

 

   (Как ты нагрета,
вода фонтана в разгаре
лета.)
   О неизбывная боль!

 

Только пещерный мрак
в силах тебя превозмочь.
Разве не так,
черная, черная ночь?

 

   (Как ты нагрета,
вода фонтана в разгаре
лета.)

 

О сердце во мраке пещерном!

 


Requiem aeternam!

(вечный покой - лат.)

 

 

 

БАЛЛАДА МОРСКОЙ ВОДЫ

 

   Море смеется
   у края лагуны.
   Пенные зубы,
   лазурные губы...

 

— Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

 

— Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

 

— Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

 

— Это вода, сеньор мой,
вода морская.

 

— Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

 

— Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

 

— Сердце, скажи мне, сердце, —
откуда горечь такая?

 

— Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...

 

   А море смеется
   у края лагуны.
   Пенные зубы,
   лазурные губы.

 

 

 

 

ЛУНА И СМЕРТЬ

 

Зубы кости слоновой
у луны ущербленной.
О, канун умиранья!
Ни былинки зеленой,
опустелые гнезда,
пересохшие русла...
Умирать под луною
так старо и так грустно!

 

Донья Смерть ковыляет
мимо ивы плакучей
с вереницей иллюзий —
престарелых попутчиц.
И как злая колдунья
из предания злого,
продает она краски —
восковую с лиловой.

 

А луна этой ночью,
как на горе, ослепла —
и купила у Смерти
краску бури и пепла.
И поставил я в сердце
с невеселою шуткой
балаган без актеров
на ярмарке жуткой.

 

 

 

 

ДЕРЕВЬЯ

 

Деревья,
на землю из сини небес
пали вы стрелами грозными.
Кем же были пославшие вас исполины?
Может быть, звездами?

 

Ваша музыка — музыка птичьей души,
божьего взора
и страсти горней.
Деревья,
сердце мое в земле
узнают ли ваши суровые корни?

 

 

 

 

РАЗДУМЬЯ ПОД ДОЖДЕМ

 

Ливень ласки и грусти прошумел в захолустье,
дрожь вселил на прощанье в садовые листья.
Эта почва сырая пахнет руслом покоя,
сердце мне затопляя нездешней тоскою.

 

На немом окоеме рвутся плотные тучи.
Кто-то капли вонзает в дремотную заводь,
кругло-светлые жемчуги всплесков бросает.
Огоньки, чья наивность в дрожи вод угасает.

 

Грусть мою потрясает грусть вечернего сада.
Однозвучная нежность переполнила воздух.
Неужели, господь, мои муки исчезнут,
как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?

 

Это звездное эхо, что хранится в предсердье,
станет светом, который мне поможет разбиться.
И душа пробудится в чистом виде — от смерти?
И все, что в мыслях творится, — в темноте растворится?

 

О, затих, как счастливый, сад под негой дождливой!
В чистоте мое сердце стало отзвуком, эхом
разных мыслей печальных и мыслей хрустальных,
их плесканье в глубинах — вроде крыл голубиных.

 

Брезжит солнце.
     Желтеют бескровные ветви.
Рядом бьется тоска с клокотаньем смертельным,
и тоскую сейчас о безнежностном детстве,
о великой мечте — стать в любви гениальным,
о часах, проведенных — как эти! — в печальном
созерцанье дождя.
     Красная Шапочка,
по дороге идя...
Сказки кончились, я растерялся над бездной,
над потоком любви — муть какая-то в звездах.

 

Неужели, господь, мои муки исчезнут,
как сейчас исчезает хрупкий лиственный отзвук?

 

Снова льет.
Ветер призраки гонит вперед.

 

 

 

 

НОЧНАЯ МЕЛОДИЯ

 

Мне так страшно рядом
с мертвою листвою,
страшно рядом с полем,
влажным и бесплодным;
если я не буду
разбужен тобою,
у меня останешься
ты в сердце холодном.

 

Чей протяжный голос
вдали раздается?
О любовь моя! Ветер
в окна бьется.

 

В твоем ожерелье
блеск зари таится.
Зачем ты покидаешь
меня в пути далеком?
Ты уйдешь — и будет
рыдать моя птица,
зеленый виноградник
не нальется соком.

 

Чей протяжный голос
вдали раздается?
О любовь моя! Ветер
в окна бьется.

 

И ты не узнаешь,
снежный мотылек мой,
как пылали ярко
любви моей звезды.
Наступает утро,
льется дождь потоком,
и с ветвей засохших
падают гнезда.

 

Чей протяжный голос
вдали раздается?
О любовь моя! Ветер
в окна бьется.

 

 

 


СЛЕДОМ

 

Смотрят дети,
дети смотрят вдаль.

 

Гаснут медленные свечи.
И две девушки слепые
задают луне вопросы,
и уносит к звездам ветер
плача тонкие спирали.

 

Смотрят горы,
горы смотрят вдаль.

 

 

 


А ПОТОМ...

 

Прорытые временем
лабиринты —
исчезли.
Пустыня —
осталась.

 

Немолчное сердце —
источник желаний —
иссякло.

 

Пустыня —
осталась.

 

Закатное марево
и поцелуи —
пропали.

 

Пустыня —
осталась.

 

Умолкло, заглохло,
остыло, иссякло,
исчезло.
Пустыня —
осталась.

 

 

 

 

ПЕРЕКРЕСТОК

 

Восточный ветер.
Фонарь и дождь.
И прямо в сердце
нож.
Улица —
дрожь
натянутого
провода,
дрожь
огромного овода.
Со всех сторон,
куда ни пойдешь,
прямо в сердце —
нож.

 

 

 

 

АЙ!

 

Крик оставляет в ветре
тень кипариса.

 

(Оставьте в поле меня, среди мрака —
плакать.)

 

Все погибло,
одно молчанье со мною.

 

(Оставьте в поле меня, среди мрака —
плакать.)

 

Тьму горизонта
обгладывают костры.

 

(Ведь сказал вам: оставьте,
оставьте в поле меня, среди мрака —
плакать.)

 

 

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ

 

Ночь на пороге.

 

Над наковальнями мрака
гулкое лунное пламя.

 

Ночь на пороге.

 

Сумрачный вяз обернулся
песней с немыми словами.

 

Ночь на пороге.

 

Если тропинкою песни
ты проберешься к поляне...

 

Ночь на пороге.

 

...ночью меня ты оплачешь
под четырьмя тополями.
Под тополями, подруга.
Под тополями.

 

 

 


МОЛОДАЯ ЛУНА

 

Луна плывет по реке.
В безветрии звезды теплятся.
Срезая речную рябь,
она на волне колеблется.
А молодая ветвь
ее приняла за зеркальце.

 

 

 

 

ЧЕТЫРЕ ЖЕЛТЫЕ БАЛЛАДЫ

 

I

 

Дерево на пригорке
зеленым пятном застыло.

 

Пастух идет,
пастух проходит.

 

Ветви склонив, оливы
дремлют, и зной им снится.

 

Пастух идет,
пастух проходит.

 

Ни овец у него, ни собаки,
ни посошка, ни милой.

 

Пастух идет.

 

Он золотистой тенью
тает среди пшеницы.

 

Пастух проходит.

 


II

 

От желтизны
земля опьянела.

 

Пастух, отдохни
в тени.

 

Ни облачка в сини небес, ни луны
белой.

 

Пастух, отдохни
в тени.

 

Лозы...
Смуглянка срезает их сладкие слезы.

 

Пастух, отдохни
в тени.

 


III

 

Среди желтых хлебов
пара красных волов.

 

В их движениях
ритмы старинных
колоколов.
Их глаза — как у птиц.

 

Для туманов рассвета
они родились.
Между тем
брызжет соком ими продетый
голубой апельсин
раскаленного лета.
Оба древни с рожденья,
и хозяина оба не знают.
Тяжесть крыльев могучих
их бока вспоминают.
Всегда им, волам,
вздыхать по полям
Руфи
и выискивать брод,
вечный брод
в те края,
хмелея от звезд
и рыданья жуя.

 

Среди желтых хлебов
пара красных волов.

 


IV

 

Среди маргариток неба
гуляю.

 

Почему-то святым в этот вечер
я себя представляю.

 

Когда молодую луну
мне дали,
я опять ее отпустил
в лиловые дали.
И господь наградил меня нимбом
и розой
из розариев рая.

 

Среди маргариток неба
гуляю.

 

Вот и сейчас
иду по небесному полю.
Сердца из лукавых сетей
выпускаю на волю,
мальчишкам дарю золотые монетки,
больных исцеляю.

 

Среди маргариток неба
гуляю.

 

 

 

ПЛЕННИЦА

 

Сгибаются тонкие
ветки
под ногами девочки
жизни.
Сгибаются тонкие
ветки.
В руках ее белых
зеркало света,
на лбу ее нежном
сияние утра.
Сгибаются тонкие
ветки.
В сумерках черных
она заблудилась
и плачет росою,
пленница ночи.
Сгибаются тонкие
ветки.

 

 


                    
                                                       
Стихи разных лет


              
                                                       
ЭТО — ПРОЛОГ
                                                       
   В этой книге всю душу                    
я хотел бы оставить.                        
Эта книга со мною                           
на пейзажи смотрела                         
и святые часы прожила.

                                                                           
   Как больно за книги!                     
Нам дают они в руки                         
и розы, и звезды,                           
и медленно сами уходят.

                                                                          
   Как томительно видеть                    
те страданья и муки,                        
которыми сердце                             
свой алтарь украшает!                  
                                                       
   Видеть призраки жизней,                  
что проходят — и тают,                      
обнаженное сердце                           
на бескрылом Пегасе;  

                                                                          
   видеть жизнь, видеть смерть,             
видеть синтез вселенной:                    
встречаясь в пространстве,                  
сливаются вместе они.                   
                                                       
   Стихотворная книга —                     
это мертвая осень;                          
стихи - это черные листья                   
на белой земле,  

                                                                             
   а читающий голос —                       
дуновение ветра:                            
он стихи погружает                         
в грудь людей, как в пространство.    

                                                          
   Поэт — это дерево                        
с плодами печали:                           
оно плачет над тем, что любит,              
а листья увяли.  

                                                                                
   Поэт — это медиум                        
природы и жизни, —                          
их величие он раскрывает                    
при помощи слов.                            
                                                       
   Поэт понимает                            
все, что непонятно,                         
и ненависть противоречий                    
называет он дружбой.

                                                                          
Он знает: все тропы                      
равно невозможны,                           
и поэтому ночью по ним                      
он спокойно идет.  

                                                                              
   По книгам стихов,                        
среди роз кровавых,                         
печально проходят                           
извечные караваны;  

                                                                           
   они родили поэта,                        
и он вечерами плачет,                       
окруженный созданьями                       
собственных вымыслов.  

                                                                          
   Поэзия — горечь,                         
мед небесный, — он брызжет                  
из невидимых ульев,                         
где трудятся души.                      
                                                       
   Она — невозможность,                     
что внезапно возможна.                      
Это арфа, но струны —                       
пламена и сердца.    

                                                                          
   Она — жизнь, по которой                  
мы проходим с тоскою,                       
надеясь, что кормчий                        
без руля проведет наш корабль.

                                                                  
   Стихотворные книги —                     
это звезды, что в строгой                   
тишине проплывают                           
по стране пустоты                           
и пишут на небе                             
серебром свои строки.

                                                                          
   О глубокое горе —                        
и навек, без исхода!                        
О страдальческий голос                      
поющих поэтов!  

                                                                                 
   Я хотел бы оставить                      
в этой книге всю душу...  

 

                
                                                       
           

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

                                                     
Песня любая —                               
заводь                                      
любви.                                      
                                                       
Звезда голубая —                            
заводь                                      
времен,                                     
завязь                                      
эпох.                                       
                                                       
А заводь                                    
крика —                                     
чуть слышный вздох.

 


                         
                                                       
* * *

                                                      
Я чувствую,                                 
как в жилах                                 
у меня,                                     
расплавив сердце раскаленной страстью,      
струится ток багряного огня.  

                                                                  
Так погаси же,                              
женщина, пожар.

                                                                                  
Ведь если в нем все выгорит дотла,          
одна зола взойдет на пепелище,              
одна зола... 

 


                               
                                                       
* * *
                                                       
Потупив взор, но воспаряя мыслью,           
я брел и брел...                            
И по тропе времен                           
металась жизнь моя, желавшая желаний.       
Пылила серая дорога, но однажды             
увидел я цветущий луг                     
и розу,                                   
наполненную жизнью, и мерцанием,          
и болью.                                
                                                       
Ты, розовая женщина, — как роза:            
ведь и ее девичье тело обвенчали            
с твоим тончайшим запахом разлуки,          
с тоской неизречимой по печали.  

 

 

          
                                                       

САД СМУГЛЯНОК

                                                      
(Фрагменты)


                                                       
ПОРТИК
                                                       
В серебряные барабаны                       
бьют                                        
струи фонтана.  

                                                                                 
Ткут полотна ветра                          
листья и лозы,                              
подкрашивают ароматом                       
дикие розы.  

                                                                                 
И с ними в ладу                             
паук                                        
обращает луну                               
в звезду.

 

                                  
                                                       
           

ВСТРЕЧА

                                                     
Мария — Утоли мои печали,                   
тебя мне видеть довелось                    
в лимонной роще, где пели струи             
источника слез.                             
Ты лучшая из роз!                       
                                                       
Мария — Утоли мои печали,                   
тебя мне видеть довелось.                   
Твои глаза хрусталей светлее,               
туманы кос.                                 
Ты лучшая из роз!  

                                                                              
Мария — Утоли мои печали,                   
тебя мне видеть довелось.                   
Где та перчатка лунного цвета               
и первых рос?                               
Ты — лучшая из роз!    

 

                    
                                                       
           

ЛИМОННАЯ РОЩА

                                                    
Лимонная роща.                              
Зов                                         
моих младенческих снов.  

                                                                       
Лимонная роша.                              
В гнездах                                   
янтарных грудей                             
твой воздух.    

                                                                                
Лимонная роща.                              
В чаще                                      
ты бризы морские нянчишь.               
                                                       
Лимонная роща.                              
Сад апельсиновый.                           
Без чувств,                                 
недугом сломленный                          
и обескровленный.

                                                                                
Лимонная роща.                              
Не ты ли                                    
видала, как взмахом руки                    
любовь мою подрубили.  

                                                                         
Лимонная роща.                              
Любовь моя детская, сердца тоска            
без роз и без посошка.  

                                                                        
Лимонная роща.    

 

                        
                                                       
          

СЮИТА ВОДЫ


                                                       
СТРАНА

                                                      
В черной, черной воде                       
деревья погребены,                          
маргаритки                                  
и маки.                                   
                                                       
По дороге, выжженной солнцем,               
идут три вола.                            
                                                       
А по воздуху летит соловей —                
сердце дерева.  

 

                           
                                                       

ДРОЖЬ

                                                      
Я сохранил бы в памяти,                     
как сувенир серебряный,                     
частицу глыбы росной.

                                                                            
Среди равнин безлесных                      
прозрачный пруд светлеется,                 
родник потухший.  

 

                         
                                                       
          

АКАЦИЯ
                                                       
Кто срубил длинный стебель                  
луны?                                       
(Нам оставил корни подводные.)            
                                                       
Как легко могли бы мы срезать               
белоснежные венчики                         
акации вечной!  

                           
   

                                                   
          

КРИВАЯ

                                                     
Снова с букетом ириса                       
я тебя оставляю, прощаясь.                  
Любовь моей ночи!                           
И вдовушкой звездного света                 
тебя нахожу, встречая...  

                                                                       
Властитель сумрачных                        
бабочек!                                    
Я иду по своей дороге.                      
Через тысячу лет                            
меня ты увидишь.                            
Любовь моей ночи!                         
                                                       
По тропинке лазурной,                       
властитель сумрачных                        
звезд,                                      
я своей дорогой последую.                   
Пока не вместится в сердце мое              
вселенная.    

 

                             
                                                       
           

УЛЕЙ 

                                                     
Мы жили в сотах                             
стеклянных                                  
улья, воздушного улья!                      
Целовались мы                               
сквозь стекло.  

                                                                                
Замечательная тюрьма,                       
ворота которой —                            
луна!

 

                                      
                                                       
           

СЕВЕР

                                                     
Холодные звезды                             
висят над дорогами.                    
                                                       
Проходят люди и звери                       
по дымным лесистым тропам.                  
И тихо вздыхают хижины,                     
когда заря занимается.                    
                                                       
Раздается хряск                             
топора.

                                                                                          
Горы, леса, хутора                          
сотрясаются, как цистерны.                  
Под уларами                                 
топора!  

 

                                  
                                                       

ЮГ

                                                      
Юг,                                         
мираж,                                      
отражение.                                
                                                       
Можно сказать                               
что угодно:                                 
апельсин или звезда,                        
русло реки или небо.  

                                                                          
О, стрела,                                  
стрела!                                     
Юг —                                        
это стрела золотая,                         
блуждающая над ветром.  

 

                   
                                                       
           

ВОСТОК
                                                       
Гамма благоуханий,                          
ниспадающая                                 
на юг                                       
(ансамблем полутонов).

                                                                           
           

ЗАПАД
                                                       
Гамма лунных сияний,                        
возрастающая                                
на север                                    
(двенадиатииветная).  

 

                   
                                                       
           

СЮИТА ЗЕРКАЛ


                                                           
СИМВОЛ
                                                           
У Христа                                    
по зеркалу.                                 
в каждой руке.                              
Дрожит его лик                              
и множится.                                 
А черные взгляды                            
сердцем его                                 
полнятся.                                   
Верую!  

 

                               
                                                           
               

ОГРОМНОЕ ЗЕРКАЛО

                                                      
Мы живем                                    
под зеркалом огромным.                      
Человек — живая лазурь!                     
Осанна!  

 

                               
                                                       
          

БЛИК

                                                      
Донья Луна.                                 
(Может, ртуть пролилась?)                   
Навряд ли.                                  
Что за мальчик засветил                     
ее фонарик?                                 
Мелькнет мотылек,                           
и все погрузится во мрак.                   
Молчите... тишина!                          
Ведь этот светляк —                         
луна.    

 

                                
                                                       
           

ЛУЧИ

                                                     
Все вокруг — раскрытый веер.                
Брат, открой свои объятья.                  
Бог — лишь точка впереди.  

 

 

                                                                    
           

ОТЗВУК 

                                                      
Птица поет                                  
от одиночества.                             
Воздух множится.                            
Мы слышим не ушами,                         
а зеркалами.  

 

                             
                                                       
           

ЗЕМЛЯ

                                                      
Все мы ходим                                
по зеркалу                                  
незрячему,                                  
по стеклу                                   
прозрачному.                                
Если б ирисы росли                          
лепестками вниз,                            
если б розаны цвели                         
лепестками вниз,                            
если б корни видели                         
звезды и высь,                              
а умерший спал                              
с открытыми глазами,                        
все мы явились бы — лебедями.  

 

            
                                                       
           

ФАНТАЗИЯ

                                                     
За гладью зеркальной —                      
погасшие звезды                             
и девочка-радуга,                           
спящая крепко.                           
                                                       
За гладью зеркальной —                      
покой бесконечный,                          
гнездовье затиший                           
бескрылых и вечных.

                                                                              
Зеркальная гладь —                          
это мумия водная,                           
ты в полночь закроешься                     
ракушкой света.  

                                                                                
Зеркальная гладь —                          
первородные росы,                           
упавшая в вечер                             
раскрытая книга и эхо, ставшее              
плотью.  

 

                                  
                                                       
           

СИНТОИЗМ 

                                                     
Золотые колокольчики.                       
Пагода — дракон.                            
Дзинь, дзинь, дзинь                         
над рисовым простором.                      
Родник изначальный,                         
источник правды.                            
А где-то вдали —                            
розовые цапли                               
и вулкан увядший.  

 

                     
                                                       
           

ГЛАЗА

                                                      
В них столько тропинок,                     
распахнутых настежь.                        
Там — два перекрестка                       
тенистых и влажных.                         
Смерть — частая гостья                      
с полей этих тайных.                        
(Срезает садовницей                         
слезные маки.)                              
В зрачках горизонтов                        
вовек не отыщешь.                           
В глазах мы блуждаем,                       
как в девственной сельве.                   
И в замок "Войдешь,                         
а назад не воротишься"                      
проходим по                                 
радужной оболочке.                          
О, мальчик безлюбый,                        
да спасет тебя бог                          
от зарослей красных плюща.                  
Елена, ты галстуки вышиваешь,               
но бойся захожего странника.

 

 

                                                                     
           

НАЧАЛО
                                                       
Адам и Ева.                                 
Стараньями змия                             
разбилось зеркало                           
на сотню осколков.                          
А камнем                                    
яблоко было.  

 

                             
                                                       
           

КОЛЫБЕЛЬНАЯ СПЯЩЕМУ ЗЕРКАЛУ

                                                      
Баю-бай,                                    
не бойся                                    
взглядов беспокойных.                       
Баюшки-баю.                            
                                                       
Сон не потревожат                           
бабочка ночная,                             
слово, или фраза,                           
или луч-пролаза                             
из замочной шелки.                          
Баюшки-баю.                            
                                                       
Ты похоже,                                  
зеркало,                                    
на мое сердечко.                            
Сад мой, где любовь                         
Ждет со мною встречи.

                                                                            
Спи себе спокойно,                          
пробудись же, если                          
на губах моих умрет                         
поцелуй последний.  

 

                     
                                                       
           

ВОЗДУХ 

                                                   
Бременеющий радугами                        
воздух                                      
разбивает над листьями                      
зеркала в звезды.  

 

                      
                                                       
           

СМЯТЕНИЕ

                                                    
Неужели сердце мое —                        
это сердце твое?                            
Кто же мысли мои отражает?                  
Кто мне эту страсть                         
беспочвенную                                
внушает?                                    
Почему мой наряд                            
меняет цвета?                               
Все — скрещение дорог на свете.             
Отчего же ты видишь на небе                 
столько звезд?                              
Брат, это ты                                
или я?                                      
И чьи это руки                              
так охладели?                               
Я вижу себя в огнях зарницы,                
и людской муравейник                        
в сердце моем копошится.

 

                
                                                       
           

ПОКОЙ 

                                                     
Филин                                       
устал размышлять,                           
очки протирает                              
со вздохом,                                 
светляк                                     
катится кубарем под гору,                   
падучие звезды                              
мерцают.                                    
А филин, хохлясь, крыльями бьет             
и о чем-то мечтает.  

 

                      
                                                       
          

БЕЗНАДЕЖНАЯ ПЕСНЯ 

                                                     
Сливаются реки,                             
свиваются травы.

                                                                                
А я                                         
развеян ветрами.

                                                                                
Войдет благовещенье                         
в дом к обрученным,                         
и девушки встанут утрами                    
и вышьют сердца свои                        
шелком зеленым.

                                                                                  
А я                                         
развеян ветрами.

 

                          
                                                       
          

ИЗВЕЧНЫЙ УГОЛ

                                                    
Земля и небо,                               
извечный угол                               
(а биссектрисой                             
пусть ветер будет).  

                                                                         
Дорога и небо,                              
гигантский угол                             
(а биссектрисой                             
желанье будет).

 

                         
                                                       
           

ТОПОЛЬ И БАШНЯ 

                                                     
Тень живого великолепья                     
и тень столетий.  

                                                                              
Тень певуче-зеленая                         
и тень, с землей обрученная.             
                                                       
Камень и ветер смотрят врагами,             
тень и камень.

 

                            
                                                       
          

ПЕСНЯ

                                                     
Пора проститься с сердцем однозвучным,      
с напевом безупречнее алмаза —              
без вас, боровших северные ветры,           
один останусь сиро и безгласо.  

                                                                 
Полярной обезглавленной звездою.

                                                                 
Обломком затонувшего компаса.

 

 

                                                                    
           

СИРЕНА И КАРАБИНЕР

                                                   
(Отрывки)

                                                    
Впечатанная в сумрак трехгранная олива,     
и треугольный профиль взметнувшая волна...  
И розовое небо на западе залива             
напряжено, как будто купальщика спина.

                                                         
Дельфин проделал  "мостик",  резвясь  в воде вечерней,         
и крылья расправляют, как птицы, корабли.   
Далекий холм сочится бальзамом и свеченьем, 
а лунный шар неслышно отчалил от земли.  

                                                       
У пристани матросы запели на закате...      
Шумит бамбук в их песнях,  в припевах стынет снег,     
и светятся походы по ненадежной карте       
в глазах, глядящих хмуро из-под опухших век.

                                                     
Вот взвился  голос  горна,  впиваясь  звуком нервным,       
как в яблочную  мякоть,  в  пунцовый  небосвод...
Тревожный голос меди, сигнал карабинерам    
на бой с пиратским флагом и со стихией вол. 

                                                     
Ночь кобылицей  черной ворвется в тишь залива, 
толкнув в латинский парус нерасторопный челн, —
и море, что вздыхало, как грация, стыдливо, 
внезапно страсть  познает в гортанных стонах волн.  
                                                       
О тающие в танце средь луга голубого,       
примите дар мой, музы, и услужите мне:      
пусть девять ваших песен в единственное слово
сольются голосами в небесной вышине!  

 

  
                                                       
           

ЭСТАМП НЕБА 

                                                      
Звезды                                   
ни с кем не помолвлены.  

                                                                       
Ни с кем!                                
А такие красивые!                           
Они ждут поклонника,                        
чтоб он их отвез                            
в их Венецию, идеально счастливую.  

                                                             
Они каждую ночь подходят                 
к решеткам оконным —                        
тысяча этажей на небе! —                    
и подают сигналы влюбленным                 
в морях темноты,                            
где сами тонут.                         
                                                       
Но, девушки, подождите,                  
чтоб я умер, и утром, рано,                 
вас похищу одну за другою                   
на кобылице тумана.  

 

 

                      
                                                       
           

ТРИ РАССКАЗА ПРО ВЕТЕР

                                                    
I

                                                    
Был красным ветер вдалеке,                  
зарей зажженный.                            
Потом струился по реке —                    
зеленый.                                    
Потом он был и синь и желт.                 
А после —                                   
тугою радугой взошел                        
над полем.  

                               
                                                       
II

                                                    
Запружен ветер, как ручей.                  
Объяты дрожью                               
и водоросли тополей,                        
и сердце — тоже.                            
Неслышно солнце                             
за зенит                                    
склонилось в небе...                        
Пять пополудни.                             
Ветер спит.                                 
И птицы немы.

                              
                                                       
III

                                                     
Как локон,                                  
вьется бриз,                                
как плющ,                                   
как стружка —                               
завитками.                                  
Проклевывается,                             
как ключ                                    
в лесу под камнем.                          
Бальзамом белым напоит                      
ущелье он до края                           
и будет биться                              
о гранит,                                   
изнемогая.  

 

 

                               
                                                       
           

ШКОЛА


                                                       
Учитель

                                                                                        
Кто замуж выходит                           
за ветер?  

                                
                                                       
Ребенок  

                                                                                       
Госпожа всех желаний                        
на свете.  

                                
                                                       
Учитель                                     
                                                  
Что дарит ей к свадьбе                      
ветер?  

                                   
                                                       
Ребенок  

                                                                                       
Из золота вихри                             
и карты всех стран на свете.

               
                                                       
Учитель  

                                                                                      
А что она ему дарит?  

                     
                                                       
Ребенок

                                                                                         
Она в сердце впускает ветер.

             
                                                       
Учитель

                                                                                        
Скажи ее имя.

                              
                                                       
Ребенок

                                                                                       
Ее имя держат в секрете.

 

                   
(За окном школы — звездный полог.)